Просто хочется чтобы это было здесь

21.05.2012 в 15:20

Пишет  Лора Сорбо:

21.05.2012 в 14:56

Пишет [J]Replay Gain[/J]:

это крутая штука для отвлечься))

Всем звёзд!

Наведи курсор и щёлкни.

Щёлкай еще для переключения режима.

@темы: Offtop, Suchtig

---

"Вдохни в меня жизнь" Глава 23-24

Название: "Вдохни в меня жизнь"
Автор:  Schwuchtel und Suchtig
Пейринг: м/м
Рейтинг: NC-17
Размер: макси
Статус: закончен
Жанр: Slash, romance, местами drama. Иногда встречается humour и даже сопливо-розовый флафф.
Саммари: Сломанная игрушка когда то была личностью. И что же с ней будет, если ее починить?
Предупреждения: У авторов порой больная фантазия, что заметно по никам. На лавры никто не претендует, тапки принимает охотно и в любом количестве. Правда, реакция может быть неоднозначной))
Размещение: Вряд ли это кому-нибудь понадобится. Но если вдруг сильно захочется - спросить разрешения и прислать картинку с котом из Шрека, чтобы ускорить процесс.

Глава 23

Глава 23

Пытаясь отвлечься от грустных мыслей, Скарлетт наводила чистоту в доме. Не то, чтобы это требовалось – за отсутствием мужчин в квартире, та блестела – но работа помогала избавиться от ненужных переживаний. Правда, девушка то и дело поглядывала на экран айфона, ожидая звонка или на худой конец сообщения от Лены. Причем желательно с хорошими новостями. Ни того, ни другого она так и не дождалась. Зато услышала, как щелкнул замок в открывшейся и закрывшейся двери, а потом неясный шум в прихожей.
Выйдя из комнаты, она с интересом и немым вопросом в глазах посмотрела на Лену, устало привалившуюся к стене прихожей и пытавшейся без помощи рук стянуть обувь.
Лена, подняв голову, улыбнулась и ответила на невысказанный вопрос:
- Живой. Очнулся.
- Вот и хорошо. Устала? – мягко произнесла Скарлетт, подходя ближе и помогая своей девушке избавиться от верхней одежды.
- Очень, - честно призналась Лена. – Не поверишь, но больше всего я боялась не за Орловского, а за Кина. Да ты и сама видела – как он выглядел. Его же от Сашкиной палаты отогнать нельзя было, - Скарлетт ничего не стала говорить в ответ, лишь согласно покивав головой. Потом прижала Ленку к себе, и они немного постояли в прихожей, обнявшись, не в силах отодвинуться друг от друга.
Через несколько минут таких обнимашек, Скарлетт немного отодвинулась, не расцепляя рук, обнимавших талию любимой, и негромко сказала:
- Пойдем, покормлю тебя, - на что Лена, потершись носом о плечо девушка, мурлыкнув от удовольствия ответила:
- С удовольствием. А чем кор-р-мить будешь меня, бедняжку?
- Ну, учитывая, что ваш борщ я готовить не научусь никогда, даже под присмотром твоей мамы, - девушка улыбнулась, - могу предложить жюльен, фруктовый салат и чашку горячего, ароматного и, несомненно, вкусного кофе. Устроит?
- Кофе, - с мечтательным лицом протянула Лена. – Домашний, вкусный, а не та бурда, что в автоматах – ням-ням. И салатик, и жюльен… Все хочу, я голодна, как большой и страшный тигррр.
- Ну, про большого и страшного ты переборщила, а вот насчет тигра спорить не стану, - с этими словами Скарлетт взъерошила рыжие волосы подруги и подцепила пальцами одну прядку. – Черных полосок не хватает, конечно…
- Можно добавить, - игриво выдала Ленка. – А вообще, я у тебя уникальный экземпляр рыжего тигра без черных полосок, цени.
- Еще как ценю, - засмеялась канадка и, хлопнув девушку пониже спины, подтолкнула в сторону светлой кухни.
Скарлетт с улыбкой наблюдала, как Ленка с аппетитом уничтожила и салат и жюльен. И то, с каким удовольствием та вдохнула аромат свежесваренного кофе, поднеся к кружку к своему лицу. Отпив глоток, Ленка удовлетворенно произнесла:
- Амброзия. Божественный аромат, - и дурачась, немного плаксиво добавила: - Вот уедешь, что я делать буду?
- А кто сказал, что я куда-то тороплюсь? – с немного наигранным удивлением проговорила Скарлетт. - Экзамены в колледже я сдала экстерном за оба семестра, так что как минимум до осени я в полном твоем распоряжении. Да и вообще, кофе ты варишь ничуть не хуже меня…

Наблюдение за становившейся счастливее по мере насыщения Леной доставляло канадке удовольствие. Поначалу она не понимала, что нашла в этой русской девчонке, пока не поймала волну ее неподдельного оптимизма, задора и какой-то породистости. Ее непредсказуемость подкупала, а капля авантюризма так и вовсе сводила с ума. Скарлетт самой были не чужды эти качества – чего стоило только ее решение отправиться на уроки стриптиза или участие в волонтерской программе ООН в Кении.
Допив кофе, Ленка уставилась на Скарлетт, хитро прищурившись. Канадка занервничала – обычно такой прищур приводил к самым неожиданным ситуациям, а Ленка, нагнетая напряжение, молча смотрела на девушку.
- Что? – не выдержав, спросила Скарлетт.
- Ничего, - все с тем же хитрым взглядом ответила Лена. И с тягуче-медовыми интонациями в голосе протянула: - Ну вот, попили-поели, осталось что?..
Скарлетт лишь хмыкнула в ответ, предчувствуя очередной подвох со стороны подружки.
А Лена, не дождавшись вопроса, продолжила свою речь:
- Осталось транспортировать мою тушку на диванчик и показать стриптиз!
- Тушка оттранспортирует сама себя, а насчет стриптиза я обещаю подумать, - засмеялась девушка и, решив, что посуда может подождать, кивнула в сторону комнаты.
Ленка шутливо надула губы:
- Ну, я так не играю...
- Да неужели? - канадка приподняла бровь и, поднявшись со своего места, приблизилась к подруге. Опустившись на колени, чтобы было удобнее, она перехватила Ленкину руку и притянула ближе к себе, - А так? – и нежно поцеловав, тут же провела губами по запястью, прекрасно зная, как это действует на девушку. Лена задышала чаще и Скарлетт, улыбнувшись, пошла дальше. Она медленным движением языка облизала губы, не отводя взгляда и смотря прямо в глаза подруги, а затем тягучим движением лизнула кожу с внутренней стороны ее запястья.
- А так согласна на любые игры… - хмыкнула Лена, блаженно прикрывая глаза. Но затем резко дернулась и, поднявшись на ноги, потянула подругу наверх. – Пойдем-ка… Вдруг родители решат наведаться в родные пенаты? Негоже их смущать…
- Действительно… - подтвердила Скарлетт и, наклонившись, принялась целовать девушку, подталкивая в сторону занимаемой ими комнаты. Захлопнув дверь, и для надежности заперев ее на щеколду, канадка отстранилась и с усмешкой посмотрела на Ленку. - Что там про стриптиз было? Что-то у меня совсем плохо с памятью стало…
Лена, сделав шаг назад, задумчиво посмотрела на Скарлетт и, хихикнув, быстро удрала к музыкальному центру. Там она некоторое время что-то выбирала, а потом, вставив диск и взяв пульт с собой, отошла и села на диван. Облокотившись на спинку, нажала на «play» и ухмыльнулась, когда из колонок стереосистемы полилась «…» и приготовилась смотреть.
Канадка в стриптизе была неплоха, даже более чем неплоха, если учесть длину ног, стройную фигуру и длинные темные волосы ниже лопаток. Лена заворожено наблюдала за движениями своей девушки, которая медленно раздевалась под музыку, не забывая дразнить подругу и периодически начиная смеяться. «Ну да, танцевать-то мы умеем, вот только ржач сдерживать проблематично» – мысленно хмыкнула Александрова и поманила Скарлетт к себе.
Та ухмыльнулась в ответ на это движение и, плотоядно облизнувшись, все так же медленно в такт лившейся мелодии, тягучими, как мед, движениями, подплыла к Лене. На долю подруги осталось освободить Скарлетт от последнего, оставшегося на ней предмета одежды - кружевных трусиков. На загорелом теле канадки кружева сливочного цвета выглядели как издевательство над возбужденным либидо и поэтому долго не продержались, пав смертью храбрых в неравной борьбе.
- Знаешь, что… - прошептала Ленка, запуская пальцы в темные волосы и притягивая девушку к себе. – Тебе нужно делать это чаще… - и опрокинула ее на покрывало, медленно провела ладонью по плоскому животу, сорвав с губ той судорожный вздох.
После глубоко жадного поцелуя с немалым пылом с обеих сторон, Скарлетт удалось вдохнуть и проказливо прошептать:
- Теперь твоя очередь, - и, не дав подруге ответить, втянула ее в следующий поцелуй.
- Стриптиз не мой конек… Я мастер немного в другом… - умудрилась хихикнуть та и принялась выцеловывать шею девушки, слегка прикусывая нежную кожу острыми зубками. Ладони при этом поглаживали стройное тело, особенно уделяя внимание упругим ягодицам – Ленка прекрасно знала о «слабых» местах подруги.
Она выписывала узоры языком и губами на теле любовницы, понемногу спускаясь от шеи к бедрам. Надолго застряла в районе тазовых косточек, покусывая кожу и тут же зализывая свои укусы, одновременно ловко и уже привычно лаская упругий холмик между ее ног пальцами. Это было похоже на то, как музыкант играет на рояле, а стоны Лены как раз и были музыкой.
Доведя подружку до оргазма, канадка и сама расслабилась и скользнула вверх, целуя расслабленно раскинувшуюся Лену.
- Помогло? - прошептала Скарлетт, нежно выписывая вензеля на коже живота Александровой.
- Еще как… - хмыкнула та, поглаживая гладкую спину под пальцами.
- Чем дальше займемся?
- Есть у меня пара идей… И одна из них напрямую касается одной очаровательной брюнетки…
- Ммм... - протянула вышеназванная брюнетка - И какие же? А то вдруг мне не понравится?
- Тебе понравится, - многообещающе пообещала Ленка и потянулась к девушке, чтобы воплотить в реальность одну из идей.

Чуть позже она сыто потянулась и пробормотав: - А теперь можно и поспать, - отключилась, не выпуская из руки ладонь Скарлетт.
Канадка еще несколько минут разглядывала спящую подругу, невесомо, самыми кончиками пальцев погладив морщинку между бровей. Поцеловала Лену в губы, от чего та что-то тихо пробормотала во сне, и ее лицо разгладилось, и, закрыв глаза, уснула рядом.

***

Утром их разбудил радостно-возбужденный крик Кина. Высунувшаяся лохматая голова в ответ на звук издала хриплое:
- Кин, какого хрена? Если ты не заткнешься - я тебя сама под машину закину, - голосом отдаленно напоминающим Ленкин. Скарлетт же наоборот лишь поглубже зарылась в гостеприимную теплоту одеяла. – И вообще, наличие у тебя ключей не означает, что ты можешь вламываться в любой момент…
- Хватит валяться, - отмахнулся Кин. - Вставай, давай. Ты сама обещала кастрировать меня, если не приведу себя в порядок. Так что сама виновата, - развел он руками в стороны.
- Ну не с утра же и не у меня дома. У тебя свой имеется, - все еще хриплым со сна голосом пробормотала Ленка, вылезая из-под одеяла и накидывая на себя лежавший неподалеку халатик. – И вообще, ты чего такой радостный с утра? – сама девушка подобной радости не разделяла – утро она не любила, особенно раннее, начинавшееся с громких криков кого ни попадя.
- Ну, Лена, - сегодня Кин как никогда напоминал ей того жизнерадостного придурка коим он являлся в детстве. Ну и сейчас тоже, иногда. А парень продолжил, не подозревая о Ленкиных мыслях о себе: - Я же тебе вчера звонил. Сашка пришел в себя это раз, а во-вторых, он не то чтобы простил, но не стал меня третировать за все то, что я ему наговорил до, - тут он запнулся, но тут же договорил, - до аварии. Правда, я думаю, что он все равно мне это припомнит рано или поздно. Но я сам виноват, - тут же поднял руки в защитном жесте, когда Лена посмотрела на него тяжелым взглядом.
А девушка не преминула добавить:
- И правильно. Так тебе и надо, придурку. Я бы на его месте вообще бы погоняла подольше. Надо будет подкинуть ему эту идею, - он задумчиво постучала пальцем по нижней губе.
Ответом ей стал только продолжительный стон со стороны Ростислава.
- Не любишь ты меня совсем.
- Солнышко, да я тебя просто обожаю! – возразила Ленка, просачиваясь мимо парня и отправляясь на кухню. – Но эта ваша ссора… Убила бы… Нет, я все могу понять – и ревность твою, и собственно саму ссору. Но вот чего я не понимаю – как тебе в голову пришло ляпнуть такое психически неуравновешенному парню? Это во-первых. А во-вторых… С чего ты взял, насчет прощения. Возможно, ему просто не до тебя, вот он и не стал развивать конфликт…
- Эмм, - замялся с ответом Кин. И Лена, пожалуй, впервые на протяжении прошедших лет, увидела, как на скулах Ростислава расцвел смущенный румянец.
- Все. Молчу, - проговорила она. - Глядя на тебя, я начинаю бояться спрашивать подробности, - девушка деловито засновала по кухне, готовя завтрак и мимоходом сунула Кину в руки турку и пакет с молотыми зернами, взглядом послав к плите. Тот беспрекословно устремился варить кофе, не издавая ни звука. - Хотя... Я, конечно, извращенка, но то, о чем я могла бы подумать - невозможно. У него же переломы и сотрясение. Вы же не могли сделать это? Нет, молчи! - остановила она открывшего было рот Ростислава вытянутой вперед ладонью. - Не хочу этого знать.
Ленка отвернулась к столу и принялась нарезать салат. Но любопытство взяло верх и, резко развернувшись, она протараторила:
- Кого я обманываю? Я хочу знать все подробности.
- Да не было ничего... почти, - смущенно проговорил Кин. - Сашка в себя пришел, меня позвал, - тут парень замер, на его лице появилось странное выражение, - Руку протянул. Я его поцеловал, а он не оттолкнул - вот и все.
- Как мило, - с долей скептицизма отозвалась Александрова. – Интересно, Сашка и в самом деле тебя идиота настолько любит или сам по себе святой? Нет, ты не подумай, я за тебя очень рада.
В ответ Кин только махнул рукой и ушел от темы, отвернувшись к плите и обратив все свое внимание на варящийся кофе. Девушка приблизилась к нему, потрепала по волосам и тихо проговорила:
- Все у вас будет хорошо… И вот что… начни извинения с его любимого шоколада.
Парень только хмыкнул и, пожав плечами, снял турку с готовым кофе, разлил по приготовленным чашкам. Однако, не успел Кин поднести чашку ко рту, из прихожей, где он оставил куртку раздался звук мобильного телефона, проигрывающий незабвенный Enjoy The Silence в очередной обработке – любимую песню Сашки. Ростислав удивленно приподнял брови, поднялся со своего места и взял телефон в руки. На дисплее не самой новой нокии Орловского высветилось слово «Отец».
Парень задумчиво посмотрел на Ленку. Та, придвинувшись и прочитав надпись на экране, кивнула.
- Алло, - не сразу ответил Ростислав.
- Александр? – удивленно переспросили на том конце, явно не ожидая услышать чужой голос.
- Нет. Это Ростислав, его... друг.
На несколько секунд повисла тишина, после которого последовало немного саркастичное, со знакомыми нотками в голосе:
- Тот самый друг, с которым мой сын спит, живет под одной крышей и, к моему удивлению, даже не тратит отсылаемые деньги на клубы и прочие развлечения?
Ростислав довольно громко хмыкнул и проговорил:
- Видимо так.
- Хм, видимо давно стоило отправить его в глушь, - задумчиво произнес мужчина. – Как ни крути, а то, что Александр спит с парнем, не самое ужасное из того, что он творил.
- В глушь, в Сибирь? - язвительно ответил Кин, мысленно уже отвесив себе подзатыльник, а глянув на Лену, увидел, как та вертит пальцем у виска.
- Сибирь в воспитательных целях самое оно, если судить по действиям товарища Сталина, - видимо на другом конце шутку оценили. – Но… Мне, конечно, любопытно поговорить с новоявленным бойфрендом, но Александр был бы предпочтительнее.
- Простите, но Саша в больнице.
- То есть?! Что с моим сыном?! – саркастичный тон тут же исчез из голоса Орловского старшего.
- Он попал в аварию, но уже пришел в себя. Я скоро буду там, и если врач разрешит, то Саша обязательно вам позвонит, хорошо? - стараясь как можно мягче, проговорил Кин.
- Я приеду к концу недели. И лучше бы, чтобы мой сын смог позвонить, иначе…
- Вы мне угрожаете? - медоточиво протянул Кин.
- Нет, я просто заберу его домой. Приключение на краю света становится опасным.

Глава 24

Глава 24

- Привет. Надеюсь, ты не был настолько гениальным, чтобы пойти в магазин самому? – поинтересовался Кирилл, придерживая трубку плечом, потому что руки были заняты – в одной парень держал пакет с пресловутыми апельсинами, а второй пытался отпереть дверь родной квартиры.
- Нет. Жду пока кое-кто не придет и не покормит бедного голодного преподавателя.
- Хорошо, тогда жди. Я переоденусь и приеду. Целую, - и, едва дождавшись аналогичного смешка в ответ, Кир положил трубку.
С трудом открыв заедающий замок, парень толкнул дверь и вошел в маленькую прихожую, по которой разносились запахи свежеприготовленных блинчиков.
- Я уж думала, ты совсем забыл дорогу домой, - улыбнувшись, проговорила вышедшая с кухни мать.
- Привет, мам. Я ненадолго, - сморщив нос, произнес Кирилл. - Зашел переодеться и помыться.
- Может, скажешь уже, где постоянно пропадаешь? – попыталась поинтересоваться она, но Кир уже исчез за дверями ванной. Женщина, укоризненно покачала головой и вернулась к блинчикам.
Кирилл вопрос прекрасно расслышал, вот только что ответить на него, не знал совершенно. Нет, конечно, можно было сказать, что у него появилась девушка, с которой хочется проводить каждую свободную минуту, вот только врать он терпеть не мог, тем более, родной матери.
Принимая душ, он пытался сообразить, что же ему всё-таки делать. Действительно, не выйдешь и не скажешь же: "Извини мама, но твой сын гей, и встречается с мужчиной". Не то, чтобы Кирилл стыдился Максима, он просто не знал, как это воспримет мать, да и в общем, пока не был готов к каминг-ауту. Поэтому пришел к выводу, что Сашке придется пострадать за правое дело, тем более ведь Кирилл не будет обманывать, а просто немного недоговорит. Что в этом плохого?
Поэтому выйдя из ванной парень с легким сердцем ответил матери на ее вопрос:
- У меня однокурсник под машину попал. Саша Орловский. Вот и сидим с ним. Друзья, как никак.
Женщина тут же развернулась к сыну и с искренним участием в голосе заговорила:
- Ой, бедный мальчик! Надеюсь, ничего серьезного?! Ездят ведь как сумасшедшие!
- Ну...мам. Живой, и отлично. А все болячки вылечить можно.
- Родители наверняка места не находят! Ты кушать садись, а я соберу что-нибудь, отнесешь домашней еды. Ему ведь можно?
- Пока жидкое в основном. Да в принципе не надо, мам. Ему Кин все приносит, - автоматически откликнулся Кирилл и тут же прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнего.
Наталья Викторовна не сразу приняла во внимание слова сына, продолжая поджаривать блинчик, умудряясь почти одновременно помешивать овощное рагу на сковородке. Но слова сына видимо оставили след в мозгу женщины и, выложив на тарелку ароматные овощи, она поинтересовалась:
- Ты про Ростислава Киншева что ли? Я думала, он только со своей компанией дружен…
Кирилл в ответ только фыркнул, спустя минуту ответив:
- Ну так Сашка тоже из их компании.
- Особенный мальчик? – улыбнулась Наталья, усаживаясь напротив сына. – Зная Ростислава, его друзей и семью, абы с кем он дружить не стал бы.
-О да, особенный, - хмыкнул Кир, вспомнив их поцелуй. До Макса, конечно, далеко, но пресловутый пирсинг в языке и пухлые мягкие губы впечатление производили. - Так они живут вместе, - опять на автомате ляпнул замечтавшийся о своем Кирилл. Но сообразил он это только после того, как услышал звон чашки, которую выронила мать.
- Живут? – нерешительно отозвалась Наталья, боясь высказывать вполне логичное предположение. – То есть как друзья или..?
- Мам, я в чужую личную жизнь не лезу, - серьезно проговорил Кирилл. – Даже и если не как друзья, что с того? Или ты имеешь что-то против таких отношений?
- Ты знаешь, сынок, я об этом как-то не задумывалась. И потом, я как и ты не имею привычки лезть в чужие постели, - Наталья тяжело вздохнула и погладила сына по плечу.
Парень уткнулся в свою тарелку, немного нервно ковыряя вилкой кусок картошки. Ответ матери заставил его снова задуматься. Стоило ли рассказывать ей правду? Как она отреагирует, когда узнает, что ее родной сын, а не посторонний человек спит с другим мужчиной?
- Мам, я… - внезапно начал он, но тут же остановился, столкнувшись с вопросительным взглядом женщины. – Нет, ничего, - посмотрев на часы, Кирилл поднялся с табуретки. – Мне уже пора, спасибо за обед.
- Снова ночевать домой не придешь? – улыбнулась Наталья, потрепав сына по волосам.
- Ну, мам, - недовольно протянул Кирилл. - Я уже не маленький. И да, наверное не приду.
- Для родителей дети всегда остаются детьми, сколько бы лет им не было, - произнесла женщина строго, но уже через секунду смягчилась: - Позвони мне, когда доберешься до места ночевки. Не в больнице же останешься.
- Я у...друга переночую.
- Вот и позвони от друга. Хочу спать спокойно ночью, а не думать, ничего ли с тобой не случилось.
- Хорошо, мам, обязательно позвоню, - Кирилл поцеловал мать в щеку и, быстро одевшись потеплее, собрался выходить, когда его остановила Наталья и сунула в руки пакет с пирожками и блинчики с мясом в контейнере.
- Друга угостишь, не зря же я готовила.

***

Максим уже успел несколько раз позлиться на свой иммунитет, проигравшего в схватке с подлым вирусом, пока в прихожей не раздалась короткая трель дверного звонка. При этом долгожданном звуке, служившем своеобразным предупредительным сигналом, на лице мужчина расцвела счастливая улыбка и он пошел встречать своего птица. Птиц открыл дверь давно уже выданным в его владение ключом и ввалился в квартиру весь разрумяненный от мороза с двумя огромными пакетами, набитыми едой. Стащив кое-как без помощи рук обувь, Беркутов прошел на кухню, не заморачиваясь снятием верхней одежды. Макс выполз из комнаты как раз в этот момент и проходящий мимо него Кирилл не смог удержаться и, наклонившись, легко коснулся губами его губ.
По лицу зябко кутающегося в плед мужчины скользнула широкая улыбка с небольшой примесью ехидства.
-Соскучился?
- А ты еще сомневался? – хмыкнул в ответ Кирилл и, забив на художественно сваленные на пол кухни сумки, встал вплотную к нему. - Знаешь, ты такой милый сейчас, прям как маленький ребенок. Тебе точно тридцать лет?
На лице Максима появилась кривая ухмылка и он закатив глаза, стал шевелить пальцами и губами, будто что-то считая. Затем снова посмотрев на Кирилла, весело выдал:
- Нет, тридцать два, - и закашлялся, подавившись от смеха, глядя на вздернувшиеся в удивлении брови парня. Впрочем, это выражение быстро слетело с лица Кира, когда он, видимо что-то воскресив в уме, отметил:
- Не ври, я видел твой паспорт, - скинув куртку и устроив ее на небольшом столике в прихожей, он подтолкнул мужчину в сторону гостиной. Буквально заставив Максима сесть на диван, Кирилл расположился рядом, положив голову на его колени.
– Хотя по моим личным наблюдениям, ты вполне можешь оказаться еще моложе. Разве что в университет подростков не берут…
- Ха, ну как же не берут? А вы кто тогда? - поддержал веселье Максим, запуская пальцы в шевелюру Кирилла.
- А мы шкодливые детишки, соблазняющие преподавателей с пуританским образом жизни.
- Страшшшно...- наклоняясь к самому уху парня, прошипел дурашливо Макс.
- А ты как думал? – не остался в долгу Беркутов, переворачиваясь на бок, чтобы оказаться лицом к лицу с мужчиной.
- А я думал, что в университете буду как в монастыре жить. Спокойно и тихо, - продолжал веселиться мужчина.
- О, это ты только что назвал меня роковым соблазнителем? – заржал Кирилл, закрыв лицо руками. – Тогда что-то маловато у меня работы в последнее время в направлении подталкивания к греху.
- Ммм. Добавить? - поиграл бровями Макс и наклонившись стал медленно обводить кончиком языка по контуру губ, а затем заныривая языком между ними в жадный рот Кирилла.
- Не просто добавить… ммм… скорее приступить к исполнению… - с трудом выговорил тот, притягивая мужчину еще ближе к себе.
На диване места для двоих взрослых и далеко не маленьких мужчин было явно маловато. Особенно остро это почувствовалось в тот момент, когда оба, забыв о немного ограниченном пространстве этого самого дивана, решили перейти к ласкам чуть более откровенным, чем поцелуи. Стоит ли говорить, насколько неожиданным стало для обоих свидание с пушистым ковром?
Причем Кирилл только глухо ухнул, приняв на себя почти весь немаленький вес мужчины, а в следующую секунду уже смеялся запрокинув голову.
- А по-моему, нам обоим чуть больше двенадцати лет, - продолжая ржать и одновременно обнимать Максима, заметил парень.
- Пятнадцать, если быть точным, - пробормотал мужчина, выравнивая дыхание и начиная целовать лежащего под ним парня. Он не собирался упускать ни грамма выгоды из столь выигрышной позиции. Тот сопротивляться не собирался, приоткрыв рот и впуская ловкий язык внутрь, запустил одну руку в волосы, а вторую устроил на поясе домашних брюк, мучительно медленно скользя вдоль края ткани. Мог ли он раньше подумать, что будет вот так таять, словно растопленный воск, от одних только поцелуев. И кого? Мужчины, которому по статусу не положено обращать внимание на таких, как он. Нет, уродом себя Кирилл не считал, скорее, был убежден, что постарайся Макс, и любая местная красавица будет у его ног. Ну, или красавец, даже не в этом суть.
- Мааакс… - выдохнул он и сильнее вцепился в темные пряди, когда мужчина принялся довольно грубо целовать и прикусывать кожу на его шее. Макс только удовлетворенно заворчал, не отрываясь от своего занятия и самозабвенно вылизывая им же самим обиженные участки кожи.
- Нежности не твой конек, - напомнил Кирилл, кое-как собравшись с мыслями, и позволив стащить с себя темно-синие джинсы. – И да, мы будем делать это на полу?
Макс с трудом оторвавшись от своего занятия, прохрипел:
- Почему бы и нет? Ты против?
- Я? Когда я был против чего-либо? – почти искренне удивился Кирилл, и, воспользовавшись замешательством мужчины, поменялся с ним местами, оказавшись сверху. – Главное, чтобы некоторые консерваторы потом не возмущались…
- Я не консерватор. Я сторонник нового в разумных пределах, - парировал мужчина, не делая попыток что-либо изменить, а только лишь сильнее притягивая Беркутова к себе.
- Попробуем что-нибудь новое? – Кирилл тут же оживился. – Что мне в тебе действительно нравится, так это умение делать завуалированные, непристойные, но очень интересные предложения…
- Дааа, - протянул с усмешкой мужчина. - В этом я мастер.
- Тогда прекращаем болтовню… У нас итак слишком много ее в жизни. Займись чем-нибудь более… ммм полезным…
Мужчина хмыкнул в ответ:
- По-моему, товарищ Беркутов, сверху у нас сегодня вы. Так что все в ваших руках. Дерзайте, мой юный друг, - и провокационно подвигал бедрами, недвусмысленно потершись о пах Кирилла.

***

- Блин, это было круто, - высказал вслух крутившуюся последние пятнадцать минут в его голове мысль Кирилл, уткнувшийся носом в плечо Максима. Мужчина лежавший на спине и разглядывавший потолок, скосил не него глаза и коротко хохотнул:
- Не сомневаюсь.
- Если честно, я думал, что ты… эмм… - замялся парень, спрятав лицо еще больше.
- Не всегда, - понимающе улыбаясь, ответил на недосказанное предложение Макс.
В комнате повисла тишина, сопровождаемая размеренным дыханием обоих, а Кирилл в который раз понял, насколько уютно ему с этим человеком. Просто молчать, не говоря ни слова, медленно скользить языком по чуть солоноватой коже, вдыхать терпкий запах одеколона.
От звука собственного мобильного телефона Кирилл едва не подпрыгнул на месте – незабвенная «Mutter» звучала чересчур громко для устоявшейся интимной атмосферы.
- Да, мам... У друга, я же говорил тебе…Да, прости, был немного занят очередной статьей. Все хорошо, не беспокойся… Пока…
Кирилл нажал на отбой и, небрежным движением закинув мобильник на диван, лег параллельно Максиму. Тяжелые мысли, не отпускавшие его до прихода в ставшую практически вторым домом квартиру вернулись, заставив застыть. Парень понимал, что долго не сможет обманывать мать, скрывать от нее ставшего дорогим человека. Это нечестно, по отношению к ним обоим. Мать она и есть мать, а Максим… Максим попросту был тем, кто заслуживал честных отношений, а не пряток по углам.
- О чем задумался, отрок? - шутливо спросил мужчина, обративший внимание на затихшего после звонка Кирилла.
- Макс, скажи, насколько для тебя важна правда в отношениях? – после довольно продолжительного молчания спросил Кир.
- В каком смысле?
- Во всех. Понимаешь, я не уверен, что все, что происходит, мне нравится. Все не так, как должно быть, - еле слышно проговорил парень.
Мужчина повернулся на бок и опершись на руку, заинтересовано переспросил:
- А как по твоему должно быть?
- Я сейчас счастлив, как никогда раньше. Мне нравится находиться с тобой рядом, целоваться с тобой и держать за руку. Все это так… правильно и логично. Я понимаю, в какой стране живу, понимаю, что никогда не смогу обнять тебя, сидя на скамейке в парке, никогда не смогу прокричать с крыши, как сильно… - Кирилл замялся, едва успев проглотить последние слова. – Но… Хотя бы близким людям я хочу рассказать, насколько мне хорошо, когда ты рядом…
- Не могу тебе ничего посоветовать, - со вздохом ответил ему Максим. - Тут всегда приходится действовать наугад. С нашей ориентацией жизнь больше напоминает действия сапера на минном поле - никогда не знаешь, где рванет.
- Но я не… Не хочу так, - тихо произнес Кирилл и, поднявшись с ковра, натянул отброшенные в сторону джинсы. – Впрочем, давай не будем больше об этом…
- А я и не говорю, что ты должен, - Максим поднялся вслед за парнем и тоже стал натягивать одежду. - Я ведь сказал, что делать - можешь решать только ты. А я тебя поддержу.
Мужчина ни капли не лукавил, он действительно был готов к любому повороту событий. Что бы Беркутов не решил - он готов был его поддержать, хотя и был уверен, что Кириллу стоило бы подождать с откровениями до того времени, когда он окончит университет.

***

- Привет, - оторвавшись от очередной книги, по-прежнему тихо поздоровался Сашка с вошедшим в палату Кином. – Ты рано сегодня.
Со стороны могло показаться, что между ними все по-прежнему – Орловский хоть и бросал на бойфренда не слишком влюбленный взгляд, и отвечал на его вопросы довольно сухо, о ссоре предпочел не вспоминать, по крайней мере, пока. Во-первых, было не до того – большую часть времени он спал, питался здоровой, но далеко не самой вкусной больничной пищей, читал и мечтал скорее выписаться отсюда. Во-вторых, полученные травмы и сопутствующая им ноющая боль, периодическое головокружение не слишком способствовали разведению масштабных разбирательств. В-третьих, особого смысла не имело, после того, как он первым делом позвал к себе Ростислава. И был готов продать душу всем дьяволам мира, чтобы тот не отпускал его руку.
А в-четвертых… В-четвертых, радости совсем не добавляло обещание отца приехать к концу уже наступившей недели. Не то, чтобы Сашка верил во внезапно появившуюся у того «любовь» к своей персоне, но от одного воспоминания о разговоре по телефону парня передергивало. Он тогда с трудом говорил, а приходилось едва ли не орать в трубку, что он жив, относительно здоров и присутствие в больнице Орловского-старшего легче его, Сашину, жизнь точно не сделает.
- Соскучился, - пожав плечами, ответил Ростислав и присел на край больничной кровати. – Все еще тяжело говорить?
- Такое ощущение, что приходится подбирать слова целую вечность, - Сашка поморщился. – Может, выгуляешь меня? Хочу на свежий воздух.
- Ммм, Саша на ручки хочет? - весело спросил Кин, придвигаясь ближе.
- На ручки? К тебе? – язвительно хмыкнул Саша. – Нет спасибо, лучше инвалидное кресло. Ты же мне все ребра доломаешь!
- Теперь вижу, что ты приходишь в себя, - парировал Ростислав. - Язва она и есть язва, - тяжелый укоризненный вздох в надежде пристыдить Орловского. Видя, что это не подействовало, Кин решил сменить тему.
- Слушай, а отец твой снова не звонил? А то мачеха твоя мне почти каждый день звонит - справляется о твоем самочувствии, - Кин нежно провел пальцами по Сашиной щеке.
- Мой отец не из тех, кто беспокоится о другом человеке. Тем более, если этот человек – я, - хмыкнул парень. – Его мало когда интересовали мои проблемы, не думаю, что авария с моим участием станет причиной внезапно появившихся родительских чувств.
- Ну, не знаю, - пожал плечами Кин.- Когда я разговаривал с ним по телефону, то мне показалось, что он был искренне озабочен твоим здоровьем. Правда, уже начинаю сомневаться в этом.
- Кин, мои отношения с отцом не предмет зависти, а я не самое важное в его жизни. Так было всегда, да и в браках по расчету дети редко оказываются желанными. Эту теорию подтвердила моя мать, бросившая нас, когда мне не исполнилось и пяти. Знаешь, наверное, отец и любил бы меня после этого, если бы я был похож на него, вот только… Я был копией женщины, которая бросила великого Орловского-старшего.
В ответ ему раздался коротки хмык, а после минутной паузы, Киншев обхватил его лицо ладонями и коротко поцеловав в губы произнес:
- Один плюс в этом всем есть, - в ответ на поднятые брови Саше разъяснили: - Хоть в чем-то твоя мама была красива.
- О, господин Киншев снизошел до комплиментов в мой адрес? – Сашка улыбнулся, отстраняя от себя разохотившегося бойфренда. – В любом случае, моего отца этот факт не радовал. Меня предоставили самому себе, возложили заботу на няню и так далее по списку. Пока не появилась Ольга. Не то, чтобы ей был нужен чужой ребенок, но, видимо, она чувствовала ответственность по отношению ко мне. Пыталась заботиться, не получая никакой благодарности, в то время как отец еще больше уходил в работу.
- Слушай, Орловский, а давай ты мне потом пожалуешься, а? - состроил умильную рожицу Кин. - Ну, честное слово, я по тебе соскучился, а ты мне о своем папе. Вот когда тебя выпишут, - добавил он с мечтательностью в голосе. - Тогда я уложу тебя в постельку к себе под бочок и буду тебя целую неделю слушать, слушать и слушать. А в перерывах...
- И что будет в перерывах? Не забывай об одном неразрешенном вопросе в наших сложных отношениях…
- Да не забыл, - со вздохом произнес Кин. - А в перерывах мы будем целоваться, раз ничего другого делать будет нельзя... Но сначала ты мне отомстишь - я согласен.
- О, не сомневайся… И подготовь к моему возвращению раскладушку, - как бы невзначай отметил Сашка, с удовольствием пронаблюдав за изменившимся в лице Ростиславом.
- Орловский, а может не надо, а? - расстроенно проныл Кин.
Парень отрицательно покачал головой, показывая всю степень несогласия с возражениями Киншева. Но душа не выдержала пыток таким видом бойфренда, и, Сашка, картинно закатив глаза и улыбнувшись, здоровой рукой притянул его к себе. Не то, чтобы хотелось вот так легко уступать и делать вид, что до аварии ничего не произошло, но поцелуи с Кином каким-то образом были важнее всего остального.
- Опять из-за тебя мой имидж летит к черту, - немного отстранившись, прошептал Саша.
- Имидж ничто - жажда все, - развеселившись, успел сказать Кин и хотел добавить что-то еще, как в этот момент дверь в палату открылась. Орловский, выглянувший из-за плеча Ростислава, удивленно распахнул глаза и замер, сжав в руке ладонь своего парня.

запись создана: 12.10.2012 в 10:15

@темы: Ориджиналы, 18+, Совместное творчество, "Вдохни в меня жизнь", Schwuchtel und Suchtig, Не нервничайте - слэш, О мальчиках и отношениях

---

Фирменное нытье от Шухтиг ака Bermuda Cross

Коль пошла такая пьянка и мне разрешили окончательно въехать сюда со всеми правами, начну осваиваться и собсно продолжу перевозить пожитки со старого днева. В качестве одного из таких пожитков будет сегодняшний бред воспаленного депрессией мозга.

В общем то можно не читать, если сильно не хочется...

Пункт № раз или то, чего я хочу в данный момент своей жизни
Хочу поговорить. С разумным, адекватным и здравомыслящим человеком. Почему то в последнее время стало категорически не хватать разговоров обо всем на свете. Так уж сложилось, что близких друзей в реальной жизни у меня и нет. Почему то понимать это начинаешь, когда в той же аське по тем или иным причинам отсутствуют кто нибудь из друзей по интернету. С ними можно говорить обо всем, зная что обязательно найдешь отклик и что тебя поймут.
А вот в реале хрен тебе, девочка из Куринодрищенска... Забудь о том, что твои взгляды разделит кто-то из тех, кого ты считаешь друзьями. Отсюда вытекают несколько подпунктов:
1. Отношение к религии
Религию как таковую я ненавижу. Причем во всех ее проявлениях, будь то буддизм или православие. для меня это идолопоклонничество, как его не назови. К слову, я не отрицаю своей веры в Бога. Но только верю я в него, как в какой-то бестелесный высший разум, который много лет назад создал вселенную. Но не конкретно Адама и Еву или паучка в моей квартире. Бог для меня - это сама вселенная, материя, то что окружает. Может быть он космос, скопление звезд в небе или воздух вокруг меня. А не картина, нарисованная человеком. Но почему то меня пытаются заставить верить в религию, ходить в церковь и ни в коем случае не упоминать его имя в таком ключе в котором упоминаю его я.
И когда одна из моих подруг, которую я считаю довольно грамотным человеком с математическим складом ума начинает втирать мне про ценность Библии, мне становится грустно. Все мои аргументы, научные аргументы разбиваются при разговоре с ней о стену этого мракобесия.
Не хочу при этом обидеть чувства верующих, у каждого свое восприятие мира и религии, но очень больно видеть, как люди под давлением религии становятся неадекватными.
2. Отношение к политике
Так сложилось, что по образованию я госслужащий. И в силу своего образования, хоть и полученного "от балды" я люблю рассуждать о политике. Хотя в последние лет пять получается ее только осуждать. Потому что в политической системе моей страны нет ничего хорошего. Бюрократия, коррупция, ничего нового в общем то. Вот только меня снова пытаются убедить, что "так надо" и "это нормально". Да ни хрена это не нормально!!! Не нормально для преподавателя ядерной физики подрабатывать продавцом в "Эльдораде", чтобы протянуть, не нормально отдавать за съемную квартиру всю зарплату, не нормально бояться за собственную личную жизнь, потому что твоя ориентация не устраивает государство, ненормально хотеть уехать отсюда "хоть куда-нибудь, лишь бы ОТСЮДА". Я не патриот, я почти политик... Я хотя бы образно предполагаю, откуда растут ноги у всего этого дерьма и не хочу работать в этой системе, потому что противно. До жути противно, когда мои друзья, работающие в этой сфере открыто говорят, что за деньги плевать они хотели на это самое дерьмо...
3. И в завершение к вышесказанному - Отношение к друзьям
Их нет. Есть обожаемый мной Швухтель, без которого этот год моей жизни стал бы серым и невзрачным. Иногда он меня бесит конечно, но когда он в сети и даже ничего не пишет - я знаю что он рядом. Просто молчит, где то на другом конце материка и его отношение к этой жизни хоть и немного и другое, но он близкий.
Есть Неська, по которой я почему то очень скучаю. Не знаю, будешь ты это читать или нет, но вот сейчас я очень хочу оказаться рядом с тобой, заныкаться в кустах и курить. До боли в легких вдыхать дым ментоловых сигарет и болтать о новых идеях, и много чем еще. И долго долго гулять по городу, неважно даже по какому, просто гулять до тех пор, пока ноги не начнут ныть.
Есть родная компашка с которыми можно побухать, когда совсем хреново.
Пункт № два или то, что я люблю

Люблю своего мужа. он не секси красавец и не богатый. Я тож не красотка, а все остальное дело наживное. Я люблю его отношение к жизни и то, что почему то мы всегда сходимся во мнениях.
Люблю творчество - писать, рисовать, фотографировать и делать коллажи в фотопопе. У меня нет грандиозных талантов, я просто люблю все это.
Люблю Обливион, Скайрим и Дарксайдерс за их миры и возможность прожить там фантастическую жизнь.
Люблю говорить прямо все то, что меня не устраивает. К сожалению люди не любят правду, предпочитаю лживые улыбки и лицемерие.
Люблю умных людей, у которых есть аргументы в любом вопросе. Даже когда со мной начинают спорить, приводя аргументы - я это люблю


Незаконченая поэма вышла, хоть позади многа-многа букоф...

@темы: Offtop, Suchtig

---

По секрету всему свету...

Доброе утро-день-ночь, дорогие читатели! Schwuchtel открывает вам один секрет. Отныне наш днев делится на две не совсем равные части: бОльшая принадлежит творчеству и всякой бяке от имени тандема, а меньшая - снявшей маску Suchtig и ее творчеству до вступления в наш с ней тандем. Ибо Bermuda Cross или Izabella Kortez - это все она. Переключившись на наше совместное творчество, мой соавтор решила закрыть старый днев и попросилась сюда, чтобы не распыляться. Швухтель согласился сразу и очень очень очень рад приветствовать свою вторую половинку в общем дневе! (ибо нафиг другое и нефиг с другими...ха-ха, шутка. но в каждой шутке есть доля...шутки, помните об этом). Короче, Швухтель рад, что у него есть такой замечательный во всех отношениях соавтор как Шухтиг; рад сожительству и готов жениться, чтобы нести ответственность за общих детей...и даже (бохтымой) усыновляет предыдущих.
Ich libe dich, подруга сердца моего

запись создана: 04.11.2012 в 12:45

@темы: Всяко-разно, Offtop

---

"The Wolf: Redemption" Глава 1-3

Название: "The Wolf: Redemption."
Авторы: Anita Suchtig, Nessi
Бета: ice-linx
Арт: Dgezebet
Рейтинг: R
Статус: завершен
Размер: миди
Жанр: angst, drama, romance.
Предупреждения: Написано под впечатлением и по мотивам фильма «Ворон», вследствие чего возможно сходство сюжетной линии.

Саммари:

Только там, на Земле,
Льются слезы страдания
По душе, что ушла навсегда.
Только там, вдалеке,
Понимаешь отчаянье
Тех людей, не забывших тебя.

Гр. SAD JOLLY
«ДАЛЕКО» (слова и муз. Станислава Зелинского)
Саму песню можно послушать здесь - www.realmusic.ru/songs/521853/

Размещение: Только с нашего согласия.

Когда смерть крадет ваших любимых, не прекращайте их любить — и они будут жить вечно.
Дома горят, люди умирают, но настоящая любовь — навсегда.
The Crow.

Глава 1.

Ночь опускается на город резко, не давая сумеркам окрасить улицы в серый цвет. Но здесь, где лишь один шаг отделяет живых от мира мертвых, эти краски совсем не видны. Мир окрашивается в серые тона, а то, что раньше казалось важным, больше не имеет значения. Остается лишь одна цель, один путь. И цветы, что всего пару часов назад имели радужную окраску, приобретают лишь полутона серого, стараясь хоть немного выделиться.
Привычные шаги сквозь кованые ворота вглубь старого кладбища к двум одинаковым гранитным плитам.
"Лилли Эрлин", рядом с которым ложатся четыре ярко алые розы. О ней Габриель не сможет забыть никогда. Единственный человек в мире, кого он любил, единственная верная и любимая сестра, рядом с которой хотелось остаться навсегда. Даже здесь, среди забытых могил неподалеку от церкви, несмотря на льющий как из ведра дождь.
- Я всегда буду помнить тебя, Лилли… - и никто никогда не увидит среди этого дождя соленых слез, упавших на промокшую землю.
"Эрик Эванс", на плиту которого лягут не розы, а две белые лилии. Одинокие и холодные, словно этот дождь. В напоминание о ней, хотя Габриель и знает, что даже там он будет помнить Ее. И хочется лишь знать, счастливы ли они там, наверху? Спустя целую вечность, которая на земле обернулась лишь годом.
Это может показаться кому-то странным, но именно это унылое кладбище стало для Габриеля словно вторым домом. Хотя, о чем говорить, у него не было и первого, кроме опустевшей квартиры Лилли. В ней все осталось по прежнему - и фотографии счастливой молодой пары, собиравшейся пожениться, и декоративные розы в горшочках на широких подоконниках. Лил любила цветы, которые даже в холодное время года напоминали ей о лете. Он и сейчас заходил туда, проверить, все ли в порядке, но не слишком часто. Пустая квартира вызывала лишь чувство одиночества и боль от некогда счастливых воспоминаний.
- Я был бы рад увидеть тебя снова, Эрик… - уходить совсем не хочется, скорее остаться здесь как можно дольше, ближе к родным людям. Но время все же неумолимо, оно заставляет если не жить дальше, то существовать. Бессмысленно идти вперед, не зная, чего хочешь и что может ожидать в дальнейшем, да и не желая знать…
В последний раз окинув взглядом ровные ряды могил, Габриель развернулся и пошел к выходу. Под ногами тихо шелестели опавшие, промокшие листья, но он не обращал на это никакого внимания, как и на все остальное, что окружало его в этой серой пелене, по ошибке названной жизнью.

***
- Габриель! Заказ на четвертый столик! - низкий мужской бас повара заставил парня очнуться от мучивших его мыслей.
- Да, да, сейчас! - прокричал в ответ он.
Габриель твердо был убежден, что заведению, носящему название "Дыра", официанты и вовсе были не нужны - местная публика явно не нуждалась в вежливом обхождении. Но здесь неплохо платили, если учесть, что парню едва исполнилось семнадцать лет, да и особо накуренные всякой отравой посетители часто оставляли хорошие чаевые.
И он снова погрузился в омут воспоминаний, механически выполняя несложную и привычную работу. Столик, потемневшее от времени дерево, неприметные трещины на высоких стаканах с пивом, шаг вперед, увернуться от пьяных посетителей, чтобы не возвращать с зарплаты стоимость случайно разбитой посуды. По пути обратно собрать уже пустые бокалы и так же, лавируя между большей частью пьяными постояльцами, вернуться за стойку. И новый заказ… Очередной бессмысленный день, но разве это имеет значение?
- Да когда же закончится моя смена? - буркнул парень, когда его в очередной раз окликнула пьяная компания с дальнего столика.
Этих ублюдков Габриэль знал давно, они каждый день надирались до беспамятства, доставляя массу проблем одним своим присутствием. Бесполезно было звонить в полицию, они успешно обходили все рамки закона. Наркотики, оружие, все это можно было увидеть за дальним столиком , а остальным было попросту плевать.
- Вам как обычно? - с неохотой протянул Габриэль, радуясь тому, что в их присутствии не обязательно было натягивать фальшивую улыбку - от количества разнообразной дури эти придурки едва ли узнавали самих себя в зеркале.
Один из них картинно уронил кружку из-под пива на грязный пол и кивнул в сторону осколков:
- А что, не видно? Стаканы пусты! - Габриэль мысленно поморщился, разбитой посуды избежать все же не удалось.
- Уже несу, - и парень поспешно удалился, по собственному опыту зная, что пытаться спрашивать что-то еще бессмысленно. Самое поганое было в том, что все они были едва ли старше него, но при этом считали себя чуть ли не правителями города. На самом деле негласным королем Сент-Роксвилла считался некто Виктор Браун, хозяин всех наркопритонов и подпольных клубов. О том, что в них творилось Габриель предпочитал не думать и держаться подальше от всех, кто так или иначе был связан с этим именем.
Стрелки неумолимо двигались к одиннадцати вечера, чему парень был рад - его смена подходила к концу и с минуты на минуту должна была прийти сменщица. Никто иная, как Сара Эрлин. Женщина, к которой слово "мать", по мнению Габриеля, было неприменимо.
- Габриель! - попыталась улыбнуться она с порога, на что парень лишь кивнул головой, устроив на плече потрепанный рюкзак.
- Мне пора, - бросил он, выходя на улицу.
Противный моросящий дождь и туман и сегодня не пожелали оставить улицы, скрывая непрезентабельный вид ближайших домов. Габриель шел по мокрому асфальту, не обращая внимания на лужи, все больше ускоряя шаг. Кирпичные стены со старыми бесполезными объявлениями о пропавших людях, мусорные кучи на около покосившихся дверей, за которыми уже давно никто не жил. И осенние листья, которые, вперемешку с мусором, приподнимал промозглый ветер.
Квартал, улица, поворот налево, за которым ждут высохшие деревья, единственные верные сторожи, скрывающие решеткой сухих веток старый дом. Когда-то тут цвел красивый сад, чью разноцветную палитру был не в силах повторить даже самый лучший художник. И вспыхивали сами собой воспоминания о том, как они втроем устраивали здесь воскресные пикники, наслаждаясь летним солнцем. Габриель упрямо шел вперед, стараясь не смотреть по сторонам, не обращать внимания, не думать о прошлом.
И снова фотографии на стенах, да еле слышные звуки из старого магнитофона, из которого звучала бессменная мелодия группы Metallica, которую так любили Эрик и Лилли. Габриель привычно сел в старое кресло у окна, выходившее в безжизненный сад. Они ушли, а вместе с ними и яркие краски лета, забрав с собой смысл его жизни.

***
Тьма… в ней терялась сама сущность человеческой души. Мысли, чувства, воспоминания уходили в небытие, оставляя чистый холст. Но иногда страдания становились столь сильными, что душа не могла найти покоя…
К ночи дождь лишь усилился, превращая землю в вязкую жижу. Прозрачные капли скользили по поверхности холодного, равнодушного камня, омывая высеченные на них имена. Тишина и покой царили среди одиноких могил. А тихий шелест опавшей листвы скрывал тихую поступь черного, невидимого в ночи, волка. Он уходил вглубь кладбища, огибая одну плиту за другой, словно преследовал одну ему известную цель.
"Лилли Эрлин", "Эрик Эванс", которые даже после смерти остались верны своей любви. И воспоминания оказались настолько сильны, что одной душе предстояло вернуться в мир живых.
Протяжный вой перекрыл шум ливня, но это уже было неважно. Проводник выполнил свою первую и самую важную задачу.

Глава 2.

Льет в сердце дождь, он зовет тебя

Ночь, ты войдешь из небытия

Жив или мертв, не понять уже

И только дождь плачет по душе

Гр. SAD JOLLY

«Ворон» (слова и муз. Станислава Зелинского)

Гроза набирала силу, то и дело слышались раскаты грома, а отблески молний освещали могилу, где до этого момента покоился Эрик Эванс. Он видел лишь ее имя, высеченное­ на гранитной плите. Словно заклинание­, нить, связующая с миром живых, оно вело Эрика, пробуждая воспоминан­ия.
Утопающий в зелени дом, большая светлая комната, а на кровати – она, Лилли. Светлые волосы рассыпалис­ь по подушке, а он тихо подходит ближе, осыпая ее лепестками­ роз, чтобы поздравить­ любимую девушку с днем рождения.
« - Эрик! – мелодичный­ голос и звонкий смех, когда она пытается стряхнуть с себя розовые и алые лепестки.
- С днем рождения, Лилли!
- Я люблю тебя…» - тихий шепот в ответ и нежные объятия, которыми хочется наслаждать­ся вечно.
Но они меркнут, погружаясь­ во тьму, а из глубин памяти возвращают­ся совсем иные.
Темная комната, яркое пламя черных свечей и круг облаченных­ в балахоны людей, фанатиков,­ которые ради собственно­й забавы забрали их жизни. Нет шанса, выхода отсюда, и лишь теплое прикоснове­ние ее ладони к его собственно­й… Прощание… Последнее,­ что было у него в этой жизни. Блеск кинжала и боль, а дальше лишь тьма. Сколько времени прошло с того момента? Эрик не знал, и это не играло для него никакой роли. Перед его мысленным взором застыли лица убийц и было одно желание – отомстить. За то, что они отняли у них жизни и любовь, ради которой стоило вернуться с того света.
Он с трудом поднялся на ноги, оглядываяс­ь вокруг. И встретился­ взглядом с горящими глазами хищника. Все это время волк сидел неподвижно­, словно ожидая, когда человек будет готов. И лишь убедившись­, что на него обратили внимание, призывно рыкнул и побежал, то и дело оглядываяс­ь. Эрик был уверен, ему нужно идти следом.
Этой ничем непримечат­ельной ночью по городу бежали двое, тени, которым не место в мире живых, но и среди мертвых тоже. Пока еще нет…

***

Габриель подбросил дров в старый камин, чтобы хоть немного прогреть опустевшую­ квартиру. За окном вспыхивали­ молнии, выхватывая­ из ночи искореженн­ые ветки деревьев, словно длинные пальцы страшного чудовища. Тишина… Ничуть не уступающая­ той, что была на кладбище и лишь протяжный волчий вой где-то невдалеке,­ полный одиночеств­а и тоски. В унисон с криком души Габриеля, когда он вспоминал такие близкие и теплые моменты.
« - Габриель, ты обещал помочь мне на кухне, - теплая рука Лилли в волосах и улыбка Эрика, заметившег­о этот жест.
- Но, Лил, я уже пообещал Эрику, что научу его играть в покер!
- Да-да, а еще мы собирались­ поиграть в бейсбол! – и в подтвержде­ние своих слов высокий парень тянет Габриеля на себя, утаскивая в сторону сада.
- Только попробуйте­ испортить мои розы!
- Хорошо, мамочка, мы обещаем вести себя хорошо!»
Фотографии­, это все что осталось у него. Он жадно всматривал­ся в каждую, осторожно перебирая одну за другой, больше всего на свете желая увидеть наяву родные лица. Ему никто не был нужен в этом мире, никто не имел для него значения. Наверное, Габриель согласился­ бы на то, что никого больше в этом городе не останется в живых, лишь бы ему вернули Лилли и Эрика. Только их, улыбку сестры и звуки гитары ее парня, веселую болтовню на кухне и ворчание Лил.
Год назад он был счастлив и даже в самом страшном кошмаре не мог представит­ь, что все может обернуться­ так. Закончитьс­я всего нескольким­и словами пожилого полицейско­го:
- Габриель Эрлин? Пройдемте с нами…
Сердце гулко стучало у горла, отсчитывая­ последние моменты его безмятежно­й жизни, он не запомнил, как доехал до участка, вообще ничего. Все это время Габриель молил лишь о том, чтобы все это было одной большой ошибкой.
Шаг, еще один… Вслед за полицейски­м, провожающи­м его по длинному холодному коридору к двери с надписью «Морг». Белые простыни с алыми разводами,­ закрывающи­е тела и виднеющиес­я из-под них намертво сцепленные­ руки двух людей.
И желание ответить полицейско­му, что он не знает, что это ошибка, а Лилли и Эрик ждут его в квартире со старым садом за окном. Но он не мог выдавить из себя ни слова, уже начиная понимать – все происходящ­ее правда, они оба мертвы.
Больше ничего не будет… Даже сейчас, спустя целый год с момента их смерти, Габриель приходит сюда, словно надеясь, что его по-прежнему будет ждать ароматный вишневый пирог и партия в покер с Эриком, в который он всегда проигрывал­.
- Вернитесь ко мне… Пожалуйста­… - парень не замечает, как на щеках появляются­ соленые дорожки.
Хочется остаться здесь навсегда, наблюдая за огнем в камине, уснуть в старом кресле и никогда больше не выходить на улицу. Туда, где кто-то другой вместо него радуется жизни и смеется со своими друзьями. Туда, где все еще спокойно разгуливаю­т те, кто лишил его близких людей…
Но оставаться­ надолго в старой квартире еще больнее и Габриель, разворошив­ прогоревши­е поленья, чтобы ненароком не устроить пожар, в очередной раз окидывает взглядом холодные стены и, нехотя поднявшись­, вышел на улицу, под дождь.
И тут же вздрогнул от неожиданно­сти, встретивши­сь взглядом со светящимис­я хищными глазами. Когда он немного привык к царящей здесь тьме, понял, что принадлежа­т они черному волку, неподвижно­ стоящему почти возле порога дома. Особо яркая вспышка молнии заставила его на миг зажмуритьс­я, а когда он открыл глаза, волка уже не было.

***

Волк привел Эрика к заброшенно­му дому, один взгляд на который пробуждал воспоминан­ия. Старый, покосивший­ся забор, некогда отделявший­ их личный, счастливый­ мирок от всех остальных,­ покореженн­ые деревья, под сводами которых когда-то красовалас­ь беседка. Он сам строил ее, специально­ для Лилли, чтобы в очередной раз увидеть на ее лице восторг и неповторим­ую сияющую улыбку.
Ничего этого больше не было. Эрик упал на самое дно ямы, под названием отчаяние и этот непрекраща­ющийся дождь казалось, пытался перекрыть ему все выходы. Но он и сам не хотел подниматьс­я, месть, это то, ради чего Эванс вернулся из мира мертвых.
Первый шаг вглубь сада, как падение, сладкое и одновремен­но причиняюще­е боль. Вспоминать­, как был счастлив и знать, что этого уже никогда не вернуть, что может быть хуже.
Как оказалось,­ самое жуткое ждало его впереди. Габриель… Эрик наблюдал за ним, скрывшись в тени одного из деревьев. Даже в кромешной тьме он видел достаточно­ хорошо, чтобы вспомнить его и понять – парень превратилс­я в тень себя прошлого. Некогда его глаза сияли так же, как у Лилли, а теперь потускнели­, под ними залегли темные тени, а мокрая одежда, плотно облепившая­ тело, еще больше усугубляла­ впечатлени­е.
Мечтая отомстить,­ он забыл о том, что может быть кому-то нужен. Сердце разрывалос­ь от боли, тело само по себе подалось вперед. Выйти, показаться­, утешить, но… в последний момент он остановилс­я. Сколько времени было отведено его мертвому телу для нахождения­ в мире живых? Эрик не знал ответа на этот вопрос и не желал причинять своим присутстви­ем еще большую боль.
Он долго смотрел на спину уходящего парня, до тех пор, пока плотная стена дождя окончатель­но не скрыла Габриеля.
Лишь после этого нетвердой походкой зашел в дом. В камине остывали прогоревши­е поленья, а фотографии­ стояли на всех ровных поверхност­ях, висели на стенах. Они с Лилли, иногда к ним присоединя­лся Габриэль. И воспоминан­ия вновь захлестыва­ли Эрика с головой.
« - Эй, как насчет партии в покер?... Ну вот, снова я проиграл, признайся,­ ты жульничаеш­ь! - нарочито – обиженный взгляд и тихое фырканье. Его собственны­й смех:
- Нет, ты просто не умеешь играть!
- Ах так, ну держись! – И веселая потасовка,­ к которой с удовольств­ием присоединя­лась Лилли.
Эрик осел на пол, закрыв лицо ладонями, он перестал понимать что-либо, просто тонул в обрушившей­ся на него лавине, с каждой секундой еще больше укрепляясь­ в желании отомстить.
Тихий стук когтей по деревянном­у полу отвлек его. Приподняв голову, Эрик увидел волка, который, подойдя к шкафу, настойчиво­ пытался открыть плотно закрытые дверцы.
- Да, я с тобой согласен, переодетьс­я мне просто необходимо­, - хмыкнул он.
В шкафу остались только те вещи, которые он когда-то любил – видимо, Габриель так и не решился выбросить их или раздать бедным. Черная кожаная куртка с металличес­кими заклепками­, немного агрессивна­я с виду, в дополнение­ к ней джинсы, майка и тяжелые ботинки с высокой шнуровкой.
- Ну что, так лучше? – потрепав волка по загривку, спросил Эрик.
Хищник вместо ответа побежал к двери, пора было уходить. Но Эванс знал, что еще не раз вернется в этот дом, хранящий его воспоминан­ия о прошлом.

Глава 3

Крылья расправь, что там впереди
Город не спит, кое-где огни.
Здесь, средь живых, ты уже чужой
Но и они связаны с тобой.
Кровь на руках, смерть водой не смыть
Ворон летит – стоит ли им жить
Здесь на земле боль твоя жива
А под дождем мечется душа твоя.

Гр. SAD JOLLY
«Ворон» (слова и муз. Станислава Зелинского)

Иногда складывало­сь ощущение, что день в этом городе не наступает никогда и солнце не трогает покатых крыш старых зданий.
Но тот день был необычайно­ солнечным для осени.
« - Лилли, прекрати, ты же понимаешь,­ что она все равно тебя не послушает.
- Но Габриелю нужна мать, семья.
- У него есть мы…»
Он врезался в его память навсегда, как и немногочис­ленные лица тех, чьи капюшоны были откинуты. Одного из них Эрик узнал сразу, едва увидев лицо того среди шумной компании, сидевшей в забегаловк­е, куда его привел волк. Хотелось прикончить­ его тут же, на месте, но там были ни в чем не повинные посетители­. Так что он затаился, стал тенью, неотступно­ следующей за компанией парней, выжидая подходящег­о момента. Ему еще предстояло­ задать пару вопросов этому недомерку,­ возомнивше­му себя последоват­елем дьявола, ведь он знал лица далеко не всех убийц.
Наконец, компания разделилас­ь, и тот самый ублюдок свернул в темный переулок, не замечая внимательн­ого взгляда двух пар глаз.
Нужный момент настал. Эрик, не теряя времени, тут же схватил его за шиворот и толкнул, впечатывая­ в стену ближайшего­ дома. Едва сдерживаяс­ь, чтобы не сжать ладонь на его горле сильнее, он процедил:
- А сейчас ты будешь быстро и четко отвечать на мои вопросы.
Рядом зарычал волк, словно поддержива­я его в этом допросе.
- Кто ты такой, черт подери? – дернулся было парень, пытаясь вырваться из крепкой хватки. Впрочем, действия это не возымело, пальцы сжались на воротнике куртки лишь сильнее.
- Тебя что, послал Браун? Я же сказал, что все ему верну на следующей неделе.
Он боялся, это выдавала дрожь и побелевшие­ губы. Страх перед явно обезумевши­м придурком с ручным волком. Иррационал­ьный, такого ужаса Джейк не испытывал никогда и ни перед кем. Даже Виктор Браун пугал его меньше, несмотря на всю силу и власть, которыми он обладал в этом городе.
- Неверный ответ, даю последний шанс. Вспомни, год назад, вашими жертвами стали двое, парень и девушка.
- А ты что, знал ту сучку? – ухмыльнулс­я Джейк, незаметно нащупывая в кармане складной нож. – Так она сама виновата, нечего было совать нос, куда не просили.
Эрик сжал зубы, пытаясь унять вспыхнувшу­ю с новой силой ненависть вперемешку­ с болью. Встряхнув парня, он приподнял его над землей, сжимая шею:
- Мне нужны имена тех, кто в этом участвовал­.
Парень захрипел, пытаясь глотнуть ртом воздух. В свете уличных фонарей сверкнуло лезвие складного ножа. Это так легко и приятно – погружать холодный металл в живую плоть, чувствоват­ь теплую кровь на своих пальцах…
- Хрен тебе, а не имена, придурок, - хмыкнул Джейк, когда рука на его горле ослабила хватку, а этот псих отшатнулся­ в сторону.
Но этот псих оказался действител­ьно странным – любой другой уже давно лежал бы на земле, истекая кровью, а Эрик лишь жутковато улыбнулся и стал снова подходить к парню, раскинув руки в стороны. Странное ощущение, он чувствовал­ ранение, но особой боли не было. И правда, он ведь и так мертв… оставленна­я ножом рана затянулась­ за пару секунд, остался лишь разрез на одежде, через который была видна белая кожа.
- Что за..? Не подходи ко мне! – заорал парень, размахивая­ лезвием перед собой.
- Имена! – поймав его руку, рявкнул Эрик.
- Я н-не знаю… Всех… - дрожащим голосом протянул Джейк. - Двое, т-там были двое, Итан и Райан… Мы выпивали сегодня вместе… Живут на Берроуз-стрит… С-соседние дома… У них соседние дома…
Большего уже добиться было нельзя, и Эрик одним движением свернул парню шею, даря легкую смерть. Особенно по сравнению с тем, что творили они тогда…
***
- Тело некого Джейка Рида было найдено сегодня утром недалеко от его дома. По мнению полиции, это была очередная разборка местных группирово­к, в одну из которых входил Рид. На его счету множество нарушений,­ в основном связанных с наркотиками­ и нападениям­и. Полиция отказывает­ся давать комментари­и по поводу личности убийцы…
Габриель щелкнул пультом, переключая­ местные новости на какой-то музыкальны­й канал. Ему было совершенно­ неинтересн­о, кто убил этого урода – по его мнению, тому давно пора было отправитьс­я к праотцам, а не портить воздух Сент-Роксвилла одним своим присутстви­ем.
- Эй, Габриель, как думаешь, кому понадобило­сь убивать Рида? – опершись на стойку, поинтересо­вался Майк, бармен «Дыры». Довольно приличный человек, если не считать отсутствия­ двух пальцев на правой руке, да шрама в пол-лица. Где он их получил, не знал никто, хотя предположе­ния были самыми фантастиче­скими. Удивительн­о, что про инопланетя­н не вспоминали­…
- Не знаю, Майк. И если честно, мне все равно, - пожал плечами парень, подхватыва­я поднос с тремя кружками пива.
- А мне вот интересно,­ кому стоит предложить­ выпивку за счет заведения,­ - улыбнулся мужчина, потрепав Габриеля по волосам, когда тот вернулся за счетом для крайнего столика. – Есть хочешь?
Не дожидаясь ответа, он протянул парню тарелку с картошкой фри и чесночный соус.
- Ешь, давай, а то совсем на тень стал похож. Кто будет обслуживат­ь клиентов этой забегаловк­и? От Сары толку никакого.
Услышав имя матери, Габриель лишь фыркнул и, обмакнув кусок в соус, положил его в рот.

***
Следующим вечером Эрик решил наблюдать за компанией парней, зайдя внутрь забегаловк­и с говорящим названием «Дыра». Этому решению поспособст­вовало и то, что волк не торопился вести его куда-то еще.
В двери он столкнулся­ с Габриелем, и этого случайного­ прикоснове­ния хватило, чтобы перед глазами пронеслись­ чужие воспоминан­ия. Год, наполненны­й отчаянием и безысходно­стью. Сердце болезненно­ сжалось, Эрик почувствов­ал себя виноватым перед ним. За то, что оставил его одного в этом огромном и жестоком мире, не смог защитить их от этой боли, спасти Лилли и себя от фанатичных­ ублюдков, для которых чужая жизнь ничего не значит. Ему хотелось выйти следом и поймать Габриеля за руку, чтобы сказать – он не один, они всегда будут присматрив­ать за ним.
Но Эрик одернул себя и вместо этого сделал шаг вперед, окунаясь в пелену табачного дыма. Найдя столик в самом темном углу, он поспешил занять его, прислушива­ясь к разговорам­ компании и вглядываяс­ь в каждое лицо. Ему нужно было найти двоих, Итана и Райана, запомнить их, а потом проследить­, как и за первым парнем. Эрик сомневался­, что эти двое знают многое, но ему вполне хватит еще нескольких­ имен. Постепенно­ цепочка выстроится­, и он настигнет всех, кто разрушил его жизнь.
Он вслушивалс­я в их разговоры и потому сразу уловил изменение тона:
- … послезавтр­а на Мейн-стрит. Итан, надеюсь, ты не забыл, что нужно принести? – проговорил­ один из них, обращаясь к высокому темноволос­ому парню, лицо которого не было слишком уж отягощено интеллекто­м.
Для Эрика это было лучшим знаком, он помнил, как словно сумасшедши­й бежал к дому на этой улице, откуда ему позвонила Лилли. Значит, новая встреча уже назначена,­ осталось только показать этим фанатикам,­ что одного гостя они забыли пригласить­.
Но двоим из них уже не суждено оказаться в старом доме на Мейн-стрит.
***
Габриель выскочил из невзрачной­ забегаловк­и, едва дождавшись­ окончания своей смены – пьяные рожи местной молодежи бесили хуже витавшего в воздухе запаха дешевых сигарет. Едва распахнув стеклянную­ дверь, он, забыв о привычке смотреть по сторонам, налетел на входящего туда посетителя­.
- Эй, поаккуратн­ее! – приподняв голову, буркнул парень, но взгляд упал лишь на удаляющуюс­я спину, затянутую в черную кожаную куртку.
Такая же была у Эрика… Они вместе с Лилли два часа бродили по магазинам в соседнем городке, чтобы отыскать именно ту, которая подошла бы Эвансу.
Эрик… Он никогда бы не позволил Габриелю работать в этой «Дыре», да и Лилли сделала бы все, чтобы у него была возможност­ь поступить в хороший колледж… Парень тряхнул волосами и, повернув голову налево, столкнулся­ с внимательн­ым взглядом светящихся­ в темноте серых глаз волка.
- Ты что, преследуеш­ь меня? – проговорил­ он, вспомнив, что уже видел этого волка день назад у дверей в старую квартиру Лилли. – Бред… Я разговарив­аю с хищником… - помотал головой Габриель и быстрым шагом направился­ вниз по улице. Майк прав, ему нужно хоть иногда спать и есть, а не тосковать по покинувшим­ его дорогим людям.
Утро субботы встретило его тусклыми лучами холодного солнца. Год назад его будило пение последних птиц в саду и запах ароматного­ кофе, которое так вкусно варила Лилли. А сейчас Габриелю нужно было вставать и готовить завтрак самостояте­льно, потому что Сара опять не ночевала дома. За все триста шестьдесят­ пять дней не изменилось­ ничего – все те же серые стены с выцветшими­ от времени обоями, потемневше­е стекло в облезлых рамах. И пустота, еще большая, чем в том, потерявшем­ хозяев, доме… там не было жизни, но ее заменяли воспоминания о беззаботны­х днях. Здесь же не было и их.
Наспех позавтрака­в чуть подгоревше­й яичницей, Габриель быстро оделся в привычные потертые джинсы и оценил в зеркале собственны­й внешний вид. Что может быть особенного­ в семнадцатилетнем парне? Такая же угловатост­ь и резкость в движениях,­ как у остальных,­ русые волосы, немного торчащие в разные стороны, их давно пора подстричь,­ такая же мешковатая­ толстовка унылого серого цвета, как и вся его жизнь. Лилли не любила этот цвет, он нагонял на нее тоску. Ей нравился белый и бирюзовый,­ под цвет глаз брата и сестры Эрлин.
И снова улица, дорога, ведущая в «Дыру» - сегодня его смена с утра.
- Привет, Габриель! – приветливо­ кивнул Майк и жестом указал парню, чтобы тот посильнее захлопнул дверь.
Эрлин послушно закрыл ее на защелку, с обратной стороны стекла прикрепив табличку с надписью «закрыто» и приблизилс­я к барной стойке, бросив рюкзак рядом с собой.
- Ты слышал? Утром нашли тела Итана Джоунса и еще одного… Райан, кажется.
- Нет, откуда? Телевизор исчез из моего дома три месяца назад, - хмыкнул Габриель. – Так что случилось?­
- Говорят, их тела нашли совсем недалеко от «Дыры», оба в крови и в окружении мусора из баков. Это уже третье убийство в наших подворотня­х. Хотя, надо признать, все они те еще ублюдки и без них станет только спокойнее.
- Не могу не согласитьс­я, - кивнул парень. – Поменьше будут бить посуду и устраивать­ здесь драки.
- Да, во всем есть польза, - хмыкнул Майк. - Пора за работу, Габриель.

запись создана: 04.11.2012 в 17:29

@темы: Ориджиналы, 18+, Не нервничайте - слэш, О мальчиках и отношениях, Bermuda Cross, Единоличное, The Wolf: Redemption

---

"Под снежной луной" Глава 1-2

Название: «Под снежной луной»
Авторы: Nessi, Anita Suchtig
Гамма: A Stray Child
Бета: ice-linx
Состояние: закончено
Жанр: фентези, слэш, агнст, школа, романс
Рейтинг: R
Размер: миди
Размещение: только с нашего согласия
Предупреждение: Сложные семейные отношения у одного из героев… может, некоторым не понравится…) Еще, возможны задержки с выкладкой, авторы сейчас сильно заняты, но бросать мы ничего не собираемся, все довеедм до конца)
Саммари: Один из них считает, что в мире не может быть ничего необычного, другой этим живет…
От автора Nessi: Изначально идея принадлежит SAYURI KATO, с ней же рассказ начинался писаться, в соавторстве. Но в итоге SAYURI не захотела дальше писать… так что продолжили мы с Izabella Kortez, конечно, сильно переделав сюжет, и окончательно превратив все это в фентези.

Глава 1

.

Тэйлор.
Аляска. Далекий снежный край едва ли не в самой отдаленной точке мира, северную часть которого составляет тундра, а чуть южнее располагаются леса. Барроу же, в аэропорту которого вскоре приземлится наш самолет – самый северный уголок США с наиболее суровым климатом. Насколько я успел узнать, в январе температура здесь опускается ниже сорокоградусной отметки, что меня, как человека, всю жизнь прожившего в солнечном и жарком Майами, абсолютно не радовало. Стоило спуститься с трапа, как ледяной ветер едва не сбил с ног, отчего сразу же захотелось развернуться, сесть обратно в самолет и не вылезать оттуда до тех пор, пока не окажусь подальше отсюда. И чего родителям взбрело в голову отправиться именно в этот город? А, ну конечно, оборотни… Детские сказки, которыми меня пичкали с самого детства, внушая, что они существуют и всегда нужно быть настороже. Именно по этой причине, отец заставлял меня заниматься спортом и учил защищаться. От кого, скажите мне? В оборотней, вампиров и прочую ерунду я не верил. Всегда удивлялся, откуда такая блажь в головах обоих моих предков, учитывая, что от них самих ни разу не слышал о личной встрече с этими мифическими существами. Хотя, наверное, не сильно удивлюсь, если увижу на соседней улице снежного человека, о волках и говорить не приходится. Уж чего-чего, а их здесь предостаточно, так же как и снега.
Тщательно кутаясь в кучу одежды, я обернулся на старшую сестру, Лизи. Она тоже до конца верила, что сообщение родителей о переезде было всего лишь неудачной шуткой, но за два дня до отлета ее словно подменили. Конечно, сестрёнка уже во всю предвкушала свою охоту на парней на новой территории, в то время как я представить не мог, чем буду здесь заниматься. Сомневаюсь, что в Барроу есть хотя бы какой-то ночной клуб или досуговый центр. Да как тут, вообще, можно развлекаться? Надевать гламурные валенки со стразиками и собачий тулуп? Ха.
-…Кухня, гостиная и ванна - на первом этаже, а две спальни - на втором, - пересказывал папа недавний телефонный разговор с риэлтором, пока мы добирались на взятом в прокате внедорожнике до своего нового дома. Прежние жильцы сделали капитальный ремонт, поэтому у нас не должно возникнуть никаких проблем…
- Две спальни, пап?! - всунулась между передними сидениями Лизи. - Я не ослышалась?
- Нет, солнышко, не ослышалась, - произнес тот, не отрывая взгляда от дороги. - Это самый лучший для нас вариант.
- Мам?! - чуть ли не плача продолжала сестра. - Ты же не хочешь, чтобы я жила с этим чудовищем в одной комнате?!
- Лизи! - возмущенно воскликнула родительница. - Не смей так говорить о своем брате!
- Он всё равно не обижается, - не отступала девушка, хотя и заметно понизила свой тон. – Ему, как всегда, всё параллельно.
Насчет второго она была абсолютно права: мне глубоко плевать, где я буду спать, хотя, чем дальше от нее, тем лучше. С родителями по поводу переезда я предпочел не спорить, ибо не видел смысла – все равно ничего бы не изменилось. Да и город, судя по всему, оказался не таким уж плохим, хотя и не шел ни в какое сравнение с многомиллионным Майами. Аккуратные, уютные дома, стоявшие на крепком фундаменте, чтобы оградиться от вечной мерзлоты, широкие улицы. Но мне жутко не хватало одного, и это даже не солнце и тепло, а моя подруга Лайла. Я уже жутко скучал по этой взбалмошной девчонке, хотя и прошло всего несколько часов с того момента, как она крепко обняла меня на прощанье в аэропорту Майами. Как я, теперь, буду без нее? Хотя мы и обещали друг другу звонить и общаться по скайпу, мне её все равно будет не хватать. Уже не хватает…
Новый дом, вынужден признать, оказался довольно неплох. Я не стал разделять участь родителей, которым пришлось выслушивать истерику Лиззи по поводу гостиной, плавно перетекающей в кухню и совмещенного с ванной санузла.
Вместо этого решил подняться на второй этаж, чтобы удостовериться в наличии чердака, который мне удалось обнаружить еще на улице, когда рассматривал дом. Наверху, как и говорил отец, было две спальни, одна чуть больше другой. Я тут же смекнул, что лучше на ближайшие полчаса куда-нибудь исчезнуть, потому что, как пить дать, Элизабет снова устроит истерику, на этот раз, утверждая, что ей необходима большая спальня. И, слава Богу, мне нашлось, где пережить этот тайфун имени сестры.
Чердак показался мне замечательным местом, несмотря на грязь и скопившуюся пыль. Но, если в ближайшее время я выброшу весь хлам и перетащу сюда свои пожитки, то буду лишен общества истеричной старшей сестренки, а у меня будет собственная и довольно немаленькая комната. Что ж, не так страшен черт, как его малюют.
***
За окном раздался грубый мужской голос, звук удара, а следом - женский плач.
- Да сколько же можно? – проворчал я вслух, пряча голову под подушку.
Это уже начинает доставать – соседи скандалят каждую ночь с тех пор, как мы переехали сюда.
Чердак однозначно был отличной находкой, но, кто мог предположить, что прежние жильцы сэкономили на звукоизоляции? Соседний дом стоит всего в нескольких метрах, и все, что там происходит, слышим и мы. Точнее, только я, так как окна спальни родителей и комнаты сестры располагались с другой стороны от этого безумного дома и они были лишены «удовольствия» мучиться от бессонницы.
У соседей вновь что-то упало, и, могу поклясться, вибрация дошла до моей кровати.
«Этот мужик точно кокнет свою жену!» - пронеслась в голове быстрая мысль. И мне вдруг стало жалко несчастную женщину, которую даже не видел. Странно, но за всю неделю я так и не узнал, кто живет в 26 доме. Хотя, может, соседи и заходили, чтобы поприветствовать, как это делали многие другие, просто их имена и лица мне не запомнились, так как большую часть времени я проводил в своем убежище, общаясь по сети с Лайлой или слушая музыку.
Решив, что мне все равно не удастся заснуть, вытащил из потайного кармана сумки пачку сигарет и, приоткрыв небольшое окошко, с наслаждением затянулся. Зимняя прохлада мгновенно окутала полуобнаженное тело, но в этом был даже какой-то особый кайф. Из дома напротив все еще доносились громкие голоса, но слов было не разобрать. Делая очередную глубокую затяжку, я уже подумывал, не выбраться ли на улицу и не убедиться, что обычная семейная ссора разрешится без полиции, как вдруг голоса стихли, а свет в чужих окнах погас.
- Да неужели? - не веря своему счастью, выбросил окурок, и, закрыв окошко, забрался в теплую, уютную постель.


Олби.
Темно, уже вечер, в окно грустно заглядывает полная луна. Нет, она никогда не влияла на меня, хотя я и тот, кого люди называют «оборотень». Просто в ее свете почему-то стало так одиноко. Хуже, чем было до этого. Хочется обернуться и завыть, пытаясь избавиться от разрывающего изнутри тяжелого чувства. Но от этого лучше не станет. Боюсь, наоборот, только хуже. Ведь именно из-за моей несдержанности, неумения контролировать себя, родители снова ссорятся, брат заперся у себя в комнате, а я сижу на цепи.
На меня, в очередной раз, напали парни с параллели. Конечно, прямо в школе. Как обычно, подкараулили в коридоре. Там, где просто нельзя свернуть, пойти по другому пути, даже заранее зная, что там кто-то есть. Ничего не оставалось, кроме как защищаться. А потом вновь появилось оно, это волнующее ощущение, как и всегда в драке. Жажда двигаться, не останавливаясь, искать достойных противников. Чувства обострились, мне едва удалось удержаться от обращения. Благо, к этому времени напавшие уже не представляли опасности – лежали на полу и тихо стонали. Иначе, не знаю, чем бы все закончилось. Конечно, их родители тут же пришли к моему отцу. Парням придется некоторое время воздержаться от посещения школы. Ну, зачем, почему они нападают?! Ненавижу это, ненавижу собственную несдержанность, дефектность!
Стоит только вспомнить драку, как сразу просыпается липкий страх. Отец прав, я никчемный сын, позор для нашего народа. Лугару, контролирующий себя с трудом. Это так унизительно и ужасно. Не успеваю заметить, как слезы сами собой начинают катиться по щекам. Черт! Резко мотаю головой и цепь, тянущаяся от серебряного ошейника, тут же отзывается громким, в ночной тишине, звоном. Сидеть на полу холодно – отец специально оставил окна открытыми. Чтобы я думал о своем поведении, не засыпал.
Он молча завел меня на чердак, стоило только разъяренным родителям пострадавших одноклассников уйти. И только туже, чем обычно затянул поводок, показывая свое недовольство. Его раздражает во мне все, и, в первую очередь, то, насколько мы похожи внешне. Светлые, почти белые волосы, одинаковые светло-карие глаза. Только разрез глаз у меня другой – мамин.
Тяжело вздыхаю, возвращаясь мыслями к причине моего пребывания здесь. Думать. А о чем думать, когда и так все ясно? Лучше бы меня не было, тогда и мама, и брат были бы счастливы. Да и отец тоже. Привычно пытаясь устроиться удобнее, поджимаю ноги. На мне нет ничего, кроме легкой футболки и шорт. Возможности согреться, двигаясь, тоже нет. Цепь слишком короткая для этого, а дергаться, когда на шее серебро, я решусь только в крайнем случае. Кажется, еще и эта ночь выдалась очень холодной. Конечно, как правило, наша семья всегда переносила холод гораздо легче людей, но всему есть предел. А я сижу прямо перед окном, почти раздетый. В очередной раз, с тоской смотрю на луну, понимая, что мне очень повезет, если выйду отсюда завтра же. Собственные ленивые мысли убаюкивают, отвлекают, настолько, что не замечаю, как проваливаюсь в тяжелый, вязкий сон.


Тэйлор.
Градусник за окном показывал минус двадцать, и я, поежившись, решил одеть поверх вязаной кофты еще и теплую толстовку. Ну и плевать, что теперь я похож на пресловутого снежного человека, учитывая мое спортивное телосложение и немаленький рост, зато не холодно. Слегка пригладив довольно отросшие темные, цвета кофе волосы, решил, что стоит подстричься. Хотя так теплее. Я вообще человек южный, о чем говорит загорелая кожа, которая, к сожалению, теперь не скоро встретится с солнцем. Единственное, что действительно подходит к унылому пейзажу за окном, так это светло-серые глаза, ассоциирующиеся со снегами севера.
Стоило спуститься с лестницы, как меня встретила мама и впихнула в руки кружку с настоем неизвестных трав. Очередное зелье, якобы повышающее мою выносливость и силу, на что, собственно, жаловаться никогда не приходилось. Вот бы сейчас пойло, которое перенесло бы меня на диванчик к Лайле. Тогда, я бы не то, что в оборотней поверил, а в самого Мерлина.
- Выпей, милый, ты должен быть сильным. Мало ли, с чем придется столкнуться в этой новой школе, - посоветовала мама, ероша мне волосы, которые я до этого минут десять пытался привести в божеский вид. Терпеть не могу, когда она так делает, но ни разу не говорил об этом, боясь обидеть.
- Мам, Хельга же психотерапевт, пусть поговорит с этими ненормальными, - взмолилась Лизи, продолжая ковыряться ложкой в уже размокших от молока хлопьях.
Я с удивлением поднял на нее глаза: неужели тоже слышит ночные распри соседей?!
- Она же не может заставить их записаться на прием насильно, - отозвалась мама, поправляя на отце свитер. - И прекрати звать ее Хельгой, она старше тебя.
- Хорошо, мам, - пообещала Лизи, прекрасно понимая, что не сможет назвать тетей женщину, которая выглядит как её сверстница.
- Тэй, если ты поторопишься, я смогу подбросить тебя, - сообщил мне папа, выглядывая из-за маминого плеча.
- Школа недалеко, он и сам сможет дойти! - возмутилась Лизи. - Лучше отвези меня до кафе.
- Не рановато для свиданий?
- Папа, я же тебе говорила, что устроилась туда официанткой, - обиженно надула губы девушка.
- Ах да, как я мог забыть?! - в голосе отца появились саркастические нотки, которые заставили меня улыбнуться.
- Что тут смешного? – набросилась уже на меня сестра.
В ответ я лишь помотал головой и поспешил поднести ко рту кружку с чем-то, отдаленно напоминающим чай, чтобы не засмеяться в голос. Охота Лизи уже началась. Её жертва - бармен из местного кафе, в которое мы заглянули на второй день приезда. Всё-таки, никогда не пойму свою чокнутую сестренку: зачем ей, девушке, оставляющей по сотне баксов в салоне красоты чуть ли не каждую неделю, переступать через себя и устраиваться на работу официанткой, чтобы закадрить какого-то аборигена, когда ей достаточно просто поманить его пальчиком. Для чего такие жертвы? А пока Элизабет сходит с ума, родители делают вид, что верят в благие намерения девушки приумножить семейный бюджет.
- Так что, пап, ты отвезешь меня? - обернулась она к отцу.
- Если твой брат не против.
- Как будто у меня есть выбор, - усмехнулся я, наблюдая, как сестра, еще не дождавшись ответа, поднялась на ноги и, схватив сумочку, направилась к выходу.
Я снял с вешалки теплую куртку, которую купил сразу же по приезду сюда, так как имеющиеся вещи не защитили бы мою несчастную теплолюбивую тушку от лютых морозов. Из дома мы вышли все вместе. Прикинув, что до начала уроков у меня есть еще целых двадцать минут, решил не спешить. И, дождавшись, пока родственники сядут в машину и свернут с улицы, закурил, надеясь, что во время этого у меня не отмерзнут пальцы.
Уединение нарушилось звуком открывающейся двери. Я так и застыл, не донеся сигарету до рта. Из соседнего дома вышел парень лет семнадцати. Белые волосы собраны в низкий хвост, узкие джинсы облегают длинные ноги, чуть сутулые плечи прячутся за неброской спортивной курткой, на мой взгляд, слишком тонкой для местной погоды. Видимо, утро у соседа не задалось, потому что он пнул ногой дверь, которая никак не хотела закрываться, из-за чего с крыши скатился небольшой ком снега и упал прямо на него. Парень раздраженно тряхнул головой, а у меня вырвался короткий смешок. Сосед на секунду замер, но не обернулся. Наконец, справившись с замком, он прошагал в метре от меня, сделав вид, что ничего и никого не видел.

Глава 2.

Олби.

Утром меня разбудила мама. Ласково потрепала по волосам и грустно улыбнулась. У нее под глазами залегли тени, сердце сжимается каждый раз, когда вижу ее в таком состоянии. Она осторожно снимает ошейник. Значит, без ведома отца, раз делает это сама. Вечером вновь будет скандал. Но спорить с ней я так и не решился. Стоило только посмотреть в ее тусклые глаза и желание спорить пропало само собой. Наверняка, она не спала всю ночь, плача из-за меня. Прикусив губу, принялся рассматривать её еще внимательнее. Привычная коса черных волос сильно растрёпана, ярко-зеленые глаза красные от слез, она очень бледна. Лучше бы мама не пыталась вступаться за меня перед отцом. Не было бы этих вечных ссор.

Так было всегда, с самого детства. Настроение, и без того ужасное, испортилось еще больше. Почему я приношу семье одни неприятности? Путь до комнаты казался долгим, холод никак не желал уходить.

Трясущимися руками, стянув футболку, я тут же одел другую, следом за ней – толстовку. Шорты заменили плотные черные джинсы. Вроде стало легче. Но еще несколько минут стоял на месте, ожидая, пока совсем исчезнет сотрясающая тело дрожь. Лишь ощутив, что все тело охватило приятное тепло, сдвинулся с места, подошел к столу. Не глядя в зеркало, висящее прямо напротив, я взял лежащую на столе расческу и быстро привел волосы в порядок, собрав их в хвост. Время еще есть, наверное, надо поговорить с мамой, но делать этого не хочется. Знаю, это малодушно, но заставить себя спуститься вниз, на кухню, не могу. Вместо этого я сел на кровать. Спать сразу захотелось неимоверно. Нет, надо встать. Еще минутку посидеть и идти.

Только тусклый свет из-за окна освещал мою небольшую комнату. Узкую кровать, аккуратный стол с компьютером, висящее рядом зеркало. Только шкаф, стоящий прямо возле окна, остался в тени. Все мое время дома, свободное от наказаний, проходит здесь.

Но от этого не легче. Напротив, эта комната как добровольная клетка. Она – символ одиночества. Дверь с тихим скрипом открылась, Арин осторожно заглянул, нашел меня взглядом. Мой младший брат. Разница в возрасте всего два года. Отец следит, чтобы я не общался с ним без необходимости, опасается, как бы я не оказал на него «дурного влияния». Он тоже очень похож на папу, от мамы только цвет глаз. И черты лица другие, более мягкие. Арин, часто игнорируя запрет, пробирался ко мне, особенно после очередного наказания, пытаясь поддержать. Мне очень приятно, но расслабиться не получается. А что если он и вправду станет хуже себя контролировать от этого? Бред, конечно. Все я понимаю. Но вот, почему-то, подобные мысли не покидали голову. Да и если отцу станет известно об этих визитах, он накажет Арина. Попытка улыбнуться оказалась откровенно жалкой, но брат принял и такую. Он тут же вернул улыбку, хотя глаза остались грустными.

- Пойдем завтракать?

- Да, сейчас. Ты спускайся, а я только соберусь и присоединюсь к вам.

Он ушел. Подойдя к столу, без особого желания принялся изучать собственное отражение, точнее, шею. Как и думал – остался след от ошейника. Он сидел очень плотно, а от серебра кожа сильно покраснела и начала зудеть. Оставалось только со вздохом застегнуть толстовку до конца – специально выбирал с воротом до самого подбородка. Взяв школьную сумку, я быстро спустился вниз. Торопливо, не глядя маме в глаза, выпил стакан сока, игнорируя завтрак. Пожалуй, кухня – самое уютное, светлое место в нашем доме, вот только мое присутствие здесь не нужно. В школу идти еще рановато, но ничего, это лучше, чем оставаться дома.

Скомканное прощание и прочь из дома, проигнорировав попытки Арина меня остановить. Мама довозит его до школы, так что они выходят позже. Он всегда, когда нет отца, пытается уговорить меня ехать с ними. Но нет, не нужны лишние поводы для ссор. Их и так всегда хватало, хотя нет, причина-то как раз одна, но постоянная. И это я.

Дверь никак не хотела закрываться, портя тем самым и без того не слишком радужное настроение. Раздражение взяло свое, и я просто пнул эту деревяшку, сдержав удар лишь в последний момент. Так что он получился слабенький. Но, любое действие наказуемо. Словно в ответ сверху тут же прилетел порядочный ком снега, прямо на голову, часть соскользнула по шее за ворот. Гадство…

Чей-то любопытный взгляд ощущался мной, как острый предмет, быстро проскользнувший по спине. Едва сдержав желание резко обернуться, я покосился в сторону рядом стоящего дома. На меня смотрел парень, примерно моего возраста, серые глаза сверкали любопытством, немного растрепанные темные волосы отливали на свету рыжим. А, да, ведь у нас недавно появились новые соседи. Ну и чего он так на меня вылупился? Раздраженно передернув плечами и поправив сумку, я пошел в школу.

***

Обычный школьный день. Наверное, для моих одноклассников это в первую очередь общение, периодические волнения на почве нелюбимой многими учебы, частые пикники, выезды классом. Наверное. Я не знаю. Не скажу, что так уж воодушевлен учебой, но это единственное, что мне доступно. Для меня школа – одна из немногих возможностей меньше времени проводить дома. А значит, давать меньше поводов для ссор родителей. Но она не может спасти меня от одиночества.

Раздевшись, тороплюсь пройти в класс, занять свое место, не смотря ни на кого, не произнося ни слова. Так каждый день. Но не видеть, не значит не замечать ничего вокруг. Я слышу веселый смех, непринужденные разговоры и завидую. Да, мне бы хотелось подружиться хоть с кем-то. Но есть ли в этом смысл? Ведь изначально нужно будет если не лгать, то многое недоговаривать точно. К тому же, отношения со всеми, кто одного со мной возраста складывались какие-то односторонние – либо они меня игнорировали, обходили стороной, либо почему-то начинали нарываться на драку. А я не мог не ответить. И с каждым разом ситуация ухудшалась, контролировать себя становилось все сложнее. У всех свои проблемы, увлечения, заботы, которыми можно поделиться с друзьями. У меня не было ничего. Все, чего я хотел – жить нормально, не ожидая от самого себя возможности сорваться, не боясь этого.

Последний урок – физкультура, занятие в бассейне. Заплыв на время. Благодаря предыдущим урокам плавать я умел, но не больше. Наверное, в этом случае можно почувствовать себя чуть свободнее, расслабиться. Именно это я и сделал. Приятное чувство. Нельзя сказать, что страх и напряжение отпустили целиком, но стали заметно меньше. Их поглотило ощущение податливой, нежной воды. Когда я плыл достаточно быстро, чтобы это почувствовать – было действительно хорошо. После урока ко мне подошел учитель и предложил записаться в команду. Я даже не нашел, что сказать. Такое неожиданное и, надо сказать, очень заманчивое предложение. Краснота с шеи уже сошла, оставив лишь легкий зуд. Иначе бы не стал плавать. Может, правда попробовать? Надо подумать об этом. Хотя бы несколько дней. До этого я всегда боялся спортивных секций. Особенно командных.

Но здесь каждый сам за себя и не нужно бояться, чем-то навредить остальным. Значит, все должно быть хорошо. Черт, все это просто самовнушение, для собственного успокоения. Хватит, я уже принял решение.


Тэйлор.

Новая школа практически не отличалась от прежней, разве что размерами она была значительно меньше. Всего два класса старшей школы, а люди. Люди здесь излишне дружелюбны. Уже через минуту после того, как я зашел в класс, меня обступила толпа. Все жаждали познакомиться с новым одноклассником, расспрашивали, кто я и откуда, наперебой рассказывали о себе, но запомнить всех за раз было невозможно. К началу урока мне удалось узнать, что рыжеволосую девчонку, которая напомнила мне Лайлу, зовут Альби, высокого накаченного парня со второго ряда - Сэм, а моего соседа по парте Леон. Последний, кажется, был самым болтливым из всех. Он с радостью рассказывал мне о местных правилах, жаловался на некоторых учителей и обещал на перемене устроить экскурсию по школе. Я старательно делал вид, что слушаю, когда речь зашла о школьной футбольной команде, в которой он играл, а сам тем временем не сводил глаз с парня, сидящего за последней партой первого ряда. К счастью, сам я тоже сел за одну из последних, так что наблюдать, не привлекая к себе внимания, было довольно легко. Это был мой сосед. Казалось, парень был чем-то не на шутку обеспокоен, да и на одноклассников он смотрел с какой-то настороженностью.

- Это Олби Браун, - сообщил мне Леон, и, кажется, блондин это услышал, так как вдруг посмотрел в нашу сторону. - Вы знакомы?

- Нет, - повернулся я снова к соседу по парте. - Просто, кажется, он живет в соседнем доме.

- Да? - удивился Леон. - Сочувствую, приятель.

- Почему?

- По-моему, Брауны все немного того. А этот Олби… Лучше бы тебе с ним не связываться.

- Почему? - снова я задал тот же вопрос, но Леон не успел ничего ответить, так как в класс вошла учительница.

На перемене, как и обещал, новый приятель стал показывать мне школу. Много времени это не заняло, смотреть, в общем-то, было не на что. Единственное, что меня действительно привлекло, так это бассейн. Он находился в подвале здания, и был весьма внушительных размеров. Даже тот в спорткомплексе, в Майями, который я частенько посещал, не мог сравниться с ним. Видимо, заметив мою заинтересованность, Леон сообщил, что у них есть секция по плаванью, и если я хочу, то можно будет записаться. Я обожал плавать и, разумеется, решил обратиться к тренеру при первой возможности.

- Лучше сделать это сейчас, а то у нашей группы физкультура только на следующей неделе, - пояснил парень. - Тренера будет не найти.

- Группы?

- Ну да, на некоторые уроки класс делится на две группы. К примеру, сегодня у одной история, а у другой физкультура.

- Так вот, что обозначают эти разделения в расписании, - дошло до меня. - А я-то думал, что за ерунда.

- Не ты один, - улыбнулся Леон. - Это всегда так с новичками. Они постоянно путаются и вваливаются не на свой урок, но потом привыкают. На самом деле, все не так сложно.


***

- Победил снова Уильямс, - сообщил тренер после очередного заплыва.

- У тебя что, плавники? - пытался отдышаться мой последний соперник, прильнув к борту бассейна.

- Нет, у меня жабры, - улыбнулся я, посочувствовав его легким.

Да уж, парень-то попался слабенький, как, впрочем, и все остальные. Заплывы на время были вольным стилем, и предполагалось, что цель данного упражнения побить собственный рекорд, но когда на дорожке оказался я, это переросло в соревнование. Каждый из пяти парней, записавшихся в секцию, мечтал меня обогнать, но пока никому это не удавалось.

- Может, передохнешь, парень?! - посоветовал мне тренер, пока готовился очередной горе-пловец.

- Я в норме.

Плаваньем я занимался с самого детства. Ничто так не расслабляет, как погружение в воду; она обволакивала не только тело, но и мысли, по крайней мере, так происходило со мной. В такие моменты внешний мир словно переставал существовать: были только я, вода, пять «дорожек» и шесть озлобленных парней, которые хотели утереть мне нос.

Кстати, о шестом. Что-то не припомню, чтобы этот парень был на прошлых двух тренировках. Высокий, худощавый, кожа бледная, даже слишком. Совсем не выглядит сильным, способным составить мне конкуренцию.

Жаль, но водные очки на глазах и шапочка на голове не позволили оценить моего соперника полностью. Раздался свисток, и мы прыгнули с тумб в воду. Первый этап прошли наравне, я не пытался выкладываться; когда же начался второй, стал грести методичнее, еще восемь футов и финиш, последний рывок и почти полное погружение в воду.

- Победитель Браун! - первое, что я услышал, когда вынырнул.

Со стороны скамейки, где устроились побежденные, донеслись вялые аплодисменты. Не может быть, чтобы меня обошли!

- Молодец, парень, - одобрительно похлопал тренер по плечу победителя, который еще, как и я, сидел в воде, переводя дух. - Он сделал тебя на полкорпуса, Уильямс.

Я неотрывно смотрел на парня. А когда он снял очки, понял, что не могу сказать ни слова от удивления. Эти глаза невозможно было не узнать: холодные и безразличные, хотя и имели светло-карий, практически медовый оттенок.

Олби Браун!

- Неплохо, - бросил я ему, замечая, что вся моя злость и досада от поражения исчезают.

Вместо благодарности меня одарили надменным взглядом.


Олби.

Я все же решился записаться в секцию. И не стал особо сдерживать себя, ведь плаванием раньше не занимался. А значит, сильно развить скорость не получилось бы в любом случае. Ненормальная для человека скорость компенсировалась неумелостью…

Победил. Пожалуй, это оказалось приятно. Но некогда наслаждаться, нужно поскорее уйти, несколько парней так и сверлили меня взглядами. Быстро одевшись, я вышел на улицу, не хотелось в очередной раз попасть в неприятности.

Холодно! Мокрые волосы неприятно липли к лицу, да и ветер, обдувающий затылок не приносил удовольствия. Накинув капюшон, я почти бежал к дому. Хотя, откровенно говоря, возвращаться туда мне не хотелось. Но с видом облезлой, только что искупавшейся мыши в библиотеку не завалишься. Так что, оказавшись у двери, не я не себе время на раздумья, а сразу осторожно ее открыл, стараясь действовать бесшумно. Черт, скрипнула-таки. Мне навстречу вышла мама.

- Олби, ты сегодня рано. Почему у тебя волосы мокрые?

- Я только из бассейна, мам, – ответил, уже поднимаясь к себе в комнату.

- Переодевайся и спускайся. Давайте поедим вместе. Арни тоже дома.

Осталось только вздохнуть. И отказать духу не хватало.

Я тянул время, как только мог. Принял душ, высушился, оделся. Все медленно. Но все же после пришлось спуститься вниз. Мама и брат ждали меня. Смирившись с неизбежным, я со вздохом сел за стол. Арни тут же начал рассказывать про школу, друзей. У него их много, в отличие от меня. Его звонкий голос не дал повиснуть давящей тишине, почувствовать себя неуютно, так что вечер, вопреки опасениям, прошел очень даже нормально. Наверное, можно даже сказать, хорошо.

Хотя отец пришел поздно вечером, мы все еще сидели на кухне, я даже начал говорить, неумело, скупо рассказывая, чем занимался днем. Точнее, про впечатления от бассейна. А когда он появился, запнулся на полуслове и, осторожно встав, тихо поднялся наверх. Надо было сделать это раньше, знаю. Но иногда все же хочется побыть с семьей, почувствовать себя нужным. Отец меня не увидел, и это хорошо. Хотя и причин для скандала сегодня нет, но мое присутствие могло испортить ему настроение. А так, дома тихо, спокойно, нет скандалов, криков, звуков упавшей мебели. Можно посидеть и одному, вон нужно еще заняться уроками, да, да. Черт… Щеку холодило что-то мокрое. С удивлением проведя пальцем по коже, я со стыдом понял – слезы.

запись создана: 04.11.2012 в 18:18

@темы: Ориджиналы, 18+, Под снежной луной, Не нервничайте - слэш, О мальчиках и отношениях, Bermuda Cross, Suchtig, Единоличное

---

"О пользе ссор"

Название: "О пользе ссор"
Авторы: Nessi, Anita Suchtig
Бета: Anita Suchtig
Размер: мини
Статус: ЗАКОНЧЕН
Рейтинг: NC-17
Жанры: слэш, БДСМ,романтика, юмор, ПВП
Предупреждения: БДСМ легкий, любителей пожестче разочарует. Авторам просто было скучно холодным зимним вечером и захотелось чего-нибудь остренько-горячего)))

Читать дальше

Первая, выкуренная до самого фильтра сигарета, быстро сменилась второй. Тусклый, красный огонек было видно издалека – на улице уже было темно, хотя был всего седьмой час. Зима, что тут еще можно сказать. Олег не любил это время года. Нет, белые улицы, это, конечно, очень красиво. Но под снегом обязательно скрывается коварный гололед, рано темнеет, и, стоит только температуре подняться, как все это великолепие превращается в отвратительную грязную кашу. Общее состояние Олега можно было охарактеризовать коротко, но емко «зимняя хандра». Не мудрено, что в один прекрасный вечер, в самый пик преотвратнейшего настроения, он конкретно поцапался со своим парнем. И причина была, в общем-то, пустяковая. Дело в том, что Стас сделал себе мелирование, испортив шикарные, шоколадного цвета волосы. Олег был категорически против такого варварства. О чем и сказал. В ответ его обозвали тираном и с криками выставили из комнаты. Как будто мало было его недавней стрижки, в результате которой от длинных, едва ли не до плеч, волос, осталась закрывающая глаза челка и торчащее в разные стороны недоразумение на затылке.

Проветриться Олег пошел сам, когда поймал себя на мысли, что хочет высадить злополучную дверь к чертовой матери, прижать Стаса к кровати и… Парень резко тряхнул головой, прогоняя навязчивые и очень возбуждающие образы. Как назло, на глаза тут же попалась яркая вывеска интим-магазина. Олег так и прикипел к ней взглядом, понимая, что не удержится и зайдет. В его голове оформлялась безумная и нелепая идея, которая, однако, с каждой секундой казалась ему все привлекательнее.

Выбросив окурок в ближайшую урну, он решительно зашел внутрь, и не обращая внимания на продавца, медленно пошел вдоль стеллажей. Первым ему на глаза попался замечательный кожаный набор из ошейника и наручников для рук и ног. Все очень удобное, со специальными ремнями, чтобы можно было поменять положение партнера. Олег замер, рассматривая все это великолепие взглядом, представляя, как…

Пришлось снова тряхнуть головой, избавляясь от фантазий. А то уже продавец смотрит с понимающей усмешкой. Решительно подхватив понравившийся набор, Олег пошел дальше. Следующим его внимание привлекли разного рода анальные пробки, с прикрепленными к ним пушистыми хвостами, имитирующими хвосты различных животных. И снова парень завис возле полки. До этого он никогда не пробовал такие игры и даже не думал о подобном. Но все бывает впервые, тем более, когда настроение располагает. Решив, что подобная игра – лучший способ быстро помириться, Олег перестал пытаться усмирить разбушевавшуюся фантазию и, взяв пробку с заячьим хвостом, показавшуюся ему наиболее безобидной из всех, двинулся дальше.

В итоге, из магазина он выходил, сопровождаемый понимающей улыбкой продавца, и с набором наручников, затычкой и кляпом под мышкой. Зная характер любовника, в актуальности последней он не сомневался. Не забыл прихватить и кожаный ремешок, который можно было затянуть на члене и тем самым растянуть удовольствие.

Стас, вопреки ожиданиям, встретил его сразу в коридоре.

- Олег, я… - попытался что-то там сказать парень, но ему не дали.

Опасаясь, что еще немного и передумает, Олег шагнул вперед, прерывая готовые сорваться с губ слова примирения самым действенным способом – поцелуем.

Удерживая Стаса одной рукой, второй Олег стаскивал зимнее пальто, наступая носками на пятки вылез из кроссовок (когда он выбегал на улицу, о том, как сочетается его одежда не думал совершенно). Наконец ему удалось осуществить данное нехитрое действие, даже не потеряв пакет с покупками. Освободившись от верхней одежды, Олег крепче прижал к себе Стаса, и, не давая ему освободиться, настойчиво стал теснить в сторону комнаты.

Подобное поведение возмутило Стаса. Нет, он был не против примирения, но планировал сначала хотя бы выслушать извинения, и лишь потом все должно было благополучно дойти до жаркого секса, причем с Олегом в пассивной роли в качестве собственно извинений. В общем-то Стас понимал, что и сам виноват в той ссоре, это он устроил своему парню истерику, но с другой стороны – это же его голова, его волосы, с которыми он может делать все что угодно, не спрашивая разрешения у всяких серых и благовоспитанных личностей. Вообще мог побриться налысо и сделать татуировки по всему телу как у Зомби-боя Рика Генеста, но всего-то ограничился мелированием отдельных прядок. И ведь все для него!

Поэтому, стоило Олегу сжать его в объятьях чуть сильнее, Стас принялся активно вырываться, стараясь попасть в стратегически важные места, чтобы впредь сначала думал, а потом предъявлял свои претензии на него.

От тычков Олег благополучно умудрялся уворачиваться, продолжая толкать Стаса к кровати. Поцелуй становился более агрессивным. Олег прикусывал язык любовника, зацепляясь за пришедшийся как раз кстати пирсинг, к которому совсем недавно прибавилось тонкое колечко в нижней губе. Когда до места назначения оставалось всего ничего, он резко рванул тонкую ткань майки, послышался звук рвущейся ткани.

- Совсем охренел?! – тут же огласил комнату своим криком Стас, чудом сумевший оторваться от настойчивых губ любовника. – Моя любимая домашняя майка! Вандал чертов!

Олег молча толкнул парня на кровать, садясь сверху и надежно прижимая его. Остатки майки полетели на пол, а из пакета извлеклись наручники. Олег игнорировал крики любовника, затягивая кожу на его запястьях. Игра была для него непривычной и чуть некомфортной, но он определенно начинал входить во вкус.

- Олег, что за игры? – понимая, что просто так отпускать его не собираются, жалобно попросил Стас, для надежности похлопав длинными ресницами, красиво обрамляющими большие темно-карие глаза. – Олежек, солнышко, отпусти меня…

- О да… обязательно отпущу, часика через четыре, - широко улыбнулся тот в ответ, пристегивая ремни к спинке кровати и наклоняясь к лицу Стаса. Чуть прикусив нижнюю губу парня, он тут же ее отпустил. Отодвинув предмет их раздора – волосы, освободил ухо и мучительно медленно, глядя прямо в глаза Стасу наклонился, прикусил мочку уха, поиграл с сережкой, чуть оттягивая ее вниз, перебирая языком и губами, отпустил и снова отстранился.

Тот в ответ шумно выдохнул, ощутив так нравившуюся ему ласку, но все же не бросил попыток освободиться из наручников, надежно стянувших его запястья. И ведь устройство какое хитрое, будь это обычные металлические наручники, которые валялись где-то в нижнем ящике стола, проблем с освобождением бы не возникло. Стас, применив немного усилий, выскользнул бы из них, благо похвастаться толщиной запястий он не мог, равно как и спокойным детством.

- Ты как вообще до такого додумался? – прошипел Стас.

- А вот так… - Олег немного съехал вниз, придавив ноги любовника к кровати. Так удобнее было спуститься поцелуями–укусами вниз по шее, провести самым кончиком языка по ключицам, еще ниже, остановившись очередным укусом на соске. Стас дергался, внутренне ругая себя за то, что поддается ласкам этого… этого… извращенца. Да и член, предатель, вон как дернулся, стоило этому начинающему садисту накрыть губами сосок, чуть потянуть его зубами.

- Черт… - сорвано выдохнул он, моментально покраснев за свою несдержанность.

Олег довольно улыбнулся и вернулся к шее, и достав из пакета, который обосновался рядом с ними, на кровати, ошейник, тут же одел его на зазевавшегося Стаса.

- У меня свой есть, мог бы попросить, сам бы надел, - язвительно проговорил парень. – Всегда ведь подозревал, что связался с извращенцем, и ведь не прошло и двух лет… Сука.

- Уж кто бы говорил, особенно если учесть, насколько тебе нравится такое обращение, - дернув на себя цепь ошейника, другой рукой Олег грубо, но не сильно сжал член парня, пока еще скрытый джинсами и бельем. – И вообще, надоело слушать твои бесполезные упреки… Олег достал еще одну вещь из припасенного арсенала и несмотря на сопротивление, воспользовался. Кляп надежно запечатывал рот Стаса. Олег еще немного полюбовался приятным зрелищем и возобновил ласки там, где остановился. Снова прикусив один сосок, второй он сжал пальцами руки. Парень снова дернулся и возмущенно замычал, но навстречу ласкающей его член руке все же толкнулся, решив, что раз его бойфренд решил развлечься, то нужно хотя бы попытаться получить удовольствие. Хотя чего пытаться, итак понятно, что он, в общем-то, не против такой игры. Скорее врожденный склочный характер давал о себе знать, чем неприятие подобных игрушек.

Хмыкнув, Олег продолжил сладкую пытку, убрав руку от джинс, он принялся массировать торс парня. Он аккуратно исследовал кожу пальцами и сразу же вслед на ними – языком. Олег и сам не знал, что этот процесс в подобной обстановке может настолько ему понравиться. Дойдя до пупка он осторожно скользнул внутрь кончиком языка, руками спускаясь ниже, расстегнул ширинку и стал медленно стягивать джинсы. В таких условиях Стас не смог сдержаться и попытался со всей силы пнуть зарвавшегося и явно обнаглевшего парня, с чего-то решившего, что его можно вот так запросто связать. «Вот так, милый, получил по челюсти? Жаль что не коленом в глаз, а то тебе бы очень пошел фиолетовый цвет…» - мысленно позлорадствовал Стас.

Олег отшатнулся, но тут же вернулся назад и, зло прищурившись, принялся уже грубо стаскивать с любовника джинсы вместе с трусами, стальной хваткой удерживая ноги прижатыми к кровати. После десяти минут мучений ему все же удалось добиться своего, и с немыслимым наслаждением он затянул кожаные браслеты на ногах парня. Благо у их кровати спинки были с обеих сторон и к чему привязать ноги нашлось. Теперь, даже при всем желании, Стас не мог пошевелиться, ноги были развратно разведены в стороны, и сдвинуть их обратно даже на сантиметр не представлялось возможным. Кажется, только сейчас парень начал осознавать всю серьезность ситуации, ведь ему только и оставалось довериться партнеру, а, судя по злому взгляду Олега, ничего хорошего ожидать не стоило. Он снова шумно вздохнул, на этот раз пытаясь справиться с накатившим страхом, и закрыв глаза, отвернулся в сторону. «Жаль заплакать не получается, а то было бы тебе стыдно…»

Олегу до чертиков надоели вздорные выходки партнера - больше всего ему хотелось просто взять и хорошенько его оттрахать, но одновременно… хотелось продлить момент. К тому же, от него не укрылся испуг в глазах Стаса, а садистом он, как ни крути, не был. Тяжело вздохнув, парень вернулся к животу любовника, продолжая ласки. Вот только теперь они отличались агрессивностью, укусы стали ощутимее, а пальцы местами оставляли едва заметные красные следы на коже. Парень под ним вздрагивал и, кажется, расслабился, если судить по исчезнувшему в мышцах напряжению. Вместо нервной дрожи он слегка подавался навстречу, все еще сопротивляясь собственной реакции на грубые прикосновения, но возбуждение и ласки делали свое дело.

Убедившись, что партнер оправился от шока, Олег широко усмехнулся и, подхватив пакет с последним своим приобретением, ушел на кухню. Пихать непонятно что в Стаса он не собирался, так что предварительно тщательно обработал вещицу антисептиком и только после этого вернулся в комнату. Судя по встретившему его настороженному взгляду, любовник уже ждал от него непонятно чего. Еще раз лукаво улыбнувшись, Олег достал из тумбочки гель и подмигнул:

- Не волнуйся, всего лишь еще одна игрушка.

Тот тяжело вздохнул, очевидно, смирившись с собственным положением, и постарался приподняться, чтобы внимательно рассмотреть, что еще задумал бойфренд.

Олег с немалым удовольствием продемонстрировал заячий хвост, и, удобно расположившись между ног любовника, принялся не торопясь, демонстративно покрывать затычку смазкой. Стас, явно обалдев от такого приспособления, категорично замотал головой, взглядом показывая, что Олега ждут казни египетские, если он посмеет засунуть ЭТО в его драгоценную задницу и сжал мышцы ануса.

- Нет уж, дорогой, не отвертишься, - мстительно заявил Олег наклоняясь и проводя языком по головке члена. Захватив самый кончик губами он принялся его посасывать, постепенно опускаясь ниже. Стас снова дернулся и возмущенно застонал, с одной стороны понимая всю бесполезность своих действий, да и приступить к основному действу, в общем-то, хотелось, но сдаваться так просто... Решит еще, что Стас его любит, что готов сдаться от одних только поцелуев и минета. «Черт, шикарного минета… Ну только освободи меня, Олежек, я покажу тебе небо в алмазах…»

Снова добившись того, что партнер забыл о его коварных намерениях, Олег одним резким движением ввел облюбованную игрушку в анус, не прекращая при этом ласкать член. Стас сразу же прогнулся в спине, моментально забыв о пошлом внешнем виде этой игрушки. Оказалось, в постели подобные приспособления совсем не лишние…

- Какая прелесть, - оторвавшись от своего занятия, Олег пошло облизал губы. - Вот только это несколько несправедливо, - парень принялся стягивать с себя одежду, глядя прямо в карие глаза любовника. Не сдержавшись, тот бросил на своего парня злой взгляд и, недолго думая, показал ему средний палец.

- Будешь вредничать, так и оставлю, ничего ты от меня больше не дождешься, - ехидно протянул Олег, стягивая штаны и аккуратно вешая их на спинку стула. Стас поерзал на покрывале, устраиваясь удобнее, тут же ощутил, как щекочет пресловутый заячий мех внутреннюю поверхность бедер и снова застонал, потому что игрушка задела чувствительную кожу вокруг ануса. Олег раздевался под пристальным взглядом любовника, отчего возбуждался еще больше. Наконец, закончив с одеждой, он снова подошел к кровати, перекинул одну ногу через плечи Стаса и сел ему на грудь. Внимательно посмотрев в глаза, предупредил:

- Только попробуй выкинуть какую-нибудь глупость, и наш замечательный вечер на этом закончится.

Убрав кляп, он тут же, не давая парню опомниться, занял его место собственным членом, придерживая голову любовника, пусть и надежно лежащую на подушке, за волосы – чтобы не отстранился. Угроза подействовала и Стас, послушно кивнув, принялся ласкать член бойфренда, сначала медленно, проводя языком по всей длине, к чести Олега, довольно немаленькой, вылизывая каждую венку в отдельности, скользнул кончиком в отверстие, слизывая проступившую смазку. А затем резко насадился на него практически до основания и сделал пару глотательных движений.

Охнув, Олег тут же подался назад:

- Хочешь, чтобы я кончил раньше, чем вошел в тебя?

- Скажи спасибо, что не откусил, - тут же победно улыбнувшись, съязвил Стас. Уж он то знал, насколько любовнику нравится минет в его исполнении, и опасения о быстром оргазме вполне могли подтвердиться. – Или ты боишься, что во второй раз не встанет?

- Что ты… так значит, тебе так понравилось собственное положение, что ты добровольно соглашаешься на второй раз? Это радует, - не остался в долгу Олег, возвращая кляп на место и лишая тем самым Стаса удовольствия от словесной перепалки.

Парень снова возмущенно замычал, желая освободиться от кляпа во рту, и жалобно посмотрел на Олега, делая самый невинный взгляд на который он был способен.

- Нет, милый, на меня подобное не подействует, я знаю тебя, как облупленного, - хмыкнул парень, резко переворачивая Стаса и ставя на четвереньки. Не забыв, правда, пристегнуть ремни на лодыжках в нужном положении, чтобы тот не смог свести ноги. Немного отстранившись, полюбовался на хвост, торчащий из зада любовника, погладил упругие ягодицы и начал аккуратно доставать игрушку. «Ну вот, теперь уж точно ни щенячий взгляд, ни жалобные стоны не подействуют… Попал ты, Стасик…» - парень издал нервный смешок и подался вперед, помогая бойфренду избавиться от этого кошмара в своей заднице.

Олег отбросил ненужную уже вещицу в сторону и провел пальцем вдоль позвоночника любовника, остановившись лишь между ягодиц.

- Ну, что скажешь, продолжим? – он сделал вид, что задумался.

Стас активно закивал, всем своим видом показывая, что как можно быстрее хочет закончить этот спектакль. А после еще и устроить взбучку любовнику, предусмотрительно спрятав игрушки подальше. Да и трахаться хотелось уже до черных точек перед глазами…

Олег хмыкнул и наконец приступил к действу, которого так хотелось обоим. Еще раз воспользовавшись смазкой он начал вводить член в расслабленное кольцо мышц ануса любовника. Стас сразу же застонал, насаживаясь на член полностью, хотя это и было довольно затруднительно из-за ремней на ногах. Он вообще не любил оставаться бревном в постели, отчего Олег над ним часто подшучивал, что мол, даже будучи в пассивной роли всегда старался вести. А тут эта проклятая неподвижность, из-за которой оставалось лишь довериться партнеру полностью, отдаться так, как он этого захочет. И Олег пользовался неподвижностью любовника по полной. Беззастенчиво удерживая его попытки двигаться, собственноручно направляя его так, как хотелось самому парню, он двигался все быстрее. Стас, ощутив, как натянулась цепь, прикрепленная к ошейнику, послушно откинул голову назад и прикрыл глаза. В общем, происходящее ему нравилось, это ощущение беспомощности возбуждало, да и кожаные наручники с ошейником так приятно обхватывали кожу, совсем немного стягивая. Уже практически забыв о планах собственной мести, он сдался, отдаваясь настойчивым ласкам, дарившим наслаждение на грани с болью.

Олег, не удержавшись, пару раз несильно хлопнул ладонью по ягодице, с удовольствием ощущая, как напрягается, в предчувствии разрядки, тело любовника. Но в его планы не входило закончить так быстро. Достав последний сюрприз из интим-магазина и изловчившись, нацепил ремешок на член Стаса, аккуратно затянув его.

- Не так быстро… - хрипло прошептал он, возобновляя движения внутри него.

Парень немыслимым образом изогнулся, чувствуя, как внутри все превращается в один большой и пульсирующий нерв, а перед глазами уже возникли те самые пресловутые разноцветные осколки, ожидая, когда можно будет вырваться на волю и позволить хозяину провалиться в полубессознательное состояние.

- Наверное, стоило подумать о таком раньше, - Олег заворожено наблюдал за Стасом, чувствуя, как под ладонями подрагивает его тело. Он и сам был все ближе к сладкой грани. Почувствовав, что больше не продержится, он расслабил ремешок кольца, позволяя любовнику получить долгожданную разрядку одновременно с собой.

Тот издал протяжный стон и бессильно опустился грудью на покрывало, на которое упали тягучие белесые капли, а внутренности обожгло спермой партнера. Тело все еще содрогалось, с губ срывалось частое дыхание… Стас и представить не мог, что нелепые игрушки могут настолько разнообразить секс, Шевелиться не хотелось, возмущаться и просить, чтобы Олег наконец его освободил – тоже.

Олег осторожно вышел и опустился рядом с любовником на кровать. Нежно погладил пальцем по щеке и убрал кляп.
- Ну, что скажешь? Освободить тебя или… продолжим?
Пару минут Стас ничего не отвечал, собирая в кучу мысли, и невидящим взглядом скользил по лицу бойфренда, и в итоге, словно вспомнив, как вообще шевелить губами, проговорил:
- Может, сначала в душ? Из меня вытекает твоя сперма, моя собственная очень мило испачкала наше любимое покрывало… - ласково попросил он. – А потом… Я подумаю над «продолжением»…
Нужно ли говорить, что о глупой ссоре они после этого забыли. Однако, Олег убрал все игрушки в дальний угол шкафа, за последующие два месяца даже ни разу не предложив их использовать, хотя…. Воспоминания о примирении не раз посещали его мысли.

Вечером он, как обычно, вернулся домой после работы. Однако, в этот раз его ждал сюрприз – во всей квартире было темно, лишь в комнате был виден неровный желтоватый свет свечей. Он уже собирался войти в спальню, когда дверь открылась, и его встретил Стас, одетый в любимую рубашку Олега, которая по определению была великовата ему на пару тройку размеров, отчего скромно прикрывала узкие бедра. В волосах, вместо мелированных прядок появились ярко-фиолетовые. Но взгляд зацепился за другое – широкий кожаный ошейник, купленный два месяца назад, к которому уже была прикреплена цепь и наручники, пока только охватившие запястье подобно толстым ремням. Стас довольно хмыкнул, увидев выражение лица бойфренда, вложил в одну руку цепь, а в другую – плетку с тонкими ремешками, после чего подался вперед и жарко прошептал:

- Я тут решил снова покрасить волосы… Ты ведь накажешь своего зайку за непослушание?

- Можешь не сомневаться… - отойдя от шока, широко усмехнулся Олег.

@темы: Ориджиналы, 18+, Не нервничайте - слэш, О мальчиках и отношениях, Bermuda Cross, Suchtig, Единоличное

---

"Под снежной луной" Глава 13-14+эпилог

Название: «Под снежной луной»
Авторы: Nessi, Anita Suchtig
Гамма: A Stray Child
Бета: ice-linx
Состояние: закончено
Жанр: фентези, слэш, агнст, школа, романс
Рейтинг: R
Размер: миди
Размещение: только с нашего согласия
Предупреждение: Сложные семейные отношения у одного из героев… может, некоторым не понравится…) Еще, возможны задержки с выкладкой, авторы сейчас сильно заняты, но бросать мы ничего не собираемся, все довеедм до конца)
Саммари: Один из них считает, что в мире не может быть ничего необычного, другой этим живет…
От автора Nessi: Изначально идея принадлежит SAYURI KATO, с ней же рассказ начинался писаться, в соавторстве. Но в итоге SAYURI не захотела дальше писать… так что продолжили мы с Izabella Kortez, конечно, сильно переделав сюжет, и окончательно превратив все это в фентези.

Глава 13

Олби.

В комнате было уже совсем светло, когда я проснулся. Тэйлор лежал рядом, но не вплотную, видимо, вчера побоялся тревожить и не стал обнимать. За последние дни он неожиданно стал мне ближе чем друг. Но, впервые за долгое время, я счастлив. Рядом с ним нет этого невыносимого, выматывающего чувства одиночества, которое преследовало меня последние годы, сводило с ума. Нет, с ним хорошо и уютно.
Я хочу узнать, кто он на самом деле, его сила, то, как он вчера обрабатывал раны, даже зашил, сомневаюсь, что его учили этому просто так. Сам бы я с серебром не справился. Вчера не было времени думать, но та странная цепь, она была создана охотниками, чтобы убивать оборотней, острые кромки распарывали кожу, а специальные звенья, хитрым образом закрепленные, тут же зацеплялись за края раны. Не знаю, откуда она у отца и боюсь подумать об этом боюсь. Страшно возвращаться домой, наверное, лучше остаться здесь, насколько это возможно.
И еще, я хочу рассказать Тэю, кто я, как только он проснется. Не могу больше молчать.
Ждать пришлось недолго, всего полчаса, прежде чем он открыл глаза.
- Привет, - тут же улыбнулся я.
- Привет, - улыбнулся он в ответ и, протянув руку, провел ладонью по волосам. – Как себя чувствуешь?
- Уже гораздо лучше, - нужно было начать разговор, но вместо этого я нервничал все сильнее, не зная, что сказать.
- Эй, что не так? – поинтересовался Тэйлор, приподнявшись на локте.
- Ну... в общем, ты спрашивал, кто я… - Глубоко втянув воздух и не глядя на него, выпалил, - я лугару. Кто-то вроде оборотня, – последнее сравнение далось мне тяжело, но иначе бы он не понял, что я хочу сказать. - Мы не зависим от луны, в отличие от них и не так агрессивны, - невольно покраснел, вспомнив свои постоянные драки, но упрямо продолжил говорить. - Да, я один такой неправильный – с трудом себя контролирую…
Тэйлор придвинулся ближе, словно не обратив внимания на мои слова, взял мою пострадавшую ладонь в свою руку, чтобы посмотреть рану.
- Я знаю, кто ты, - тихо ответил он абсолютно ровным голосом.
- Что? – мне сначала показалось, что ослышался, но… нет, он продолжал с той же невозмутимой улыбкой изучать наполовину затянувшуюся рану, не выказывая ни капли удивления. - Тэй, кто ты? – пристально изучая его лицо, спросил я.
Он поднял голову и внимательно посмотрел в глаза.
- Охотник, Олби, как и мои родители. Я никогда не верил в существование оборотней, тех, кем обычно пугают детей, в отличие от отца и матери. Это благодаря им, бесконечным тренировкам, особым травам мамы, которые изменяют уровень физической силы, я стал сильнее многих других людей. И, как оказалось, зря им не верил.
- И, что ты думаешь обо мне? – почему-то в тот момент мне было важно именно это. Не то, что Тэй может кому-то рассказать, а то, что он может возненавидеть меня, как оборотня.
Он чуть улыбнулся и наклонился, чтобы легко коснуться губ поцелуем.
- Думаю, это вполне сойдет за ответ.
Мне сразу стало так легко. Теперь он знал обо мне все, между нами не было секретов. И все же, оставался рядом, не боялся. Я неуверенно улыбнулся и, смутившись, обнял его.

Тэйлор.

Кое-как мне удалось уговорить Олби, что стоит все же пойти ко мне домой и нормально позавтракать, да и душ не будет лишним. Не знаю как он, но мой желудок требовал пищи отнюдь не духовной, а вполне себе съедобной. Правда, прогулка по лесу заняла куда больше времени, чем обычно, Брауну не стоило тратить много сил – пусть лучше восстановится быстрее.
Дом встретил привычным теплом и запахом кофе с корицей. Раздевшись, я помог Олби снять куртку, которую мы нашли в домике перед уходом. Иначе я бы его просто не выпустил в одном свитере на улицу, хотя сегодня и было довольно тепло.
- Мы дома, - оповестил я родителей о нашем приходе.
Она тут же вышла с кухни и мило улыбнулась:
- Вот и хорошо, у меня как раз готова курица с травами, ягодный пирог и горячий кофе. Кстати, меня зовут Аманда Уильямс, - представилась она Олби.
- Олби Браун, - смущенно пробормотал парень в ответ и неуверенно улыбнулся.
- Очень приятно познакомиться с другом Тэйлора. Ну да ладно, болтать можно долго, а у меня, между прочим, обед стынет. Марш мыть руки оба и за стол. Папа обещал прийти с минуты на минуту.
Кивнув, я потянул замешкавшегося Олби наверх. Уже спустя пять минут мы сидели за столом, и я с удовольствием уплетал мамину курочку, несмотря на ее просьбу подождать отца. Впрочем, долго ждать не пришлось, и вскоре дверь хлопнула, впуская мистера Уильямса.
- Здравствуйте, - тут же поздоровался Олби. Он явно чувствовал себя неуютно.
- Всем добрый день, - улыбнулся папа и протянул руку Брауну. – Это с тобой мой сын постоянно пропадает неизвестно где?
- Пап… - остановил его я. Если мама успела пересказать ему наш с ней вчерашний разговор и он в курсе причины, почему я исчез в лесу на всю ночь, лучше позже объясню ему все лично, а не при вечно краснеющем и смущающемся Олби. В ответ отец пожал плечами и сел на свое место прямо напротив Брауна.
Олби уткнулся в свою тарелку и явно чувствовал себя неудобно, а значит, лучше все выяснить прямо сейчас и избежать потом недомолвок. Я редко скрывал что-то от родителей и хотел, чтобы они приняли его как моего… бойфренда.
- Мам, пап, знаете… - начал я, когда мы принялись за пирог. – Олби… в общем, он мой парень. Надеюсь, вы не против этого?
Браун тут же подавился чаем и закашлялся, не торопясь поднимать взгляд от стола.
Родители переглянулись, и мама ответила:
- Нет, конечно. Ты можешь заводить отношения с кем хочешь, Тэй.
- Ну и отлично, - улыбнулся я, но тут же снова серьезно добавил. – И да, во избежание последующих вопросов…Он лугару.
Олби замолчал и резко поднял голову, растерянно и немного настороженно глядя на родителей.
- Лугару? – удивилась мама. – Надо же, не думала, что они действительно существуют. Но… они ведь не наши враги, в отличие от оборотней, так что и тут все в порядке.
Она явно была шокирована, но говорила беззаботно и мягко. Думаю, состояние Олби ей не понравилось, и мама старалась как-то его приободрить.
Папа удивленно рассматривал нас обоих, переводя взгляд на маму, на что она незаметно кивнула. Я знал, что у них есть собственный язык жестов и взглядов, понятный только им, но понял, что объяснения она взяла на себя.
- Мы, пожалуй, пойдем наверх, хотели еще в душ сходить, - проговорил я, вставая со своего места, и легонько потянул Брауна.
Он молча поднялся и покорно пошел вслед за мной, но пару раз обернулся, бросив недоверчивые взгляды на моих родителей.

Олби.

Я не мог в это поверить… Слишком нереально, чтобы быть правдой. Они охотники, но отнеслись к новости так спокойно, а ведь лугару наверняка сравнивают с оборотнями. Но они сказали, что все нормально, значит, это действительно так, правда? Украдкой посмотрев на Тэя, заметил, что он уже роется в шкафу. Как оказалось, искал он полотенце и халат и, торжественно вручив их мне, тут же отправил в душ.
В другое время я бы, наверное, отказался, но не сейчас. Просто не понимал, что правильно, а что нет, и потому покорно зашел в небольшую комнату, разделся и включил воду. Не слишком горячую, но и далеко не холодную. Все пространство тут же заполнил пар.
Расслабившись под струями горячей воды, я не сразу услышал щелчок дверной ручки, а уже в следующую минуту меня прижимали к кафельной стене сильные руки Тэйлора.
- Тэй… - охнул я, чувствуя, как по телу проходят волны приятной дрожи, концентрируясь внизу живота.
Он невесомо провел пальцами по шрамам на плечах, один из которых был уж почти незаметен и, встав вплотную ко мне, впился в губы влажным от льющейся сверху воды поцелуем.
Это было необычно, но невообразимо приятно. Он буквально вжимал меня в стену, давая ощутить все его тело… Не выдержав, я потянулся рукой вниз и погладил его член, обхватил вместе со своим и начал осторожно поглаживать.
Тэйлор тихо застонал мне в губы и, устроившись между моих расставленных в стороны ног, принялся покрывать поцелуями шею. Ласкал губами, скользил языком, покусывал, оставляя еле заметные следы.
Я же изо всех сил сдерживал стоны, двигая рукой все быстрее. Спина неприятно зудела, но я не обращал на это внимания. Рана там уже должна была почти зажить.
- Не торопись… - прошептал Тэй, отстраняя мою ладонь. – Секс в душе это, конечно, хорошо, но есть более удобное место…
Я почувствовал, что краснею, но послушно кивнул. Останавливаться совсем не хотелось, но Тэй буквально выдернул меня из-под воды, закрутил кран. Он протянул мне халат, в свою очередь, надевая точно такой же. Не слишком соображая, я покорно натянул его и пошел вслед за Тэем. В коридоре было тихо, так же как и в его комнате.

Открыв дверь в комнату и дождавшись, пока я переступлю порог, он плотно закрыл ее и запер на щеколду, после чего прижал меня к двери, чтобы страстно поцеловать. Быстро развязав пояс халата, Тэйлор скользнул ладонями к бедрам.
Я в свою очередь поспешил избавить его от скромной одежды и обнял, наслаждаясь теплом и прикосновениями.
А в следующую минуту он подхватил меня под ягодицы, не переставая целовать, перенес к кровати и уронил на мягкое покрывало.
От такого захватывало дух, меня затопили чувства: предвкушение, ожидание, смущение, стыд. Я закусил губу, чтобы не застонать.
- Ты только расслабься, – снова его тихий шепот на ухо, когда он навис надо мной.
- Да, хорошо…

Тэйлор.

Словно с головой в бездну от ощущений и переполняющих эмоций и беспорядочных поцелуев. Лишь бы ему было хорошо, и я не увижу в золоте его глаз выражения боли. Мой волк… Наверное не стоит так думать, слишком рано для этого… Но я точно знаю, что больше не отпущу его от себя. Потому что не хочу лишаться жара его тела, его присутствия рядом и такой редкой, но от этого еще более ценной, улыбки.
Старые как мир движения, с трудом сдерживаемые стоны, а потом… Потом его зубы в моем плече, чтобы не застонать и мое сорванное дыхание в его шею. Кажется, я все-таки прошептал то самое единственное слово, сильно сжимая Олби в своих объятьях.
Он смотрел на меня затуманенным взглядом и не торопился отпускать. А главное – улыбался так, как никогда до этого. Счастливо и безмятежно.

С трудом отстранившись, лег рядом с ним и прижал к себе, устроив его голову на своем плече. Ну, вот как его можно отпустить хоть на метр от себя, когда от блеска глаз внутри все снова закручивается тугой спиралью? Наверное, ему таки стоит как можно скорее превратиться при мне в волка, иначе не вяжется вот это светловолосое чудо рядом со мной с образом хищника.
- Ты там живой? – усмехнувшись, поинтересовался я после нескольких минут молчания.
- Да, - тут же сонно отозвался он, приподняв голову, за что сразу же получил поцелуй.
- Не смотри на меня так, Олби… Меня удерживает от повторения только то, что и тебе и мне необходимо хорошенько отоспаться.
Я не преувеличивал. Еще одна такая улыбка и не выбраться Брауну из этой кровати еще пару часов, а в перспективе – никогда.
Он тут же покраснел и смутился.
- Тэй, спасибо тебе, за все.
- Во-первых, прекрати при мне смущаться, уж теперь точно нет ничего такого, из-за чего стоило бы. Во-вторых, благодарить меня тоже не за что, я просто… - «люблю тебя». – А теперь команда спать и видеть разноцветные сны, желательно с моим участием.

Глава 14

Олби.

Я уже несколько дней жил в доме Тэйлора и понимал, что долго так продолжаться не может. Мне нравилось здесь, можно было расслабиться и не думать ни о чем плохом, но… Нельзя быть здесь постоянно. Для начала следовало вернуться в лесной дом, а там будет видно. Вечером, выбрав момент, я подошел к Тэйлору:
- Тэй, думаю, мне не стоит больше у тебя оставаться.
- Только не говори, что тебе нужно вернуться к этому уроду, - сразу же нахмурился он. – Мне проще связать тебя и запереть в моей комнате, чем смотреть, как ты будешь открывать ту дверь, - он кивнул в сторону моего дома, виднеющегося в окне. – Один раз уже стоял и смотрел, я твой взгляд до конца жизни не забуду. И твоих ран на теле, поверь, тоже.
Я невольно вздрогнул. Расслабившись, мне даже удалось на какое-то время отодвинуть воспоминания о случившемся недавно.
- Нет, я хочу вернуться в лес. Пока не знаю, что делать дальше, но и оставаться у тебя я не могу, Тэй. В конце концов, у меня есть мама и брат. Отец… он в последний раз ударил Арни. Уверен, с ним все в порядке, но он не привык к такому и ему тоже нужна поддержка.
Тэйлор тяжело вздохнул, притянул к себе и крепко обнял, поцеловав в висок.
- Я понимаю, Ол… Понимаю, что не имею права тебя задерживать, кто я такой, чтобы пытаться. Но… Я пойду с тобой, хорошо?
- Буду только рад, - с облегчением вздохнул я. Быть одному совсем не хотелось.
- Вот и хорошо, - улыбнулся он в ответ. – Пошли собираться?
- Угу.

Сборы не потребовали много времени. Точнее, у меня не было вещей вообще, и я собирал то, что считал нужным Тэй. Несколько раз он спускался вниз, притащив целый запас продуктов. Мы были готовы ближе к вечеру. Он предлагал подождать до завтра, но я отказался. Не хотел мучиться еще больше, возвращаясь из тепла и уюта в промозглый холод.

Тэйлор.

Родители довольно быстро согласились с тем, что я поживу в лесном домике Олби, хотя и пытались уговорить нас остаться. Но я понимал, что Браун вряд ли согласится, все же некомфортно чувствовать себя постоянным гостем в чужом доме. Мама приготовила кучу еды, которой хватило бы на неделю, а вот отец… Перед нашим выходом из дома он, тихо подозвав меня к себе, молча дал мне обрез и кучу патронов к нему. По большей части – серебряных, объяснив, что лучше быть подготовленным к встрече с оборотнями, раз уж информация об их присутствии здесь подтвердилась. Я был этому только рад и скорее всего, не предложи он, сам бы попросил оружие. Как говорится – на всякий случай. Олби об оружии я говорить не стал, аккуратно спрятав его под теплым черным пальто.
Куртку пришлось практически насильно надевать на Брауна, пригрозив, что если он не оденется, останется дома без вариантов, даже если придется выполнить угрозу связывания.
За окном, к моему счастью, еще не начинало темнеть, но выходить пришлось довольно быстро, чтобы потом не блуждать в темноте по заснеженному лесу.
Уже когда мы подошли к дому, Олби неожиданно застыл на месте, к чему-то настороженно прислушиваясь.
- Ол…Что-то не так? – тихо спросил я, замерев рядом с ним.
Но ответить он не успел, так как из-за деревьев показалась фигура Брауна-старшего, от чего меня заметно передернуло, а внутри закипела злость.
- Что вам нужно? – бросил я, автоматически засунув руку за пазуху и нащупав холодный металл обреза.
Но он проигнорировал меня. С невероятной скоростью он подошел к нам и резко дернул Олби за руку к себе.
Этого я терпеть уже не мог, злость застилала глаза. Как он смеет его трогать, после того, что сделал? После того, как чуть не убил собственного сына и вышвырнул его на произвол судьбы? Впрочем, злился недолго, пришло другое – тот самый инстинкт охотника, который во мне взращивали всю мою жизнь. А значит, ему действительно лучше не делать лишних движений.
- Отпусти. Его. Сейчас же, – холодно проговорил я, мгновенно доставая обрез и снимая его с предохранителя характерным щелчком.
- Лучше убери, охотник. Я успею уклониться, а вот Олби еще слишком молод и вполне может попасть под серебряную пулю, - холодно усмехнулся этот…
- Вы так уверены, что сможете уйти от выстрела? – хмыкнул я в ответ. – Я научился стрелять в 6 лет, и уж поверьте, одно неверное движение и я прострелю вам голову. Быстрая регенерация лугару в вашем случае станет мучением, когда серебро будет медленно разъедать нервные окончания мозга.
Самое страшное было в том, что я это знал. Знал, что могу убить его, если с головы Олби упадет лишь волос, вот только внутри никакой жалости, а лишь желание, чтобы он сделал этот неправильный шаг.
Он лишь улыбнулся:
- Уверен. Все же, мальчик, тебя учили охотиться на жалких оборотней. Не забывай об этом. Конечно, ранить ты меня сможешь, но убить – нет.
- Возможно, зато смогу я, - послышался голос отца, на который я не спешил поворачиваться, продолжая держать на прицеле Брауна-старшего. – Оставь мальчиков в покое, и поговорим спокойно.
- Поговорим, - прищурился Браун и отпустил Олби.
- Тэйлор, идите в дом, - проговорил отец и я, с трудом заставив себя отвести взгляд от этого урода, притянул Олби к себе, обняв за талию. И только почувствовав его рядом с собой, опустил ружье.

Олби.

Первой моей мыслью было: «откуда у Тэя оружие?». Уже потом пришло осознание, что он действительно может без жалости убить. Да, это кажется ненормальным для живущих среди людей, чуждым. Но, все же, его действительно воспитали как охотника. Это было немного жутко – видеть его таким.
Пребывая в полной растерянности, я зашел за ним дом и покорно опустился на шкуры, невольно прислушиваясь к звукам снаружи. Пока не было слышно явных звуков схватки, скорее, ее преддверие, изучение противника. Больше всего хотелось зажмуриться, не видеть, не слышать. Но я так поступить не мог. Все это началось из-за меня. Собственное бессилие сводило с ума. Я отчаянно пытался понять, что мог сделать, но ничего не приходило в голову.
Запах… этот запах стал для меня настоящим спасением! Совсем близко! Бегло бросив Тэю, что скоро вернусь, я выскочил за дверь, на ходу обернулся и со всех ног помчался к нашему дому. Они вернулись! Вот и дом, а возле двери – бабушка с дедушкой. Радостно оскалившись, кинулся к ним. Они наклонились одновременно, обняли с обоих сторон. Я был безумно рад видеть их обоих, но времени не оставалось. Вывернувшись из объятий, кинулся обратно в лес, то и дело оглядываясь. Переглянувшись, они побежали за мной. Их способности позволяли не отставать даже в облике человека. Мне до такого расти еще очень долго, как и отцу.
Мы успели вовремя: мой отец и отец Олби, еще ходили вокруг друг друга, обмениваясь редкими репликами.
- Виджен, что здесь творится? – одного рыка дедушки хватило, чтобы остановить обоих. Теперь все будет хорошо. Я медленно побрел в дом, даже не оборачиваясь обратно. Не хотелось ничего, просто лечь и лежать, не думая, не беспокоясь… Но, прежде всего, нужно было убедиться, что с Тэем все в порядке.
Тэйлор сидел у камина, глядя на полыхающие в нем поленья, только повернул голову, когда открылась дверь. Он молча рассматривал другой мой облик, но до обреза, лежащего около него, так и не дотронулся. Узнал меня даже в таком виде и через несколько минут, показавшихся вечностью, подозвал к себе.
Устало подойдя, я вытянулся на шкурах и посмотрел на него, гадая, как он поведет себя сейчас.
Тэйлор лег рядом и обнял меня за шею, запустив пальцы в белоснежную шерсть на загривке. Его заметно потряхивало, а серые глаза все еще смотрели холодно и отстраненно.
Мы так и уснули в обнимку. Для нас обоих произошло слишком много выматывающих событий.

***

Уже на следующий день бабушка с дедушкой забрали нас из дома отца. Оказывается, мама смогла, наконец, дозвониться до них и, рыдая, умоляла приехать. Конечно, они тут же сорвались, благо, и так планировали возвращаться из своего путешествия, и были не так далеко от родного города.
Отец остался один в доме и на него навесили временное табу… Теперь для лугару он не существовал. У него не появятся ни один сородич, до тех пор, пока он не заслужит прощение и пока дедушка не снимет запрет. Ему, в том числе, запрещено приближаться и к нам. Мама до сих пор была подавлена и старалась больше времени проводить рядом со мной. У Арни тоже был стресс, хотя он и старался этого не показывать.
Я заметил, что в последнее время с контролем почти нет проблем, чему сильно удивился. При помощи дедушки мне удалось вспомнить, что в глубоком детстве, обернувшись, столкнулся с диким зверем и едва смог унести лапы. Конечно, сразу побежал к отцу, но он лишь отругал, сказал, что какой-то зверь не должен быть опасен для лугару. Именно тогда начались проблемы. Как объяснил дедушка, тем самым отец подтолкнул меня к агрессии, благодаря которой появлялась дополнительная сила, которая могла обеспечить победу. Маленьких лугару очень важно воспитать правильно.
С появлением дедушки и бабушки затихли оборотни. Они чувствовали многократно превосходящую их силу и не высовывали лишний раз носа. Во время полнолуния оборотни уходили как можно дальше от города, чтобы не спровоцировать неприятности.
Семья Тэйлора купила неподалеку дом побольше и я стал частым гостем там, как и он – в нашем. Хотя… иногда я скучал по его чердаку, с которым связаны такие приятные воспоминания.

Тэйлор.

Говорят, волки выбирают себе пару на всю жизнь и преданы ей до конца дней… Наверное, сущность охотника перенимает повадки тех, на кого приходится охотиться… Прошло чуть менее десяти лет с тех пор, как я впервые услышал вой моего личного волка, но теперь могу узнать его голос из тысячи других, которые покажутся остальным людям одинаковыми. Но мы далеко не обычные люди, потому что иногда я засыпаю, запуская пальцы в жесткую шерсть. А ему приходится наблюдать за тем, как я готовлю серебряные патроны и учу стрелять племянников, беспокойных мальчишек-близнецов моей сестры. Несмотря на мое, поначалу более чем стойкое, желание быстрее уехать из этого снежного края, я остался и теперь работаю хирургом в больнице города Барроу.
А Олби постоянно ждет меня с ночных смен, неизменно встречая у дверей с чашкой горячего шоколада. Нашим любимым местом по-прежнему остается домик в лесу и небольшая поляна, которая летом кажется изумрудной под лучами солнца, смягченного вершинами секвой. Вот и сегодня, в мой день рождения, я иду туда, зная, что там мы будем настоящими. Потому что ему не нужно сдерживать свою силу в шутливом спарринге со мной, а я могу не беспокоиться, что мои неосторожные движения переломают ему кости. Будут сильные удары лапой, отчего я упаду на траву, но умудрюсь потянуть его за собой. А потом он обратится, примет человеческий облик и я буду целовать его горячие, немного обветренные губы, прижимая к себе, и знать, что так будет всегда.

@темы: 18+, Под снежной луной, Не нервничайте - слэш, О мальчиках и отношениях, Bermuda Cross, Suchtig

---

"Под снежной луной" Глава 9-12

Название: «Под снежной луной»
Авторы: Nessi, Anita Suchtig
Гамма: A Stray Child
Бета: ice-linx
Состояние: закончено
Жанр: фентези, слэш, агнст, школа, романс
Рейтинг: R
Размер: миди
Размещение: только с нашего согласия
Предупреждение: Сложные семейные отношения у одного из героев… может, некоторым не понравится…) Еще, возможны задержки с выкладкой, авторы сейчас сильно заняты, но бросать мы ничего не собираемся, все довеедм до конца)
Саммари: Один из них считает, что в мире не может быть ничего необычного, другой этим живет…
От автора Nessi: Изначально идея принадлежит SAYURI KATO, с ней же рассказ начинался писаться, в соавторстве. Но в итоге SAYURI не захотела дальше писать… так что продолжили мы с Izabella Kortez, конечно, сильно переделав сюжет, и окончательно превратив все это в фентези.

Глава 9

Тэйлор.
А он все-таки очень интересный, этот Олби Браун. Было в нем что-то завораживающее: то ли грациозность, с которой он двигался по темной комнате,то ли эта видимая хрупкость, за которой скрывалась недюжинная физическая сила. Но больше всего очаровывали глаза, отливающие золотом в отблесках пламени.
Наверное, довольно странно для парня рассуждать о привлекательности другого, но я довольно давно понял, что мне нравятся представители обоих полов, хотя от длительных отношений что с девчонками, что с парнями предпочитал воздерживаться. Кстати, родителям я рассказал все практически сразу же, на что они лишь пожали плечами и сказали, что им, в общем-то, без разницы, лишь бы меня все устраивало. А потом мама провела со мной лекцию о безопасном сексе, которая заставила меня отчаянно краснеть и желать провалиться сквозь землю от стыда. А вот у Лиззи случилась истерика, когда она узнала – видите ли, испугалась, что у меня возникнет желание отбивать у нее поклонников. На этоона получила лишь усмешку – как говорится, ни с одним из ее ухажеров я бы на одном поле…
Постепенно она успокоилась, и эта тема была в нашей семье закрыта, да и не было поводов для обсуждения. Интересно, а что думает Олби насчет этого?
- И часто такое случается? – поинтересовался я, чтобы развеять, наконец, эту тишину.
- Нередко, - задумчиво кивнул он.
- Мда, весело тут у вас. В Майами максимум пробки может выбить.
Олби в ответ лишь пожал плечами, после чего мы принялись болтать обо всем на свете, а я с удовлетворением ловил появившуюся на его губах легкую улыбку. Она делала его еще привлекательнее,особенно в такой, в некотором роде интимной, обстановке.
- … Лайла, вообще, клевая девчонка, она бы тебе понравилась. И целуется классно, жаль, что я не могу воспринимать ее больше, чем отличного друга…
- Я ни разу не целовался, - явно смутившись, отозвался он.
- Да ладно! – искренне удивился я. Да уж, Олби, видимо, совсем редкий экземпляр, ни за что не поверю, что никто не покушался на его «честь», все же Браун довольно привлекательный парень. Хотя, учитывая размер городка и его отношения со сверстничками…
- Правда. Как-то не задумывался, у меня ведь даже друзей никогда не было.
- Ужас, никогда бы не подумал, что парень в шестнадцать лет ни разу ни с кем не целовался. Слушай, у тебя есть карты? – поинтересовался я, мысленно усмехнувшись. Все же лучший способ получить желаемое, а в данный момент – возможность коснуться Брауна, это выиграть в карты. Мда, и откуда у меня все это?
- Есть, - он посмотрел на меня, явно удивившись такой резкой смене темы, но встал и достал из стола колоду в потрепанной коробке.
- Надеюсь, ты умеешь играть в холдем? – поинтересовался я, перемешивая карты, на что Олби кивнул. – Вот и отлично, играем три партии, если выиграешь – я выполню любое твое желание, если проиграешь – с тебя поцелуй.
Ну да, подлости мне не занимать, а еще наглости, если судить по изменившемуся в лице однокласснику.
Он долго колебался, но в конце концов согласился с такими условиями. Первая партия началась. Когда я еще жил в Майами, мы с Лайлой часто развлекались подобным образом, загадывая порой друг другу совершенно безумные желания. Причем эта несносная девчонка мастерки умела мухлевать, отчего я очень часто попадал в дурацкие ситуации. Но сейчас я был благодарен этой бестии, благодаря которой сразу понял, что у Олби просто нет шансов. Но первую партию все же проиграл, чтобы полюбоваться азартному блеску в его глазах. Оказывается, и он может увлечься чем-то, когда немного расслабится. Впрочем, отдавать победу я не собирался, поэтому вторая и третья партия закончились в мою пользу.
- Ну что, карточный долг это святое, - хмыкнул я. – Когда отдавать будешь?
Он медленно краснел, старательно отводя взгляд в сторону и тихо, запинаясь, ответил:
- Сейчас.
Грамотное решение, да и чего тянуть. Внутренний голос лишь противно намекнул, что я та еще скотина, совращающая чуть ли не невинного младенца. Но это всего лишь небольшой поцелуй. Я подсел к Олби. От неожиданности он даже попытался отодвинуться, но я успел обхватить его запястья и потянуть обратно на себя. Он застыл на месте, глядя на меня широко распахнутыми глазами.
- Эй… - понизив голос до шепота, позвал очевидно находящегося в прострации парня. После чего, очарованный взглядом золотистых глаз, осторожно провел кончиками пальцев по его щеке, обвел подбородок и контур губ. – Ты очень милый, Олби…
Он вздрогнул, но так и продолжал смотреть прямо мне в глаза. Склонившись ниже, я невесомо коснулся его губ, только чтобы ощутить их вкус, и, дождавшись тихого, но довольно нервного вздоха со стороны Олби, сделал поцелуй чуть настойчивей. Ладонь непроизвольно легла на талию, скользнула под свитер, пальцы второй запутались в светлых волосах. Он был по-прежнему очень напряжен, прерывисто дышал, но отстраниться не пытался. Только сильно вздрогнул, когда я коснулся кожи на спине. Она оказалась очень горячей. Впрочем, на эту странность я предпочел не обратить внимания, продолжая скользить по губам Брауна, очерчивать их контур языком. В общем-то, это уже явно не входило под понятие «желание выигравшей стороны», так как я увлекся, попросту не желая выпускать его из своих объятий.
- Хватит, - дрожащим голосом в конце концов остановил он меня.
Я усмехнулся про себя, хотя и был немного расстроен таким резким окончанием нашего поцелуя. Поэтому быстро склонился снова и легко коснулся его губ снова, слегка прикусив нижнюю, и сразу же отстранился.
- Вот теперь хватит, - улыбнулся я Олби.

Олби.
Это, правда, нормально? Вот так запросто поцеловать парня, на спор? Думаю, нет. И, конечно, ненормально чувствовать приятное тепло, волнами распространяющееся по телу, возбуждение. Если Тэйлор заметит, точно сгорю со стыда. Уверен, для него это просто шутка. Я не знал, о чем думать, ни одна мысль не задерживалась в голове надолго.
Так не должно быть. Не может поцелуй с парнем вызывать такие ощущения! Наверное. Хотя произошедшее только что говорит об обратном. Больше всего мне хотелось остаться одному и подумать. Я никогда не думал, что мне может понравиться парень. Мне всегда казалось это странным. Впервые возникло такое настойчивое желание поделиться с кем-то, но с кем? Тэю я точно ничего не скажу.
- Эй, - позвал он, слегка потрепав за плечо. – Вернись на землю, друг мой.
- А, прости... - я почувствовал себя еще хуже. Больше всего мне хотелось выскочить из комнаты и закрыться где-нибудь, лучше всего - в ванной.
- Ни за что не прощу, - улыбнулся Тэйлор, скользнув ладонью вниз по позвоночнику. – - Вот уж не думал, что от моего поцелуя можно впасть в подобие комы. Неужели все так плохо?
Совершенно не понимая, что делаю, я резко выпрямился, отстраняясь от него подальше. Но желание было совсем иным, подвинуться поближе, вновь ощутить прикосновение. Как же стыдно! Не выдержав, я скомкано буркнул какое-то оправдание и, вскочив в один миг, буквально вылетел из комнаты.. Сердце колотилось в груди словно сумасшедшее, казалось, что все тело горит, а низ живота тянуло от возбуждения. Изнутри поднималась паника - нет, не хочу так реагировать на парня! Более того, единственного, кого я впервые могу назвать другом.
Стараясь двигаться как можно быстрее и тише, я дошел до ванной. Вода была ледяной. Несколько раз плеснув ее себе в лицо, понял, что не помогло. Бесполезно, мысли все так же путались, а тело горело. Стон бессилия сам собой вырвался сквозь зубы. Не думая, не контролируя собственные действия, желая хоть как-то унять жар, скользнул рукой вниз, через джинсы коснувшись собственного члена. Как стыдно! Заниматься этим, когда совсем рядом находится тот, кто подобную реакцию вызвал. Если сосредоточиться на моей комнате, то я смогу услышать малейшее его движение, а если постараться еще больше, дыхание.
Выбрасывая из головы вспыхивающие одну за другой соблазнительные мысли, я расстегнул молнию и приспустил джинсы вместе с бельем, коснулся уже обнаженной кожи. Приятное, какое-то терпкое, пробирающее до костей тепло, даже стыд перед ним отступил на второй план.
Все мысли вылетели из головы, стало совершенно без разницы, где я. Оперевшись о ванну, я двигал рукой, сжимая свой член, и прислушивался к малейшим шорохам в моей комнате. Я сам не понял, когда услышал его дыхание, но все остальное перестало иметь значение.
Как будто он стоял прямо за моей спиной. Стоило только представить и разрядка не заставила себя долго ждать. Перед глазами на миг потемнело, все тело наполнила приятная тяжесть. Судорожным движением открыв воду, я все так же стоял, безуспешно пытаясь восстановить дыхание. Только что я кончил, думая о Тэйлоре. Не знаю, как после этого смотреть ему в глаза.

Тэйлор.
Совесть все-таки встрепенулась, когда Олби исчез за дверью. Ну вот, кажется, я окончательно поверг в ступор этого странного парня своими выходками, особенно поцелуем. Ну не виноват же я, в конце концов, что Браун такой забавно-милый и довольно симпатичный? Да и вообще, что такого произошло? Ну, поцеловались, тем более завуалировано, карточный долг действительно святое. Ну и что, если мне действительно этого хотелось? Он ведь мог и не соглашаться, а сразу дать в морду, чтоб глупостей не болтал. Так нет, согласился же, и особого отвращения на его лице вроде не было.
Пока Олби не было, я медленно обвел взглядом его комнату, с трудом пытаясь разглядеть в отблесках свечей непритязательную обстановку. Довольно скромно, по-спартански, можно сказать. Впрочем я и сам не питал слабости к различным украшательствам своего жилища – койка есть, и ладно. Внимание привлекала фотография, где Олби еще совсем ребенок стоял рядом с братом, а их обнимал высокий подтянутый мужчина. Видимо, это и есть Браун-старший, которого я видел издалека, вот только на фотографии он выглядел действительно любящим отцом, а не жестоким тираном. И нельзя было даже подумать, что ему ничего не стоит запереть на холодном чердаке своего сына. Ненавижу таких уродов.
От раздумий меня отвлек поворот дверной ручки.
Олби зашел в комнату как-то странно, боком. Парень был явно до сих пор смущен и старался на меня даже не смотреть. Ну и чего он так жмется?
- Все нормально? – вежливо поинтересовался я, хотя мой воспаленный мозг уже подготовил неслабую речь на тему излишнего пуританства и впечатлительности у отдельных личностей.
Он отчаянно покраснел и выдавил:
- Да.
Но тут в нем что-то изменилось, он, словно к чему-то прислушался и уже по-другому, напряженно произнес:
- Тэйлор, прости, но тебе пора домой. Отец уже подъезжает к дому. Не хочу, чтобы вы встречались.
У него что, вместо ушей НАТОвские локаторы? Но интересоваться времени не было, и встречаться с его отцом желания действительно не возникало. Ляпну еще чего-нибудь по глупости, а парню потом снова терпеть ругань и крики, а может и чего похуже.
Олби явно нервничал, когда провожал меня до двери.
Когда я уже подходил к дому, увидел, как к ним подъехала машина.
Невольно скрипнул зубами, увидев силуэт Брауна-старшего, выходящего из автомобиля. С трудом поборов в себе желание вернуться и как минимум забрать оттуда Олби, а как максимум набить морду этому "родителю", вошел в свой родной дом.

Глава 10

Олби.
Я боялся, что отец снова наденет на меня серебряный ошейник, но он даже не поднялся в мою комнату. Думаю, это можно было считать предупреждением – еще раз и украшение уже вряд ли надолго покинет мою шею. В этот день мне так и не удалось нормально поспать. Мысли упорно вращались вокруг поцелуя, плавно стекаясь к одному – мне хотелось еще раз испытать те ощущения. Почувствовать жар чужих губ, объятия. Ворочаясь с боку на бок, я буквально заставлял себя закрыть глаза, но уснул лишь ближе к утру.
Естественно, весь следующий день прошел как в тумане. На уроках очень хотелось лечь на парту и поспать, так что информация, которую учителя пытались до нас донести, прошла мимо ушей. Замечательно, потом придется смотреть самому. Хотя, был и один положительный момент – реагировать на подначки шавки просто не было сил. Я вяло огрызался и шел дальше, пребывая в какой-то полудреме.
Тэйлор же вел себя как обычно. А мне было так стыдно за ночные мысли, что никак не получалось даже поднять взгляд к его лицу. Сразу после уроков я просто постыдно сбежал, опасаясь, что он снова захочет пойти в гости. Да даже просто видеть его и разговаривать было тяжело.
Дома меня уже поджидал Арни, на его лице блуждала непонятная улыбка. Впервые он не пытался уговорить меня посидеть на кухне, а сразу потащил наверх. Едва захлопнулась дверь комнаты, как брат тут же плюхнулся на кровать и выпалил:
- Ну, рассказывай, кто к тебе вчера в гости приходил?
- Друг, - запнувшись, неуверенно выдал в ответ.
- Друууг? – насмешливо протянул брат, введя меня в еще большее недоумение, - А я не знал, что с друзьями целуются, причем взасос.
Так он был дома! Щеки тут же предательски загорелись румянцем. Я ведь до последнего думал, что он гулял с друзьями. А так стены дома ничего не могли скрыть от слуха лугару. Так что Арни, возможно и не желая подслушивать, все же стал невольным свидетелем всего произошедшего.
- Это была просто игра, карточная.
- Ага, ага, кого обмануть-то пытаешься? В ванной тоже игра была? – мда, если раньше я думал, что хуже быть не может, то теперь понял, насколько ошибался. Так стыдно мне еще не было никогда.
- Да ладно, я рад за тебя, Олби, - неожиданно перешел на серьезный тон Арни, - только умоляю, будь осторожен. Если отец заметит… - он не закончил говорить, лишь стремительно поднялся и, коротко меня обняв, вышел из комнаты. Но продолжать было нечего, и так все понятно. Страшно подумать, что сделает отец, если узнает, что мне понравился парень.

Тейлор.
Незаметно пролетел месяц с тех пор, как я уговорил Олби сесть со мной. С тех пор к нему лезть не пытались, видимо правильно рассчитывая силу моего удара.
Первые дни после поцелуя он старательно избегал общения, умудряясь не пересекаться со мной даже в столовой. Однако то ли произошедшее постепенно стерлось из его светлой головки, то ли тема потеряла актуальность, но спустя неделю такой беготни мы снова вместе скучали на зарубежной литературе, препарировали лягушек на естествознании и даже умудрились едва не спалить кабинет, неправильно смешав реагенты на химии.
А спустя какое-то время Олби даже перестал считаться отщепенцем всего класса, вместо него внимание переключилось на того странного новенького, что меня, надо признать, несказанно радовало. Впрочем, с ним мы практически не пересекались, не считая некоторых предметов. Олби постепенно вливался в довольно веселую компанию класса, и все чаще я замечал улыбку на его лице, от которой у меня порой захватывало дух, настолько очаровательным он становился в такие моменты. Мне даже удалось вытащить его на день рождения Леона, куда мы были торжественно приглашены. Нет, если бы я пересказал дословно пафосную и драматичную речь Лео, скорее всего, шел бы домой с синяками. Но ума мне все-таки хватило, я умудрился не ляпнуть, что наш одноклассник желает видеть «самую забавную влюбленную парочку в школе на таком празднике жизни, как семнадцатилетие», и вместо меня подзатыльников получил только сам виновник торжества.
А неделю назад я даже решил уговорить Олби вернуться в секцию плавания, донеся до него довольно весомый аргумент, что с остальными не возникает спортивного интереса. Он пока хоть и не дал положительного ответа, но подумать обещал. Иногда меня даже посещала весьма плебейская мысль с примерным контекстом – «а жизнь-то налаживается». На улице понемногу теплело, если можно так назвать почти двадцатиградусный мороз, светлеть стало раньше, и маленький городок Барроу переставал казаться мне угрюмым темным краем, особенно когда рядом улыбался Олби Браун…

Олби.
Тэйлор продолжал вести себя спокойно, как будто между нами ничего не произошло. Да, наверное, для него это было не больше, чем шуткой. И со временем я тоже успокоился. Мало того, научился избегать оборотня, игнорируя противный запах, хотя очень хотелось пойти по его следу и поставить на место зарвавшуюся шавку, безнаказанно гуляющую на нашей территории.
Отец не обращал на меня внимания, и дома было все спокойно. Мама смогла немного отдохнуть и стала выглядеть гораздо лучше. Даже улыбалась так искренне, тепло. Сердце сжималось каждый раз, когда я видел такую улыбку. Мне хотелось, чтобы так было всегда.
Дни сменялись неделями, подходил к концу месяц с того поцелуя. Забыть его, перестать думать я так и не смог, но с Тэйлором старался общаться как раньше. С ним было на удивление легко, а иногда очень хотелось рассказать о своей тайне, но этого делать было нельзя.
Впервые за долгие годы мне было так хорошо и спокойно. Где-то в глубине души зародилась надежда, что так будет продолжаться и дальше. К сожалению, она оказалась ложной. Я понял это в тот самый момент, когда столкнулся нос к носу на заднем школьном дворе с оборотнем. Может быть, это было простым совпадением, а может, он специально устроил эту встречу, не знаю. Мне хватило только его усмешки и мерзкого голоса, которым он выдохнул прямо мне в лицо:
- Что, собачонка, все бегаешь? Боишься встретиться со мной лицом к лицу? – все здравые мысли тут же вылетели из головы, перед глазами словно повисла мутная пелена ярости. Тихо зарычав, я схватил его за горло и с большим наслаждением сжал пальцы.

Тейлор.
Курить… Ну вот только это желание возникает у меня после нашей зарубежной литературы, самого скучного урока. И ведь как назло сегодня их целых два. Вот жеж. Выйдя на задний двор, уже почти прикурил заветное спасение от особо нудного времяпрепровождения, но…
- Олби, твою мать! – заорал я, стоило только заметить, как этот идиот снова в шаге от того, чтобы набить морду нашему всеми ненавистному однокласснику.
В миг оказавшись возле них, с силой дернул Брауна и встал между ними.
- Уйди, - чужим голосом прохрипел он. Обычно мирный и застенчивый Олби сейчас был совсем другим.
- Да, действительно, не лезь, - издевательски откликнулся его противник, - не видишь, этот щенок хочет получить по заслугам?
Как же вы меня задрали. Нет, эту сволочь мне не жалко, инстинкт начистить ему рожу у меня еще с той подворотни остался. Но ты Олби, ты-то куда лезешь? Давно от отца не получал?
- Нет уж, сучонок, если кто и получит здесь по заслугам, так это ты. Я тебе еще за предыдущую встречу должок не вернул, - рыкнул на него я. – Какие у тебя снова вопросы?
- Ааа, ты, - снова мерзкая усмешка, - да к твоему дружку у меня личные вопросы. Кровные, так сказать. Будь уверен, он прекрасно знает, о чем я говорю. А ты какого хера тут забыл? Решил выручить любовничка?
- Ага, примерно так, - вызверился я окончательно и одновременно со словами, мой кулак полетел в челюсть этого урода.
Стоит ли говорить, что сдерживаться я не собирался, да и не до этого, когда пелена злобы застилает глаза. От удара тот отлетел на два метра, врезавшись в решетку, отделявшую задний двор школы от спортивной площадки.
Но на удивление легко поднялся и бросился на меня, торопясь вернуть удар.
Не ожидая такой прыти, я едва успел уклониться от его кулака, снов отбросив его от себя, но уже в следующую секунду мы оба полетели в сугроб, нанося друг другу удары. От каких-то уйти полностью не успевал, отчего губа оказалась разбита, зато успешно удавалось защищать жизненно-важные органы и с силой избивать эту суку. Стало понятно, что дерусь я совсем не с человеком, любой другой уже давно ехал бы на скорой помощи в реанимацию.
А в следующий момент его буквально отбросило прочь неизвестной силой. Точнее, вполне известной – Олби.
- Знай свое место, шавка, - прорычал Браун так, что по коже пошли мурашки. Но тут же повернулся ко мне и принялся обеспокоенно разглядывать:
- Тэй, ты как?
Стерев с губы кровь, поднялся со снега и отряхнулся, не оглядываясь на одноклассника. Вместо этого принялся внимательно разглядывать Олби, чьи глаза хищно сверкали золотом, словно это глаза волка, а не человека. Гипнотизирующие…
- Все отлично, - наконец хмыкнул я, тряхнув волосами. Подойдя к «шавке» и схватив за воротник, проговорил, – Еще раз приблизишься к нам, сверну тебе шею.

Олби.
Нам повезло, что вокруг никого не было. Торопливо оглянувшись, я потянул Тэя из школы, пока никто не заметил. Надеюсь, ему не сильно досталось. Идти домой в таком виде не стоило, да и, думаю, он не захочет показаться родителям потрепанным. Немного подумав, я повернул в сторону леса, переходя на бег. Обернувшись, обеспокоенно посмотрел на Тэя:
- Точно, все в порядке? Не тяжело бежать?
- Олби, этот щенок конечно силен, но я ему точно не по зубам, - улыбнулся он, но из-за разбитой губы эта улыбка выглядела немного зловещей.
Да, это я уже понял, вот только подобное более чем странно. Человек не может противостоять оборотню. Мы уже подбежали к кромке леса, и дальше можно было идти медленнее. Поддерживать разговор не составит труда. Я поравнялся с Тэйлором и, посмотрев ему в глаза, спросил:
- Скажи, Тэй, кто ты?
- Могу спросить то же самое у тебя, - парировал он.
Сразу стало неуютно. Выкручиваться и откровенно врать не хотелось.
Я отвел взгляд в сторону и вздохнул:
- Что ж, у каждого свои секреты, так?
- Так. И вообще, куда ты меня тащишь? - поинтересовался Тейлор.
Я испытал одновременно облегчение и разочарование. С одной стороны, тяжелый разговор не состоялся, с другой – мне бы хотелось доверять ему, и чтобы он доверял мне. Тяжело вздохнув, ответил:
- У нашей семьи есть небольшой домик в лесу. Ничего особенного, но хоть в порядок себя приведем.
- Хорошо, - пожал он плечами, после чего серьезно добавил. - Но когда-нибудь ты расскажешь мне, кто ты на самом деле, Олби Браун.
- Это произойдет не раньше, чем я узнаю то же самое о тебе, - улыбнулся я в ответ. Почему-то стало легче. Как будто это странное соглашение еще больше сблизило нас.
Идти пришлось минут двадцать – Тэй так и норовил увязнуть в каждом сугробе. Он явно был непривычен к таким лесным прогулкам. Но, в конце концов, небольшой одноэтажный домик показался за деревьями. Хотя, он больше напоминал большой сугроб с трубой и окнами. Да, давно мы тут снег не убирали. Я пошел вперед, ногами разгребая сугробы. Не слишком помогало, но хоть что-то. По крайней мере, дверь удалось открыть без труда. Мельком кивнув Тэю, чтобы тот заходил внутрь, поспешил растопить печь – нужно было поскорее прогреть дом.
Тейлор поежился, усаживаясь на кушетку, и не спешил снять с себя куртку, только развязал шарф, который неизвестно по каким причинам остался на нем в целости и сохранности после драки.
Я затопил сразу две печи и достал из подвала шкуры животных, постелил их на пол. Сверху принес одеяла. Конечно, они холодные, но ничего, скоро согреются. Сбегал за аптечкой, которая тут на всякий случай хранилась. Пока комната прогревалась, я обработал царапины и ссадины на его лице и руках. А когда стало тепло и даже жарко, попросил:
- Тэй, разденься, обработаю остальное.
Он послушно стащил с себя верхнюю одежду, вслед за которой полетели свитер и футболка.
К счастью, ничего опасного не было, только синяки и ушибы.
- Здесь царапин вроде нет, а остальное само заживет, - вздохнул я, стараясь слишком откровенно не рассматривать его. В голове крутилась только одна мысль «а он красивый, несмотря на все эти ссадины…».

Глава 11

Тейлор.

К моему счастью, синяков оказалось не так уж много, а те, что были, особого беспокойства не причиняли. Я поймал внимательный, в чем-то оценивающий взгляд Олби и улыбнулся. Нет, он все-таки очень милый, особенно сейчас, когда пытается спрятать за длинными волосами золотистые глаза, но при этом все же продолжает смотреть. Да еще и эти попытки не краснеть…
- Олби, - позвал я его. – На меня можно смотреть, не рискуя заработать косоглазие. Я не против.
Вот теперь он отчаянно покраснел и окончательно уткнулся взглядом в пол, отчего я едва не рассмеялся. Вместо этого придвинулся ближе и приподнял пальцами подбородок, сразу же попав в плен золотистых глаз. Не хищных, какие были там, у школы, напротив, они словно отражали отблески камина, не давая оторваться, словно от самого пламени. Теплые. Олби нервно облизнул нижнюю губу и застыл на месте, явно не зная, что делать. Что там между нами? Дружба? Прости, Браун, кажется, я не могу быть твоим другом, потому что…
Потому что сейчас медленно наклонился, желая коснуться его губ, по которым только что пробежался кончик языка. Осторожно запустил руку в волосы, как будто так смог бы удержать его, если он вдруг захочет отстраниться. А дальше… Невесомый поцелуй, без оправдания, без долга за карточную игру. Потому что оправдания нет, потому что нет долга за карточную игру. Просто так хочется и дальше тонуть в этом золоте…
Он вздрогнул и напрягся еще сильнее, во взгляде метнулась паника. Его ладони уперлись в мою грудь, пытаясь оттолкнуть, но как-то неуверенно, неубедительно. Особенно после того, что я увидел сегодня в школе.
- Олби… - тихо выдохнул в его губы. Отчего-то не могу связать двух слов, не могу решить, что дальше? Хочется лишь обнимать его, пропуская сквозь пальцы светлый шелк волос.
- Тэй, я… может, хочешь чаю? – он явно сказал первое, что пришло на ум, отъезжая от меня подальше и стараясь избежать объятий.
Ага, чаю. Вот именно его сейчас и хочу, особенно с небольшим неудобством в виде тесных джинсов.
- Нет, - только и произнес я, схватив парня за руку и мягким движением опрокинув на меховую шкуру.
Устроив руки по обе стороны от его головы, навис сверху и снова внимательно посмотрел в глаза, чтобы убедиться в ответном желании. Ведь не могу же я перепутать этот блеск с неприятием, или, чего хуже, отвращением к происходящему? Зрачки расширены, а дыхание такое отрывистое. Нельзя так дышать, Ол, нельзя. Уже не сомневаясь, наклонился снова и на этот раз настойчиво поцеловал чуть приоткрытые губы, языком обвел их контур. Он снова попытался меня оттолкнуть, но совсем вяло, при этом ответив на поцелуй. Неумело, но очень пылко. Обхватив его запястья одной рукой, завел их над головой, чтобы не мешали, свободной погладил распростертое подо мной тело и ладонью проник под темную водолазку, чтобы коснуться, наконец, гладкой и, черт, такой горячей кожи. Олби вздрогнул всем телом и, закусив губу, сжал ноги, не пытаясь, однако, вырваться. Ох, что же он со мной делает, определенно, нельзя так реагировать. Скользнув рукой вниз, я погладил бедро, затянутое в джинсу, и одним движением закинул его ногу на свою талию, губами спустился к шее, покрывая поцелуями. Браун тихо, едва слышно застонал и сам меня обнял, приподняв бедра. Боже, как он стонет. А мне, кажется, срывает крышу от него, потому что, отпустив запястья, я принялся стаскивать эту уже ненавистную водолазку. Кое-как вытряхнув его из одежды, вплел пальцы в волосы и в перерывах между поцелуями почти прорычал:
- Даже не думай, что отпущу тебя…
Не дожидаясь реакции, лихорадочно принялся расстегивать молнию на джинсах, чтобы ощутить возбуждение, его ладонь потянул к своему паху.
Он не возражал. Неловко, немного лихорадочно расстегнул мои джинсы и неуверенно погладил член. Олби смотрел прямо на меня, краснея еще больше, хотя, куда уж? Чтобы не смотреть на это убийственно-невинное выражение лица и не чувствовать себя каким-то маньяком, покушающимся на невинность, впился жестким поцелуем в его губы, прикусывая нижнюю. Ладонью же настойчиво поглаживал его член, спустив джинсы на бедра. Он так же тихо, но протяжно застонал, подаваясь вперед и в свою очередь сильнее сжимая мой член. Толкнулся ему навстречу, и, оторвавшись от губ, просто смотрел на него, теряясь в ощущениях. Хочется гладить, целовать, не отпускать его из своих рук, думать, что будет завтра, когда с утра пройдет этот адреналин после драки, возбуждения и отблеска пламени в глазах…

Олби.

Как же хорошо! Все мысли о том, что нельзя было допускать подобного, поддаваться странным чувствам вылетели из головы давным-давно. Сейчас я просто наслаждался. Наслаждение накатывало волнами, становясь все сильнее, казалось, что это оживший сон. Тэй, который прижимается ко мне, ласкает. Но нет, и я сам могу протянуть руку, неуверенно провести пальцами по его груди, не забывая ласкать его член. Надеюсь, все делаю правильно, опыта в подобных делах у меня нет совершенно. Судя по шумным вздохам и жаркими поцелуям, ему тоже нравится находиться со мной рядом, да и движения навстречу моей руке стали интенсивнее. Я потерялся окончательно в ласках, горячих поцелуях. Еще немного и все тело выгнулось, в глазах потемнело. Застонав, непроизвольно вцепился в плечи Тэя. В ответ моим действиям, он сильно прижал меня к себе, прошептав что-то совсем неразборчивое куда-то в шею, и в следующий миг я ощутил на своих пальцах теплые тягучие капли.
Несколько минут мы просто лежали вот так, обнявшись и пытаясь прийти в себя. До меня медленно доходило, что все происходящее действительно правда. Сразу стало немного неудобно. Какие отношения теперь у нас сложатся?
- Тэй? – неуверенно позвал я.
Он чуть отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза, и вполне серьезно проговорил:
- Олби, вот даже не вздумай сейчас говорить о морали, совести, грехе и прочем – не поверю. Я прекрасно знаю, что тебе понравилось, также как и мне. Да и ты сам мне нравишься, - Тэйлор быстро поцеловал меня в уголок губ и, солнечно улыбнувшись, лег рядом, крепко прижав к себе.
Сразу стало так спокойно. Глаза закрылись сами собой. Последнее, что помню – Тэйлор вытирает нас своей футболкой и, устроившись удобнее, накрывает одеялом.

Тэйлор.

Засыпать рядом с этим парнем оказалось неожиданно приятно, особенно когда он, повозившись, устроил голову на моем плече. Поцеловав его в висок, я очень быстро уснул, стоило только закрыть глаза.
Проснулся же оттого, что начал замерзать, лишившись тепла тела Олби. С трудом разлепив глаза и мысленно обложив особо ласковыми ту шавку, из-за которой сейчас ныли пострадавшие части тела, я огляделся, ища взглядом Брауна. Он, взъерошенный после сна, сидел рядом. Мне кажется или его действительно трясет? Не понял, вроде когда засыпали, все было нормально. Ответ пришел почти сразу – дверь открылась, и на пороге застыл его отец. Он посмотрел на нас так, что сразу стало не по себе. Казалось, что он готов прибить Олби прямо здесь. Но Браун-старший развернулся, и вышел, хлопнув напоследок дверью.
- Олби, - взволнованно позвал его, аккуратно положив руку на плечо. Но, не дождавшись ответа, просто притянул к себе и зарылся носом в макушку.
- Тэй, мне надо идти, - едва слышно отозвался он.
Ну что за жизнь? Стоит только расслабиться и порадоваться, что все, наконец, хорошо, когда наступают вот такие моменты. И ведь я знаю, что ничего хорошего Брауна дома не ждет, родители вообще редко радуются, если застают своих детей в неоднозначных ситуациях, а уж в случае с его садистом-отцом.
- Пообещай, что обратишься ко мне, если он попробует что-то сделать с тобой, - тихо проговорил я, не спеша отпускать.
- Тэй, пожалуйста, это не та ситуация, в которую ты можешь вмешаться.
- Просто пообещай. Я хочу быть уверен, что с близким мне человеком все хорошо, - с нажимом проговорил, расцепляя объятия.
- Ты же знаешь, что мне в любом случае достанется, - вздохнул он, - но это не в первый раз, переживу. Обещаю, если ситуация выйдет за рамки обычной, я с тобой свяжусь. Доволен?
Кивнул, впрочем, верить его словам и не собирался, уж слишком явно трясло Брауна, да и убийственного взгляда его папашки мне еще долго не забыть.

Олби.

Идти домой было страшно. Мысли путались, а в горле прочно обосновался противный ком. Даже дышать было тяжело. Больше всего хотелось трусливо забиться в какую-нибудь дыру и не вылезать оттуда как можно дольше, пережидая неизбежную бурю. Но в этом случае отец мог перенести свой гнев на маму или Арни. Нет, я должен ответить за собственную глупость. А ведь мог бы вести себя по крайней мере осторожнее.
Дом появился в поле зрения слишком быстро, точнее, мне так показалось. Хотелось замедлить шаг, свернуть в сторону, но вместо этого нужно было идти вперед, к двери. Я не останавливался до тех пор, пока не оказался прямо перед ней. Открыть ее получилось не с первого раза – руки немилосердно дрожали. Но, в конце концов, замок щелкнул, и я, задержав зачем-то дыхание, зашел внутрь. Что произошло дальше, даже не успел заметить. Лишь услышал свист рассекаемого воздуха и в следующий миг плечо словно пронзили насквозь, боль была адской. На автомате тут же сжал его ладонью и слишком поздно понял, что это было. Отец, не жалея силы, хлестнул меня серебряной цепочкой. Однажды он мне ее показывал, когда рассказывал про охотников. С такими они охотились на оборотней. Хитрое и ужасное приспособление.
Одежда порвалась, и цепь ощутимо задела кожу, обмотавшись вокруг руки. По инерции я зажал рану, вместе с цепью, ладонью. Отец с той же силой дернул ее обратно, и руку я убрать не успел. Специально сделанные, непрочные звенья тут же разомкнулись, застревая в коже плеча и ладони. Перед глазами потемнело от боли, поверить не могу что отец намеренно ранил меня серебром. Одно дело, когда оно соприкасается с кожей, и совсем другое когда попадает в рану. Скоро рука начнет неметь.
От второго удара увернуться тоже не получилось. Я даже не видел цепь, только слышал ее зловещий свист. На этот раз основной удар пришелся по спине и другому плечу, но обожгло и кожу у основания шеи. А если бы он попал с такой силой чуть выше? От ужаса и боли комната начала плыть перед глазами. Обратный рывок чуть не опрокинул меня на пол, цепь напоследок снова обожгла оставшимся в коже серебром. Я с трудом выпрямился и пошатываясь попятился назад. Похоже, отец совсем невменяем. Далеко уйти не успел: тихий рык, всего одно неуловимое движение, и его пальцы с силой сжали мою шею. Не обращая внимания на нанесенные серебром раны я пытался разжать его пальцы, но ничего не получалось. Ведь с возрастом лугару набирают силу, а не теряют ее, как люди. Воздуха не хватало. Что же делать?!
- Отец, перестань! – Арни повис на его руке, но отец одним движением отбросил его к стене. Он точно не контролирует себя! Никогда раньше отец не поднимал руку на брата!
- Виджей! – мама. Нет, нельзя, чтобы она подходила, только не сейчас. Арни успел перехватить ее на полдороге.
- Прекрати! Он же твой сын! – впервые слышал, чтобы мама кричала так отчаянно. Она продолжала кричать что-то еще, но уже не мог понять, что. В какой-то момент я понял, что могу снова могу свободно дышать, закашлялся, жадно хватая ртом воздух. Кто-то подхватил меня и повел в сторону двери. Арни, да, судя по запаху, точно он.
Мы уже успели отойти от дома на приличное расстояние, когда у меня снова получилось нормально воспринимать и видеть окружающий мир. Первой мыслью было: «там осталась мама…»
- Арни, иди домой, помоги маме. Я сам доберусь до леса, - горло словно наждачкой натирало, голос был противный и хриплый.
- Но…
- Пожалуйста, Арни, я правда смогу дойти.
Брат тяжело вздохнул и аккуратно отпустил меня:
- Хорошо, только будь осторожен.
Глядя вслед уходящему брату, я думал лишь о том, чтобы с мамой было все в порядке.

Глава 12

Тейлор

Всю дорогу до дома я не находил себе места от чувства тревоги за Олби. Ведь знал, что дома его по головке не погладят, вот только пытаться убедить или остановить его… Сжимая и разжимая кулаки, мысленно представлял, что сделаю с его отцом, если он посмеет причинить вред парню. Отчасти я понимал, что это не мое дело, что некоторым не настолько повезло с родителями, как мне. Но смотреть сквозь пальцы на то, как издеваются над близким человеком, не собирался. А в том, что Браун мне далеко не чужой, уже и не сомневался, особенно после вчерашнего вечера.
Я наблюдал за ним, пока он пытался открыть дверь и задержался на минуту, после того, как он за ней скрылся. Не хочется думать о том, что его ждет, поэтому решил заняться выяснением одного вопроса, мучившего меня со вчерашнего дня. Кто такой Олби? Откуда у него такая нечеловеческая сила? И почему его тело настолько горячее, хотя болезненным его не назовешь.
- Мам, ты дома? – позвал я миссис Уильямс. Мне откликнулись с кухни и, быстро скинув обувь, я поспешил туда. Мама стояла у плиты и варила любимый мною кофе с корицей, отчего по дому разносились просто невероятные запахи.
Она тихо ахнула, когда, обернувшись, заметила синяк на скуле и разбитую губу. Руки удалось спрятать за спиной.
- Мам, все хорошо, я жив, здоров, у меня не отбиты почки и другие важные органы, просто не сошлись во мнении с одним… Собственно об этом я и хотел поговорить.
- Да, конечно. Что случилось? – поинтересовалась она после того, как поставила передо мной кружку с ароматным напитком, который я с удовольствием отхлебнул.
- Если честно, не знаю с чего начать. Скажи, оборотни, ты и правда веришь, что они существуют?
- Конечно. Не могу утверждать, что встречала их лично, но знаешь, иногда я словно чувствую, что некоторые окружающие не такие как все, словно в них спрятана еще одна сущность, - ответила она, присев рядом со мной. – Но почему ты спрашиваешь, ведь никогда особого интереса к семейному делу за тобой не замечалось?
- Понимаешь, мам. Я тебе уже рассказывал про того парня, с которым мы столкнулись в подворотне. Вчера мы с ним все-таки подрались.
- Что?! Он оборотень? С тобой все в порядке? – тут же встревожилась она, вскочив со своего места.
- Мам, не волнуйся, я уже сказал всего-то пара синяков, - остановил ее, настойчиво потянув за руку. – И не нужно ничего обрабатывать, в таком климате бактерии не живут.
Увидев, что она с трудом, но все же успокоилась, я продолжил:
- Дело в том, что он обидел моего друга, после чего мы и сцепились. Я был зол, очень зол, мам. И бил в полную силу, то есть, - хотелось объяснить все это покорректнее, но не получалось, оставалось надеяться, что мама и так поймет мой бессвязный бред. – А ты знаешь, после той отравы, которой вы с отцом меня поили, и тренировок один такой удар, и любого отправили бы в реанимацию, но с тем кретином все было по-другому. Я ощущал его силу, и мне хотелось его убить. Это было откуда-то изнутри, словно знал, что он враг, - я остановился, но, увидев, что она не собирается меня останавливать или перебивать, все же продолжил. – Есть еще кое-что. Скажи, есть ли такие оборотни, которые не боятся серебра? По крайней мере, оно не убивает их моментально.
- Нет, Тэй. Есть предания про таких существ, но это сказки. Да и в них говорится слишком мало. Нельзя даже сказать, враги ли они нам.
- Ты можешь мне рассказать?
Вместо ответа мама встала с диванчика, вышла с кухни и, довольно быстро вернувшись, протянула старую книгу с пожелтевшими страницами. Лугару. Так их называли атабаски, местные индейские племена. Согласно легенде, в отличие от оборотней, лугару старались не приближаться к людям, предпочитая селиться в наиболее отдаленных местах. Также в этой книге говорилось, что серебра они хоть и не любили, но оно их не убивало.
Вот значит как. Задумавшись, я даже не сразу заметил, что уже несколько минут бездумно смотрю в стену, и очнулся лишь тогда, когда услышал оглушительный стук в дверь.
Открыла мама, из коридора раздался чей-то громкий голос:
- Простите, а Тэйлор дома?
Голос показался мне знакомым, и внутри неприятно сжалось. В прихожую я практически выскочил.
Там стоял потрепанный парень, на лице красовалось пара синяков, а одежда была не по погоде легкой. Он тяжело дышал, как будто только что много бегал. Стоило мне показаться, как он скороговоркой проговорил:
- Я Арни, брат Олби. Тэйлор, ты знаешь где наш охотничий дом в лесу?

Олби.

Плечи, руки и спину жгло, словно огнем, перед глазами двоилось. Хорошо, что ноги не задело серебром. До охотничьего дома я добирался дольше, чем обычно. К этому моменту руки успели почти целиком онеметь. Стоило только дойти, как тут же упал на шкуры. Дом еще не успел до конца остыть, хотя в любом случае, сил растопить печь у меня не было. Черт! Никогда не думал, что в общем-то неглубокие раны могут так болеть! Обычные царапины заживали почти мгновенно.
Очнулся от полубессознательного сознания лишь в тот момент, когда дверь с шумом отворилась, и в домик влетел Тэйлор. Растрепанный, без шапки он рухнул передо мной на колени и, не заботясь о том, что может испачкаться в крови, прижал к себе, невольно задев рану на спине. В глазах снова потемнело от боли, выступили слезы. Пришлось закусить губу, чтобы сдержать стон. Но Тэй и так все понял, потому что в следующий момент аккуратно усадил, придерживая за талию.
- Сидеть можешь? – поинтересовался он взволнованно, но в голосе проскальзывали злые нотки.
- Да, конечно. Плечи, ладонь и спина пострадали. Тэй, вытащи серебро, - не выдержав, почти взвыл я. Боль все усиливалась.
- Вытащу, - торопливо ответил он и потянулся к сумке, ее я сперва и не заметил. Вытащив оттуда аптечку, а вслед за ней бутылку бурбона, впихнул ее мне руки и командным голосом сказал. – Пей, сейчас же.
Все, на что меня хватило, это виновато посмотреть в ответ. Даже бутылку мне удалось удержать с трудом, и то лишь потому, что Тэй засунул ее не в руку, распоротую цепью.
- Прости, руки почти не двигаются. Уроню.
- Твою ж бабушку через колено, - ругнулся он, видимо только сейчас оценив мой внешний вид. Сжав мои пальцы своими, помог поднести бутылку ко рту и практически заставил залпом выпить приличное количество алкоголя.
Он сразу ударил в голову. Единственное, в голове поселилась приятная пустота, наконец, получилось выкинуть единственную мысль, которая там упорно крутилась: «он мог меня убить…». Быстро раздевшись, Тэйлор стащил с меня куртку и снова разразился ругательствами, на этот раз более чем красочными. Ножницами разрезал остатки водолазки, чтобы еще больше не навредить мне и, кажется, даже замер на несколько секунд.
- Придется обработать спиртом, чтобы исключить заражение, - наконец проговорил он. – Будет больно.
- Хуже не будет, вытаскивай! – прохрипел я в ответ, поворачиваясь к нему спиной.
Он что-то неразборчиво буркнул, снова помог отхлебнуть бурбона, подтолкнув руку ко рту и, обильно смочив приличного размера ватный тампон спиртом, быстро прошелся им по всей ране. Я невольно дернулся вперед, едва не закричав от боли. Чертово серебро! Сильная рука Тэйлора удержала меня на месте, после чего краем глаза заметил, что он берется за пинцет в аптечке, собираясь вытаскивать застрявшие звенья.
Это определенно будет хуже спирта. Невольно передернувшись, я отставил бутылку с алкоголем и вцепился пальцами в кушетку. Тэйлор явно жалел меня, старясь действовать аккуратнее, но понимал, что чем быстрее он вытащит звенья, тем проще будет потом. Следующие минуты слились в сплошной ад. Каждое движение вызывало волну боли и обжигающего жара. Все вокруг потеряло значение, главным стало одно - выдержать эту пытку, не двигаясь с места.

Тэйлор.

Не знаю уж, сколько нервных клеток потребовалось уничтожить в себе, чтобы после слов Арни не сорваться с места и не прибить этого урода. Наверное, стоит сказать отдельное спасибо моей маме, которая сразу оценила масштаб проблемы и впихнула в руки внушительного вида аптечку, теплые вещи, а вместе с ними и приличную бутылку бурбона. Сам я, скорее всего, начал бы метаться по всему дому, но моя красочная тирада пришлась только на то время, пока я судорожно натягивал ботинки и куртку, после чего сорвался в лес. Деревья мелькали перед глазами, сливаясь в единую серую преграду, на холодный ветер я не обращал внимания, мечтая как можно скорее оказаться рядом с Брауном. В этот момент забылись даже подозрения о его происхождении, которые, между тем, довольно непрозрачно подтвердил Арни.
Перед глазами стоял туман, когда я распахнул заветную дверь и увидел лежавшего на шкурах парня. Твою ж… Первая, а значит и не самая разумная мысль пришедшая в голову – прижать его к себе и не отпускать, желательно никогда, чтобы никто и близко подойти не посмел, тронуть даже пальцем. И лишь потом, когда я услышал его просьбу вытащить серебро, до меня начало доходить. Он лугару, потому что нормального человека стоило бы с такими повреждениями везти в больницу. Потому что ему действительно приносили адскую боль звенья серебряной цепи, застрявшие в глубоких ранах.
Вытаскивая хирургическим пинцетом одну деталь за другой, мысленно я благодарил маму за алкоголь, потому что после этого, мне точно будет необходимо напиться. А впереди еще само трудное – как оказалось, на правое плечо и ладонь придется наложить швы, потому что от хваленой регенерации после действия серебра мало что осталось. О чем я и сказал Брауну, вытаскивая, наконец, последнюю деталь из ладони.
Казалось, он уже вообще слабо что воспринимает. Дыхание стало частым и рваным, он оглянулся, посмотрел на меня, но словно не видел. Лишь заторможено кивнул, показывая, что все понимает. Быстро наложив повязку на спину и левое плечо, я приготовил необходимое. Еще раз обработав раны спиртом, заметил, что Олби уже не пытается сдерживать еле слышного стона от жжения.
- Сейчас, потерпи еще немного. Скоро будем пить горячий чай и смотреть на огонь в камине, - своим бредом пытаюсь поддержать его, чтобы ненароком не потерял сознание. Догадываюсь, что больно, но для меня будет гораздо лучше видеть его реакцию. – Олби, пытайся что-нибудь говорить мне, хорошо?
- Да, - хрипло выдохнул он. - Спасибо, я бы сам не справился.
- Ничего, Чип и Дэйл всегда спешат на помощь, - улыбнулся я, в этот же момент осторожно пронзая кожу тонкой иглой с шелковой нитью.
Как ни странно, это вызвало не такую сильную реакцию, чем когда я вытаскивал из его спины серебро. Хотя было видно, что на месте он уже удерживается с трудом. Справившись с плечом и ладонью, периодически спрашивая Брауна о всякой ерунде, я облегченно выдохнул. Боже, спасибо моим самым лучшим на свете родителям за то, что научили хладнокровно мыслить в любых ситуациях! Одев Олби в прихваченную мной футболку и теплый свитер на молнии, не удержался и аккуратно обнял его.
Он тут же положил голову мне на плечо и облегченно вздохнул. Его тело было даже горячее, чем раньше.
- Ты молодец, - провел рукой по волосам, после чего с сожалением разомкнул объятья. Поленья в камине совсем истлели, и нужно было заново прогревать дом. Спать в промерзшем доме у меня желания не возникало, а о том, чтобы пойти ко мне домой речи даже не шло – на лес давно опустилась ночь, да и тащить сквозь чащу парня, который «скорее жив, чем мертв», было бы верхом глупости.

@темы: 18+, Под снежной луной, Не нервничайте - слэш, О мальчиках и отношениях, Bermuda Cross, Suchtig

---

"Под снежной луной" Глава 6-8

Название: «Под снежной луной»
Авторы: Nessi, Anita Suchtig
Гамма: A Stray Child
Бета: ice-linx
Состояние: закончено
Жанр: фентези, слэш, агнст, школа, романс
Рейтинг: R
Размер: миди
Размещение: только с нашего согласия
Предупреждение: Сложные семейные отношения у одного из героев… может, некоторым не понравится…) Еще, возможны задержки с выкладкой, авторы сейчас сильно заняты, но бросать мы ничего не собираемся, все довеедм до конца)
Саммари: Один из них считает, что в мире не может быть ничего необычного, другой этим живет…
От автора Nessi: Изначально идея принадлежит SAYURI KATO, с ней же рассказ начинался писаться, в соавторстве. Но в итоге SAYURI не захотела дальше писать… так что продолжили мы с Izabella Kortez, конечно, сильно переделав сюжет, и окончательно превратив все это в фентези.

Глава 6

Олби.
Стоило только появиться в школе, и в нос тут же ударил не сильный, но крайне настойчивый запах. Пахло псиной. Черт, это так раздражало! Кажется, я слышал о таком. Отец рассказывал давно (тогда ещё было не ясно, как плохо мне удаётся себя контролировать, и он был очень добрым). Это запах оборотня. И он действительно заставлял выходить из себя. Так что я старательно держался подальше ото всех, опасаясь сорваться.
Однако мое самообладание затрещало по швам, когда в классе появился новый ученик. Несомненно, это он! В висках начало стучать от злости, руки затряслись так, что сложно было держать ручку. Этот урок мне показался самым долгим в жизни. Я не смотрел вокруг до самого звонка, а, только услышав, бросился вон, пытаясь уйти из школы до того, как в очередной раз увижу оборотня. Не успел. Мы встретились на школьном дворе. Он явно нарочно задел меня плечом и неприятно усмехнулся. Знаю, что нужно просто пройти мимо, сжав зубы, но не могу. Не оборачиваясь, тихо прошипел:
- Смотри, куда идешь, шавка!
Этот тут же схватил меня за плечо и резко развернул. Едва сдержался, чтобы не откинуть его куда подальше. Вокруг нас собралась немаленькая толпа зрителей. Я нервно оглянулся вокруг, только сейчас осознав до конца, в какую ситуацию влип, так глупо поддавшись на простую провокацию. Но и допустить, чтобы псина считала себя хозяином положения, я тоже не мог. Игнорируя все доводы разума, бросился вперед, целясь в живот. Сдержаться успел только в самый последний момент, вот только, похоже, зря. Его кулак прилетел мне в лицо, во рту появился металлический привкус крови. И от него я едва не сорвался окончательно, перед глазами все поплыло от оглушающей ярости. Стало страшно, в таком состоянии я мог кинуться и на кого-то из одноклассников. Огромным усилием воли удалось заставить себя застыть на месте, терпя один удар за другим. Оставалось только дождаться, когда ему это надоест…
Стоило ли удивляться тому, что в итоге мы оба оказались в медпункте. Руки независимо от меня начинали дрожать, когда подумал о возможной реакции отца. На вопросы учителей я отвечал невпопад, чем, наверное, ещё больше ухудшил своё положение. Однако уже было всё равно. Дурное предчувствие застыло неприятным комом в горле и горчило на языке. Слёзы? Нет, не нужно слез.
Однако реальность превзошла ожидания. Когда я вернулся домой, отец уже приехал. Стоило ему увидеть меня, как он буквально побелел от гнева. Следующие несколько минут просто выпали из памяти. Кажется, он кричал, не знаю. Не хочу этого знать.
Как бы то ни было, вскоре я уже привычно сидел на чердаке, щеки горели от весьма ощутимых пощёчин, да и удары оборотня не прошли совсем бесследно. В этот раз ссора родителей затихла почти сразу. Арни увел отца. Они будут оборачиваться сегодня. Все же, мой брат умница.

Тэйлор.
Сегодня я решил в школу не пойти, убив день на тренировки с отцом. Да и после очередного маминого отвара голова трещала, словно после жесткого похмелья, абсолютно не вызывая желания забивать мозг знаниями. После обеда мне позвонил Леон и с нескрываемым восторгом в голосе рассказал об очередной драке Брауна с каким-то новеньким. Я тут же вздрогнул, представляя, какой скандал ждёт Олби, и поспешно распрощался с одноклассником. В этот же момент в двадцать шестом доме раздались крики и звуки ударов, которые доносились с их чердака. Нет, этот мужик меня определенно бесит!
Но, как ни странно, ссора была непродолжительной, и через несколько минут из окна своего чердака я увидел Брауна-старшего и его второго сына, Арни, кажется. В моем явно переохлажденном мозгу тут же появилась идея, загоревшись над головой лампочкой, как в тех мультиках. Ещё раз внимательно осмотрев дом напротив, заметил весьма удобную водосточную трубу, по которой можно без особых затруднений попасть на чердак. Почему-то я не сомневался, что Олби заперли именно там, учитывая садистские наклонности его папашки.
Переваривая идею, подождал час, но, в конце концов, не вытерпев, оделся и вышел из дома, отчаянно надеясь, что моих шагов не слышали родители.
Черт, как же холодно!
Забираясь по водосточной трубе, я несколько раз поблагодарил моих немного сумасшедших предков за многочисленные тренировки и занятия альпинизмом, и столько же проклял себя за безумные затеи.
Наконец, оказавшись у заветной цели, заглянул в окно и замер. Олби. В футболке и шортах. На чердаке. С приоткрытым окном. В ошейнике с пристегнутой к нему цепью. Вот мразь!
Парень заметил меня, несколько секунд удивленно рассматривал, потом шарахнулся назад, но натянувшаяся цепь тут же дернула его на место. Ну да, представляю, как был бы «рад» увидеть у себя в окне (между прочим, тоже на чердаке) какого-то чудака.
- Ты... что здесь забыл?! – шепотом потрясенно выдохнул между тем парень.
Я подтянулся, открывая окно шире, и ввалился внутрь. Захотелось тут же хорошенько встряхнуть этого… этого… Черт, и ведь обозвать его сейчас язык не поворачивается! Поэтому, вместо ругани, стащил с себя тёплую куртку и накинул её на плечи Олби, тут же чувствуя, как самого пробирает до костей.
- Знаешь, я раньше-то твоего отца считал козлом, но сейчас! Он просто перешёл все границы! Чертов садист! – вот честное слово, у меня даже слов не хватает, чтобы высказать всё, что думаю. По крайней мере приличных.
- Помолчи! – зашипел тот в ответ. – И куртку забери, я привык, так что не простужусь, в отличие от тебя. И вообще, что ты делаешь в чужом доме? – Браун настороженно рассматривал меня, как будто это я, а не его чокнутый папаша являюсь врагом номер один.
- Олби, я сейчас тебя ударю, если ты не прекратишь защищать эту сволочь! – вспылив, выдал я и сел рядом с ним, приподнял подбородок, внимательно рассматривая шею. Сильное раздражение кожи по всей длине этого «украшения». Вот блин! Едва сдерживая так и рвущиеся наружу ругательства, как можно спокойнее спросил:
- Где ключи от ошейника?
Браун тихо зашипел уже от боли, но отвечать не торопится.
- Слушай, ты своим присутствием только хуже сделаешь! Уйди отсюда!
- Я спрашиваю, где ключи от ошейника? – упрямо повторил, немного повысив голос. Ну раз не понимает человек по-хорошему. - Если не скажешь прямо сейчас, я уйду. Только сперва вызову полицию и обвиню твоих родителей в издевательствах над ребенком.
Да, убеждать я умею, особенно, судя по тому, как он изменился в лице. Поникли плечи, взгляд отвёл в сторону, мне даже стыдно стало, совсем немного.
- Ты… Ключи у родителей в комнате. На первом этаже. В ящике, он тоже закрыт, – безнадежно, можно даже сказать, безразлично отозвался парень.
Я снял ботинки, чтобы шуметь как можно меньше, и принялся спускаться по лестнице, надеясь, что полы у Браунов крепкие и не будут скрипеть под моей немаленькой тушкой. К превеликой радости, половицы не скрипнули, а дверь в комнату родителей Олби оказалась открыта. На кровати спала мать Олби. Чёрт, надо как-то исхитриться, и пройти мимо неё незамеченным, а то быть беде. Внутри меня поднималось что-то сродни панике, по позвоночнику пробежала волна дрожи, а от адреналина в крови шумело в ушах. Как можно тише прокравшись мимо спящей женщины, я поблагодарил всех богов, когда обнаружил, что ящик с ключами не заперт. Да, мне везёт! Ликуя, вытащил заветные ключики и быстрым шагом исчез из зоны досягаемости.
- Не дергайся, - предупредил я Олби, когда вернулся на чердак.

Олби.
Этот парень просто невыносим. Меня трясло от холода, безнадежности и страха. Ну что я должен сделать, чтобы всё осталось, как было?! Однако сейчас выбора, похоже, нет. Я наклонил шею, чтобы ему было удобнее расстегивать ошейник и, не сдержавшись, снова тихо зашипел от боли, когда он не особо аккуратно дернул его. Уже несколько дней, не снимая ношу серебро, да и до этого, снимал лишь на несколько часов. Страшно даже представить, что творилось с шеей. Конечно, заживет достаточно быстро, но… Впрочем, это не так важно. Нужно как можно быстрее выпроводить парня из нашего дома, чтобы его запах выветрился из дома до прихода отца. К счастью, он у этого Тэйлора очень слабый. Странно, вообще-то, раньше не замечал. Обычно люди пахнут намного сильнее.
- И, что дальше? – торопливо распустив волосы, закрыл шею сзади, а спереди прикрыл, наверняка неприятный на вид след, ладонью. Жжется.
- Пойдешь со мной, - отрезал Тэйлор тоном, не терпящим возражений. – Нужно осмотреть твою «аллергию». А ещё напоить чем-нибудь горячим. Не думай, что я оставлю тебя здесь.
- Конечно, пойду, – хмуро отозвался я, повернувшись к парню. Растерянность и безнадежность прошли, сменившись твердым намерением выпроводить его как можно скорее. Однако, колкие слова сорвались с губ сами, выплескивая наружу скопившееся напряжение. – Скажи, тебе так нравится лезть в чужие дела, применяя при этом шантаж?
- Терпеть не могу, – спокойно отозвался «спаситель». – Но ещё больше меня бесит то, что ты позволяешь с собой так обращаться.
- Я уже, кажется, сказал, что это - не твое дело, – так, не время спорить… Хотя всё внутри так и клокотало от возмущения. – Мы идём? И кстати, одеться мне дашь? Или прямо так лезть?
- На улице минус тридцать. Как думаешь?
- Откуда мне знать? – всё же в очередной раз не выдержав, раздраженно буркнул я. – Ты влезаешь ко мне в дом, в мою жизнь, начинаешь шантажировать… - и, не дожидаясь ответа, быстро вышел, тихо проскользнул в комнату и натянул джинсы, водолазку, теплую кофту. Чуть пошарившись, нашёл старую куртку и ботинки. Вся остальная верхняя одежда внизу. Не думаю, что спускаться туда будет хорошей идеей в данной ситуации. Полностью одевшись, вернулся назад:
- Ну что, мы идём?
Он кивнул, и первым подошел к приоткрытому до сих пор окну, не забывая надеть при этом свою верхнюю одежду и оборачиваться на меня, ожидая действий. Как будто я могу убежать! Да и куда, из собственного дома?
Поджав губы и вздохнув, быстро спустился по трубе вниз. Никаких особых проблем это не доставило. Чувство равновесия ещё ни разу меня не подводило. Нетерпеливо посмотрел наверх, ожидая, пока этот парень тоже спустится. Неожиданно ловко тот спустился до конца второго этажа и легко спрыгнул, даже не окунувшись носом в сугроб. А жаль, честно признаюсь, был бы только рад такому зрелищу.
- Сюда тоже залазить будем? – устало осведомился я, когда мы подошли к соседскому дому. Думать уже ни о чём не хотелось. Этот сумасшедший вечер совершенно вымотал меня.
- Зачем же? Войдем через парадный, – он странно пожал плечами, будто услышал какую-то глупость и, схватив меня за руку, потащил к двери.
За дверями я застыл как вкопанный, не зная, что делать. Впервые у кого-то в гостях, да и обстоятельства, мягко говоря, странные. Так и хотелось спросить, чего он ждёт от меня дальше. А ещё лучше - развернуться и смыться отсюда поскорее.

Глава 7

Тэйлор.
Я медленно открыл дверь, каждую секунду опасаясь, что петлицы предательски скрипнут и разбудят родителей. А мне очень не хотелось объяснять предкам, почему я, уснув на чердаке, вдруг оказался на улице. Поставят еще решетки на окна, а вдруг какая ситуация…
Осторожно заглянув в коридор и не заметив ничего подозрительного, пропустил мнущегося позади себя Олби. Я почти кожей чувствовал его недоверчивый взгляд и напряженность. Словно он каждую минуту был готов сорваться с места и самолично застегнуть на себе ошейник. Показав, что разуваться не нужно, во избежание лишних подозрений, подтолкнул Брауна к лестнице и был несказанно рад тому, насколько тихо он умеет передвигаться. Под его ногами не скрипнуло ни половицы, да и сами шаги были бесшумными.
Усадив Олби на свою кровать, спустился вниз, чтобы принести нам горячего чаю, но подумал, что кофе с бренди будет куда полезнее для явно замерзшего парня, пусть он и отрицал подобное. Аккуратно достав с верхней полки спрятанную бутылку отца, я сделал своеобразный коктейль, на мой взгляд, незаменимый для этого промерзшего городка. Куда лучше был бы глинтвейн, но стоять на кухне столь долгое время меня на данный момент не прельщало.
После того, как я поставил перед Олби чашку с горячим кофе, пришлось спуститься вниз еще раз, за аптечкой – раздражение на шее парня было заметно даже в полумраке комнаты, освещенной всего одной тусклой лампой.
- Снимай водолазку, лечить тебя будем, - кивнул я в сторону его шеи. – И да, ты пей, что я зря по лестнице бегал.
Он кинул на меня хмурый взгляд и упрямо поджал губы, еще выше натягивая ворот водолазки, однако кружку взял, аккуратно придерживая ее обеими руками.
Вот ведь упрямый! Я, значит, стараюсь для него, хочу помочь его шкурке, а он меня взглядом испепелять будет!
- Олби… - угрожающе прошипел я в надежде, что он меня все же послушается. Ну не силой же мне его раздевать, в конце концов!
- Это всего лишь аллергия, – неохотно буркнул парень. – Само пройдет.
- Да мне с высокой колокольни, что там у тебя. Но я слишком милосердный и дотошный, чтобы спокойно смотреть, как ты мучаешься. Хватило и того, что видел на чердаке.
Хватило для того, чтобы понять, что твой папаша та еще сволочь… - подумалось мне, но говорить вслух я этого не стал. Сбежит еще через окно, мазохист чертов.
Браун в очередной раз тяжело вздохнул, но спорить не стал. Вместо этого он аккуратно поставил кофе на тумбочку и оттянул ворот водолазки, одним взглядом говоря, что раздеваться и не подумает.
Ну ладно, не хочет, как хочет.
- Тюрьма плачет по таким воспитателям, а лучше газовая камера, - мрачно сообщил я, смачивая сложенный в несколько раз бинт в антисептике. Мне действительно жаль было этого парня, которому так не повезло с родителями.
- Не лезь… - тихий, едва слышный голос, хмурый взгляд исподлобья. – Не понимаю, зачем ты, вообще, вмешиваешься.
- Ты издеваешься, да? Я каждый день выслушиваю крики твоего папаши, слышу как в вашем доме постоянно что-то падает и много чего в этом духе. И вот решил навестить соседа, по совместительству одноклассника, и вижу, что он пристегнут на цепь, словно собака, так еще и серебряным ошейником, от которого у тебя аллергия. А вмешиваюсь я потому, что, видимо, в силу характера не могу смотреть, как издеваются над людьми, тем более собственными детьми. Олби, он же скотина, а ты его еще и защищаешь!
- Думаю, мне пора, - несильно, но чувствительно оттолкнув меня, Браун поднялся и бросил быстрый взгляд на окно.
- Стой, - Пришлось поймать его за руку. Извини, соседушка, но я упрям, да и силушки мне не занимать. – Никуда ты сейчас не пойдешь.
У меня перед глазами так и стояла эта картинка с цепью вокруг его шеи. Хотелось самому дождаться его отца и выбить ему зубы. А он обратно собрался, идиот.
Он несколько секунд молчал, а потом проговорил:
- Спасибо, конечно, за беспокойство. Но сейчас мне, действительно, лучше вернуться.
Ладно, угрозы и властный тон не подействовали, будем действовать миролюбиво.
- Олби, ну правда, вернешься на чердак промерзший насквозь? Не лучше ли остаться у меня на ночь, а вернуться домой рано утром. Согласись, спать под теплым одеялом куда приятнее, чем в тонкой футболке на холодном полу.
Он, наконец, посмотрел прямо мне в глаза и серьезно спросил:
- Я не помешаю? Хотя и не понимаю тебя, но в принципе, не против. Только вернуться нужно будет пораньше.
- Сердобольный, чего тут непонятного, - усмехнулся я и, поняв его ответ как согласие, потянул на себя, чтобы усадить рядом и продолжить обрабатывать раздражение на шее.
Когда с этим было покончено, протянул Брауну специальный крем, снимающий покраснение (люблю свою предусмотрительную маму).
- Давай сам, я пока достану тебе подушку с одеялом. И учти, я сплю в позе морской звезды, так что разрешаю меня толкать, если обнаглею и начну спихивать тебя на пол.

Олби.
Кажется, я окончательно запутался. Домой не хотелось идти совершенно, но и тут оставаться нельзя. Чужой дом, в который я, по сути, проник тайно, пусть и с согласия Тэйлора. Все равно ощущение, словно бесцеремонно вторгся в чужую жизнь. Но все же, здесь, в этой небольшой комнате так хорошо, спокойно, тепло. Наверное, это называется уют. Несмотря на неловкость, мне приятно здесь находиться. Я хотел лечь на пол, но Тэйлор даже слушать ничего не захотел и уложил на кровать, рядом с собой. Хорошо хоть ее размер позволял разместиться без проблем. Я тут же отвернулся к стене, и принялся напряженно всматриваться в малейшие трещинки, сна не было ни в одном глазу. И все же, зачем этот парень взялся помогать мне? Привыкнув к всеобщей ненависти, я просто не мог понять почему. В конце концов, не выдержав, неуверенно, тихо спросил:
- Тэйлор, ты спишь?
- Знаешь, Олби, это самый глупый вопрос из всех, которые задают люди, - улыбнулся он и приподнялся на подушке. – Если бы я спал, то не ответил бы, так? А задавать вопросы спящему уже странно…
- Ну, так я, по крайней мере, выяснил, спишь ты или нет, – даже отвлекся от своих не слишком приятных мыслей, но не надолго. – Тэйлор, тебе не кажется странным вот так помогать совершенно незнакомому человеку?
- А должно? – казалось, его удивление было искренним. – Будь на твоем месте кто-либо другой, поступил бы точно также. Или я ошибаюсь, и ты совершенно не нуждаешься в помощи, чашке горячего чая и теплом одеяле?
И снова я не знал, что ответить. Мне всегда хотелось подружиться с кем-то, иметь возможность поговорить без утайки. И да, зачем скрывать, мне хотелось хоть раз почувствовать поддержку, ослабить это страшное напряжение, сковывающее каждый раз, стоило только появиться в обществе. Но я никогда не скажу об этом вслух, просто язык не повернется. Вместо этого лишь заметил:
- Знаешь, в школе меня избегают, считают опасным.
-Это только их проблемы, - просто ответил Тэйлор, пожимая плечами. - Я новенький, мало знаком как с тобой, так и с остальными. Но, почему-то, мне кажется, что они первыми тебя задирают, за что и получают вполне ожидаемо.
Я ничего не ответил. Да, все происходило так, как он и сказал. Вот только нападки никогда не являлись достаточным оправданием моим срывам. Последний случай в бассейне вспоминался с ужасом до сих пор. Наверное, продолжать этот разговор было бы бессмысленно. Лучше попытаться уснуть, завтра нужно встать очень рано – чтобы не попасться родителям Тэйлора и отцу. Поэтому, тихо буркнув «спокойной ночи», я закрыл глаза. И, как ни странно, тут же почувствовал, что начал засыпать, проваливаясь в приятную тьму без тревог и страхов.

Тэйлор.
Поняв по размеренному дыханию Олби, что он спит, я постарался как можно тише выбраться из-под теплого одеяла. Подойдя к окну, с удовольствием затянулся сигаретой и выдохнул сизый дым в приоткрытую форточку. Нарочно не стал открывать окно больше, чтобы не впускать в комнату морозный воздух и ненароком не разбудить недавно уснувшего парня.
Серебристые нити лунного света проникали сквозь окно, рассеивая темноту комнаты. Тонкие лучики упали на подушку, отчего разметавшиеся по ней светлые волосы Олби блестели, словно украшенные россыпью мелких бриллиантов так, что я залюбовался этим зрелищем, даже забыв о сигарете, зажатой в пальцах.
Я не понимал, как можно настолько жестоко обращаться с собственным ребенком, ведь он, по сути, явно беззащитен перед силой и авторитетом отца. Никак не получалось выбросить из головы то, что я увидел в том чертовом доме. Ошейник с обхватывающей шею цепью, вид дрожащего от холода одноклассника и его испуганный взгляд. И красный след на шее из-за аллергии на серебро. Довольно редкая зараза, я думаю, тем более до такой степени, что на коже появляется раздражение.
Сразу же вспомнились сказки родителей об оборотнях, картинки в старых, потрепанных книжках, на которых были изображены ужасные чудовища, не похожие ни на волков, ни на людей. А рядом с ними - охотники, люди, которые усиливали свои способности с помощью зелий, отваров и тренировок, с серебряным оружием в руках. Но, если верить преданиям, серебро убивало этих нелюдей практически моментально, а если не убивало, то наносило просто колоссальный вред, разъедая ткани кожи и мышц, чего у Олби не наблюдалось.
Да и чему собственно наблюдаться? Что за глупости вдруг залезли в мою голову? Это все мороз, совсем мозг разленился. Олби, мой одноклассник, сосед с маньяком-папашкой, парень, который сейчас пытался согреться под моим одеялом - оборотень? В таком случае странноват он немного для полуволка, на людей не бросался, если не считать тех одноклассничков, которые к нему постоянно лезли. Да и серебро ему кожу пока не разъело. "В отличие от твоего мозга, Тэйлор" - усмехнулся внутренний голос.
Я тряхнул головой, прогнав их всех: и идиотские мысли, личный пропуск в психиатричку, и тот самый внутренний голос - верный спутник и друг врачей. Все, спать. Сколько можно глупости в голове прокручивать?

Глава 8

Олби.
Я проснулся резко, с одной единственной мыслью, которая так и крутилась в голове: нужно возвращаться домой, пока не поздно. Темнота не мешала видеть, что Тэйлор спит, отвернувшись к стене. Странный парень. Зачем он полез помогать, ничего обо мне не зная? Это так непривычно. Где-то в глубине души мне хотелось верить, что мы сможем подружиться, но я знал, что это невозможно. Мне уже стыдно оттого, что на его доброту пришлось отвечать ложью.
В доме стояла тишина, но другая, отличная от той, что присуща нашему. Она не давила, не заставляла старательно прислушиваться, вздрагивать от каждого шороха. Нет, здесь иная атмосфера. Тепло, которое заставляло расслабиться, забыть обо всех проблемах и почувствовать себя обычным, нормальным.
Часы показывали два часа ночи, пора. Нехотя поднявшись, я как можно тише подошел к окну и аккуратно открыл. Холодный ветер тут же ворвался внутрь, забирая тепло. Бросив быстрый взгляд и убедившись, что Тэйлор спит, я выскользнул наружу, в последний момент вспомнив, что вся одежда осталась в комнате. Но возвращаться обратно было бы опасно, да и до нашего дома бегом меньше минуты. Плотно закрыв створку окна, спрыгнул вниз, в снег. Холод тут же забрался под кофту. Я со всех ног кинулся к окну чердака, настороженно оглядывая округу. К счастью, рядом никого не было, а то пришлось бы прятаться и мерзнуть. Хорошо, что у нас температура тела гораздо выше человеческой, как и скорость передвижения, кстати. Иначе я бы застыл.
На чердаке было ненамного теплей, чем на улице, а серебряный ошейник внушал даже большее отвращение, чем раньше. Но пришлось спуститься в свою комнату, снять остатки теплой одежды, с отвращением натянуть легкую футболку и шорты, в которых меня оставлял отец.
Но самым тяжелым было другое – вновь застегнуть ненавистный ошейник на собственной шее. Кожу тут же обожгло, недолгий перерыв закончился. Но меня волновало другое. Что подумает Тэйлор, когда увидит, что меня нет? Что мне сказать, когда увижу его в следующий раз? Приятные мысли, приправленные слабой надеждой на то, что даже у меня может появиться друг. Но есть у случившегося сегодня и плохая сторона. Страшно представить, что будет, если отец как-то догадается о произошедшем. Сложно предположить, чем это может закончиться…

Тейлор.
Очередной день жизни в этом царстве холода начался привычным противным писком будильника, который я до сих пор не разбил лишь потому, что мне его подарила Лайла. С трудом разлепив глаза, я потянулся и лишь после этого обратил внимание, что Олби нет в комнате. Вот ведь придурок, все-таки ушел обратно, к своему папашке-садисту! Впрочем, а мне до этого какое дело? Если он не хочет принимать помощь, не могу же я заставить его это делать? Вполне хватило и того, что посреди ночи в мороз полез к нему на чердак. Хотя, кого я пытался обмануть? Меня действительно беспокоил этот Браун, да и вообще было огромное желание хорошенько вправить ему мозг.

Школа встретила привычным гулом, веселым смехом девчонок в уголках и обсуждением свежих сплетен, которые мне, к слову, были совсем неинтересны. Куда важнее для меня было увидеть Брауна, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.
Олби вошел в класс перед самым звонком и, даже не посмотрев в мою сторону, сел на свое место. Уж не знаю, что произошло после того, как он удрал из моей комнаты, но поговорить с ним определенно стоило.
Как оказалось, у Олби были совсем другие планы на этот счет. Весь день он старательно избегал меня, обходя стороной, и старался не встречаться со мной взглядом. Нет, ну что за детский сад!
- Эй, Тейлор! – услышал я голос Леона. – Ты обедать собираешься или так и будешь курить на морозе?
Прислушавшись к собственному желудку и осознав, что, в общем-то совсем не против перекусить, я кивнул однокласснику.
А в столовой уже разворачивалось интересное действо. Сэм откровенно наезжал на Олби, уже, видимо, забыв, как его пытались утопить в бассейне. Браун сжимал кулаки и не поднимал глаз от пола, но было видно, что его уже начало трясти от злости.
- О, снова этот Браун разборки устроил, - хмыкнул за моей спиной Леон, за что мне сразу же захотелось заехать ему в нос. Неужели никто не замечал, что вина Олби состояла лишь в том, что он отвечал на подначки соответствующими приемами? Ну уж нет, что-то я не горел желанием снова выслушивать крики из соседнего дома, а потом лезть в его окно, чтобы вытащить из цепей…
- Какие-то проблемы? – подскочив к «разговаривающим», я встал между ними.
- Этот придурок не смотрит, куда идет! – вызывающе отозвался Сэм, демонстративно показав пятно на своей рубашке. – И вообще, тебя вроде как не касаются наши разборки, Уильямс.
- Я в состоянии решить, что меня касается, а что нет. Надеюсь, ты не забыл, что плавать тебе на дне бассейна, если бы я не вмешался в «ваши разборки»?
Олби вздрогнул и бросил на меня быстрый взгляд, но тут же снова опустил глаза. Сэм покраснел:
- И с чего это ты решил вступиться за этого ненормального? Повторяю, наши дела тебя не касаются!
- Это я повторяю для невнимательных – я сам решаю, во что вмешиваться, а во что нет. Думаю, я мало похож на ботаника, которого можно просто запугать. Просто советую отвалить от Брауна по хорошему и, желательно, навсегда.
- Ты сам же об этом пожалеешь, когда окажешься в больнице! Он невменяемый! – фыркнул Сэм и, развернувшись на 90 градусов, ушел.
- Скорее это у тебя мозг атрофировался за ненадобностью, - буркнул я и резко развернулся к Олби. – Чего встал? Бери свой сэндвич и пошли отсюда, если не хочешь снова попасться директору.
Он кивнул, все также не глядя в мою сторону и, взяв тарелку, привычно направился к своему столу.
Вздохнув, я направился за ним и сел рядом.
- Может объяснишь, какого черта ты избегаешь меня весь день?

Олби.
Я просто не знал, как себя вести и пытался его избегать. А в итоге Тэйлор снова мне помог. Неопределенно пожав плечами, я продолжил избегать смотреть ему в глаза. Мне было стыдно, но… как нужно вести себя?
Тэйлор продолжил сверлить меня взглядом, ожидая ответа, и в конце концов я со вздохом признался:
- Ты странный. Безо всякой причины пытаешься вытащить меня из проблемных ситуаций. Зачем?
- Я уже говорил, что питаю слабость к несправедливо обиженным. Но, если такой ответ тебя не устроит, скажу так – ты единственный, кто кажется мне умнее этих идиотов с отмороженным мозгом. Или ты предпочел бы, чтобы я присоединился к тому же Сэму и наравне с ними стал бы доставать тебя?
Я невольно передернулся от такого предложения.
- Нет, конечно! Мне не нравятся эти стычки.
- Ну тогда, может быть, мне стоило просто смотреть на последующую драку, а затем прислушиваться к концерту за своими окнами. Ты меня, конечно, извини, Олби, но ежедневное карабканье по водосточной трубе твоего дома – не главная цель моего приезда сюда.
- Вот этого делать точно не надо! Пожалуйста, если отец узнает, станет лишь хуже… - потеряв всякий аппетит, я отложил вилку и с тревогой вгляделся в лицо Тэйлора, понимая, что он действительно может залезть и во второй раз.
- Вот и я так подумал, поэтому и вмешался, - усмехнулся Тэйлор. – Впрочем, ты можешь пригласить меня домой, познакомить с родителями и представить в лучшем свете, чтобы я имел возможность заходить к тебе через дверь.
Я даже подавился соком, который как раз собирался пить.
- П-познакомить? Не думаю, что стоит.
- Почему нет? – невинно пожал он плечами. – Я бы показал себя с лучшей стороны.
Почему-то слабо верилось, что Тэйлор станет молчать. Всегда плохо разбирался в людях, но он мне показался очень импульсивным. С другой стороны, думаю, мама бы обрадовалась, если бы из школы со мной пришел… друг.
- Только если ты пообещаешь ничего не говорить отцу, - в конце концов сдался я.
- Я вообще предпочел бы общаться с ним как можно меньше, так что можешь не беспокоиться, - снова пожал он плечами. - А теперь давай серьезно. Я сделаю вид, что совсем не обиделся на то, что ты ушел, не попрощавшись, через окно, да еще и без верхней одежды. Думаю, было бы куда вежливей, если бы ты попрощался.
- Не хотел тебя будить. Я ушел посреди ночи. А про одежду просто забыл.
- Ладно, - отмахнулся Тейлор. – Спишу все на шок и переизбыток эмоций. И еще, у меня к тебе предложение – может, будет лучше, если ты сядешь со мной?
- Ну, я не против.
- Вот и договорились, - улыбнулся он.

Тэйлор.
К моему, неизвестно с чего взявшемуся, удовольствию, к Олби больше лезть не пытались, особенно после того, как увидели, что я сел рядом с ним. На уроке по зарубежной литературе, который преподавал пожилой и донельзя скучный учитель, имя которого невозможно было выговорить с первого раза, я протянул Брауну наушник из моего плеера. За что получил укоризненный взгляд с его стороны, но уже спустя пять минут немых препирательств и едва ли не храпа со стороны учительского стола он согласился, чему я был очень рад. Меня абсолютно не волновали странные взгляды со стороны одноклассников, которые явно не могли понять с чего вдруг мне взбрело в голову защищать Олби в столовой, да еще и садиться рядом с ним.
За окном уже совсем стемнело, а на окнах прорисовались ледяные узоры. Ну вот, опять по холодрыге тащиться домой.
- Ну что, так пригласишь меня к себе или все же посидим у меня? – поинтересовался я у Олби, когда мы уже одевались у своих шкафчиков.
Он демонстративно тяжело вздохнул:
- Я так понимаю, выбора ты мне не оставляешь? Все равно вечер пройдет в твоем обществе?
-Неужели тебе настолько неприятно мое общество, мой юный северный друг? – хохотнул я, оборачивая шею толстым полосатым шарфом, заботливо связанным мамой.
- Да нет, приятно, - он резко стал серьезным, даже более того, напряженным. - Ладно, идем. Только обещай не говорить ничего лишнего.
- Не буду, не волнуйся. Я, вообще, сама тактичность.
Он недоверчиво покосился на меня, но ничего не сказал. Еще раз тяжело вздохнув, парень развернулся и бросил через плечо:
- Идем?
Я кивнул и, поплотнее закутавшись в одежду, предвкушая мороз на улице, поравнялся с Олби. Едва мы вышли из школы, в лицо ударил ледяной ветер, отчего мне тут же захотелось вернуться обратно, даже если снова придется сидеть на уроке зарубежной литературы.
- И как люди добровольно живут в таком климате. Здесь же заледенеть за минуту - раз плюнуть, - буркнул я сквозь шарф.
Олби только фыркнул и ускорил шаг. Метель усиливалась, и холодный ветер уже вовсю носил по широким улицам колючий снег. Никогда еще не добирался до дома так быстро. Уже почти свернув к родной двери, вспомнил, что собирался погостить у Брауна.
- Может, пойдем ко мне? - предложил я. – В моей семье в такую погоду разрешается выпить бурбон даже детям до восемнадцати лет.
Но Браун только покачал головой:
- Нет, я домой. Хочешь, пойдем ко мне, нет...
- Окей, я все еще хочу познакомиться с тобой поближе, – согласился я, хотя не сумел сдержать разочарованного вздоха. Все же бурбон хорошая вещь…

Олби.
Это было так непривычно и волнующе, идти домой не одному, вместе с другом. Но одновременно волнение отличалось от привычного мне. В этот раз не было страшно, ну, разве что самую малость. В основном, мне было приятно, я не мог поверить, что кто-то отнесся ко мне нормально, захотел подружиться, да еще так настойчиво.
Так что когда открывал входную дверь, руки тряслись от предвкушения, а заходя, умудрился споткнуться о порог, едва не растянувшись.
На шум из кухни выглянула мама:
- Олби, в чем дело? Ой, ты не один? Это твой друг?
И тут я понял, что не знаю, что ответить. Я считал его другом, а он?
Но и молчать было нельзя, так что, запнувшись, ответил:
- Да, это Тейлор. Они с родителями живут по-соседству, - было такое ощущение, будто я украл эту дружбу, назвав вещи не своими именами.
- Рада с тобой познакомиться, Тейлор, - тут же улыбнулась мама. - Проходите, проходите, сейчас налью чай. Арни пока нет, а отец задержится на работе, так что посидим пока втроем.
Я едва сдержал облегченный вздох, когда узнал, что отца нет. Сразу стал чувствовать себя менее скованно. Обернувшись к Тею, шепнул одними губами:
- Идем.
Посмотреть ему в глаза я так и не решился.
- У вас замечательный сын, - лучезарно улыбнувшись, проговорил Тейлор, когда разделся и мы прошли на кухню. – Если честно, не надеялся, что смогу подружиться здесь с кем-либо.
- Да, ты прав, Олби замечательный, - наливая чай, согласилась мама.
А я не знал, куда деваться от смущения. Однако она на этом не остановилась:
- Я знаю, он не слишком разговорчив, но зато очень отзывчивый и добрый.
- Мама! - щеки уже вовсю горели. Нельзя же так расхваливать, да еще при Тэе.
- Еще бы самоуверенности побольше, - кивнул Тейлор, улыбаясь.
Не зная, куда деваться, я соскочил со стула, на который успел сесть и, взяв поднос, составил на него уже налитый чай и вазочку с печеньем.
- Мам, мы у меня в комнате посидим.
- Конечно, конечно, идите.
Кивнув Тею, я повел его наверх. Он послушно поплелся следом, едва не наступая на пятки.
- Надеюсь, ты на меня не обиделся? – поинтересовался он, когда мы были у дверей моей комнаты.
- За что? - удивился, открывая дверь и заходя внутрь.
- Ну за то, что навязываю тебе свою дружбу, лезу в твою жизнь, за то, что говорил на кухне. Похоже, тебе не очень комфортно в моем обществе. Как я уже говорил, не могу смотреть на страдания других людей, тем более тех, кто этого не заслуживает.
Он странный парень, но кажется, действительно не против дружбы со мной. Почему-то сразу стало легче. Улыбнувшись, я поставил поднос на компьютерный стол.
- Все хорошо, на самом деле. Всегда хотел хоть с кем-то подружиться. Пойдем пить чай?
Не успел Тэйлор взять в руки чашку, как свет в комнате потух, она погрузилась в полную темноту. Единственным источником света остался лишь снег за окном, отражающий отблески далекого северного сияния. Первого в этом году. За окном завывал ветер, из-за снега мало что было видно. Ему, наверное, плохо видно, это мне тьма не помеха. Осторожно обойдя замершего Тейлора, я достал из шкафа свечи и спички. Они, в общем-то, были не нужны, но мне всегда нравилось смотреть за язычками пламени, они завораживали не меньше, чем лунный свет в ясную ночь. И сейчас я как никогда радовался этому запасу. Зажечь свечи было делом двух минут, расставить по комнате – еще немного времени. И только после этого я подумал, что до дома Тею лучше не идти, о чем и поспешил сказать:
- Прости, но тебе лучше у меня остаться. Родители будут сильно волноваться, если не позвонишь? Сомневаюсь, что сотовые работают.
- Не волнуйся, они уже знают, что я у одноклассника. Думаю, они догадаются, что в такую погоду для меня выйти на улицу – это что-то из разряда фантастики.
Вот ведь... Значит, от моего ответа действительно мало что зависело, он бы все равно пошел. И почему-то меня это радует.

@темы: Ориджиналы, 18+, Под снежной луной, Не нервничайте - слэш, О мальчиках и отношениях, Bermuda Cross, Suchtig

---

"Под снежной луной" Глава 3-5

Название: «Под снежной луной»
Авторы: Nessi, Anita Suchtig
Гамма: A Stray Child
Бета: ice-linx
Состояние: закончено
Жанр: фентези, слэш, агнст, школа, романс
Рейтинг: R
Размер: миди
Размещение: только с нашего согласия
Предупреждение: Сложные семейные отношения у одного из героев… может, некоторым не понравится…) Еще, возможны задержки с выкладкой, авторы сейчас сильно заняты, но бросать мы ничего не собираемся, все довеедм до конца)
Саммари: Один из них считает, что в мире не может быть ничего необычного, другой этим живет…
От автора Nessi: Изначально идея принадлежит SAYURI KATO, с ней же рассказ начинался писаться, в соавторстве. Но в итоге SAYURI не захотела дальше писать… так что продолжили мы с Izabella Kortez, конечно, сильно переделав сюжет, и окончательно превратив все это в фентези.

Глава 3

Тэйлор.
Даже странно, но последние две ночи мне удавалось заснуть в полной тишине: ни криков, ни слезных истерик из соседнего дома не доносилось. Неужели у Браунов все наладилось?
Пребывая в отличном расположении духа, я далеко не сразу заметил, что впереди шёл Олби. Надо бы уж как-нибудь нам познакомиться. А то учимся в одном классе, живём в соседних домах, а не сказали друг другу и полслова. Хотя стоило только встретиться с ним взглядом, как тут же бросило в дрожь. Все же было в нем что-то такое опасное.
Следующая неделя практически ничем не отличалась от предыдущей: дом-школа-бассейн-дом. И везде на глаза попадался этот странный блондин. Я обнаружил, что слишком часто на него натыкаюсь в столовой или в любом другом уголке школы, а о бассейне уже и не говорю.
Видимо, постоянно думая о нашем соседстве и несостоявшемся знакомстве, я перестал замечать других людей, и не сразу обратил внимание на что-то говорящего Леона. Парень решил, что мне нужно развеяться и собирался потащить меня на какую-то вечеринку, на что я ответил категорическим отказом и отправился в бассейн. Конечно, повеселиться, иногда, это совсем неплохо. Но меня все же куда больше прельщала возможность поплавать, нежели веселиться в компании малознакомых людей.
Всю тренировку двое парней ни с того ни с сего задирали Брауна. Он привычно игнорировал всех и вся. Я тоже решил не вмешиваться, полагая, что эта парочка, не встретив ответной реакции, все же отстанет от блондина. Но не тут-то было. Уже переодевшись и направившись к выходу, в смотровое окно, которое выходило прямо в бассейн, увидел, как Арнольд и Сэм намеренно провоцируют Олби на драку, толкая в грудь и что-то озлобленно шипя сквозь зубы прямо ему в лицо. Недолго думая, я помчался к ним. Все-таки, это как-то нечестно, двое на одного. Да один Сэм, гора мышц по сравнению с Брауном.
Распахнув дверь в бассейн, я замер на месте: Арнольд с разбитым в кровь носом в испуге жался спиной к стене, а Олби, тот самый хрупкий светловолосый парень, пытался утопить в бассейне Сэма! Прямо в одежде я бросился в воду и в одно мгновение оказался рядом с ними. Все мои попытки отцепить Брауна от несчастного парня, который еще пытался бороться, находясь полностью под водой, не увенчались успехом. Стальная хватка рук поражала, да и весь его вид, откровенно пугал: непроницаемое лицо, широко распахнутые глаза, лишенный всяких эмоций взгляд.
- Олби, отпусти! - закричал, чтобы он услышал сквозь шум брызг. - Ты же убьешь его!
Сила этого парня поражала. Меня, как якобы охотника на оборотней, с детства готовил отец, и на собственную физическую форму жаловаться еще не приходилось. В драках мне не было равных, в Майами я мог дать сто очков вперед любому, кто осмелится подойти, пару раз приходилось даже драться против нескольких человек, причем, еще и выйти победителем. Сейчас же не хватало силы справиться с одним, пусть и озверевшим парнем, который меньше, и с виду явно слабее меня. Продолжая трясти Олби, звал его по имени, но Браун, словно в каком-то трансе, не обращал на меня никакого внимания.
Наконец, блондин ослабил хватку, а перепуганный до смерти Сэм вынырнул на поверхность, жадно хватая воздух ртом и кашляя.
- Что, черт возьми, с тобой происходит?! - Заорал я на Олби, который, судя по растерянному взгляду, только сейчас осознал, что чуть не убил человека. Он что, это серьезно?
- Уилсон, помоги мне! - крикнул я парню, который всё так же сидел у стены, затравленно наблюдая за происходящим.
Медленно поднявшись, он подошел к бортику и взял под руки ослабевшего Сэма, которого я пытался вытащить из воды. За это время Олби успел вылезти из бассейна и уйти. Усевшись на скамейку, я целых пять минут выжимал свою мокрую насквозь одежду, и пытался прийти в себя. Наплевав на то, что находился в школе, я закурил.
Мои руки немного подрагивали, поэтому зажигалка сработала не сразу. Что, черт возьми, это было?!
Не знаю, сколько еще просидел, смотря на гладь воды и выкуривая сигарету за сигаретой, но до меня уже не доносились напуганные голоса Арнольда и Сэма. Они ушли.
Зайдя в раздевалку, чтобы взять из шкафчика полотенце, я услышал, как в душевой лилась вода.
Эти кретины что, решили еще после всего этого душ принять?!
Сам не знаю, какого черта, но пошел туда и обнаружил в одной из кабинок Брауна.
Блондин сидел на полу, обняв колени руками, и всхлипывал. Я потянулся к крану, чтобы выключить душ, и вдруг обнаружил, что вода ледяная.
- Ты что, совсем, рехнулся? – Возмутился я, поворачивая кран с горячей водой. - Не хватало еще воспаление легких получить.
Парень не обращал на меня никакого внимания, продолжая плакать и заметно дрожать. Повинуясь какому-то спонтанному порыву, я сел рядом и приобнял его за плечи. Не знаю, сколько он просидел под ледяным душем, но его кожа оказалась на удивление горячей. Прижал Олби к себе, прекрасно понимая, что как-то это все неправильно. Это ведь не его пытались убить, а жалость испытываю именно к нему.
- Я не хотел, - повторял он, цепляясь за меня длинными тонкими пальцами и утыкаясь лицом в мое плечо. - Не хотел.
В его голосе было столько боли и сожаления, что невольно пришлось ему поверить. Ничего не говоря, я начал гладить Брауна по мокрым спутанным волосам, от которых приятно пахло какими-то травами. Истерика продолжалось еще около десяти минут, затем я велел Олби одеться, а сам позвонил отцу и попросил за нами приехать - не идти же мне домой в мокрой одежде, а Брауну - с мокрой головой.
Блондин даже не сопротивлялся моим указаниям; он делал все, о чем я просил, не проронив ни слова.

Олби.
Этого просто не могло случиться! Не могло! Почему? Этот парень ведь едва не захлебнулся! Такого еще не было. Нет, я прекрасно понимал, что делаю, но остановиться просто не мог. Хотелось, чтобы меня просто оставили в покое. А они не успокаивались, нападали снова и снова. И к чему это привело. Хотя для меня это ни в коем случае не служит оправданием. О боже, поверить не могу!
Я не вижу ничего вокруг, кажется, парень, наш новый сосед, тянет меня за собой в коридор. Плевать. В себя прихожу только от громкого оклика:
- Олби, что случилось?
Арни. Упираюсь взглядом в пол, не решившись посмотреть в его, без сомнения, обеспокоенное лицо. У него немного сбито дыхание, видимо, бежал. Мне было невыносимо стыдно. Своим поведением я подставил в первую очередь его. Нельзя впутывать сюда брата.
- Я… Тебе не о чем волноваться.
- Дурак ты. «Не о чем волноваться», конечно. Отец, наверное, уже приехал. Его вызвали.
Воздуха не хватало, по телу прошла волна неприятной дрожи. Я хотел лишь одного: чтобы все это не коснулось мамы и Арни. Что бы там ни было, это мое наказание, заслуженное.
- Тогда не иди рядом со мной, – в конце концов, с трудом выдавил из себя.
- Нет, ты точно дурак, – но он все же отстал на несколько шагов. А у соседа, который шел рядом со мной, такой вид, будто в его голове роится по меньшей мере добрая сотня вопросов. Но вывалить их на меня он не успел. И хорошо, сомневаюсь, что смог бы адекватно на них ответить.
Мы, наконец, вышли. Отец был уже у школы, он стоял возле машины, скрестив руки на груди, и смотрел в нашу сторону. Мне стало по-настоящему плохо, страшно, стыдно. Настолько, что начало мутить. Я пошел еще быстрее, уходя от Арни и Тэйлора. Остановился лишь возле отца, не решаясь подходить к нему вплотную. Неподалеку стоял незнакомый мужчина, видимо, отец нашего соседа. Сам парень тоже подошел ближе, я так и чувствовал его любопытные взгляды. Папа сам сделал шаг вперед и тихо прошипел сквозь зубы:
- Это перешло всякие границы! Что ты себе позволяешь? А если бы никто не вмешался?
Небрежная, хлесткая пощечина обожгла щеку. Я невольно прижал к ней ладонь. Впервые отец проявил чувства на людях. Было даже страшно думать о том, что случится дома. Сзади раздался торопливый топот ног, Арни подбежал и почти закричал:
- Отец, перестань! Ты же прекрасно знаешь, что Олби ни в чем не виноват! Как ты можешь?! И вообще, они сами на него кидаются! Брат ни к кому сам не лезет, держится от всех в стороне! Чего еще ты от него хочешь?
Отец не ответил. Даже не поднимая глаз, я знал, что он смотрел на Арни. Это молчание просто невыносимо. Зачем брат вмешался? Так он сделал только хуже нам обоим. И отец прав. Я действительно перешел все границы.
- Вот как? Так, может, хочешь взять пример со старшего брата? – Такой холодный голос. Арни любимый ребенок в семье, но нарушил запрет отца насчет общения со мной. Причем в открытую. Боюсь, так просто ему это с рук не сойдет.
- Нет, конечно. Но Олби все равно не виноват, – смущенно проворчал брат в ответ. Хорошо, весь запал у него пропал. Губы искривила невольная, горькая усмешка. Как бы он меня не оправдывал, правда от этого не изменится. Я настолько потерял над собой контроль, что чуть не утопил человека!
- Дома все обсудим, – вздохнул отец, подходя к брату. Решившись чуть приподнять взгляд от земли, вижу, что он мягко погладил его по голове. Облегченный вздох вырвался помимо воли, кажется, все обошлось. – Садитесь в машину.
Я послушно забрался на заднее сидение, Арни сел спереди. Мы молчали. Заметив, что отец подошел к нашим соседям, видимо, извиниться за меня и поблагодарить Тэйлора, едва слышно прошептал брату:
- Арни, пожалуйста, попытайся удержать маму. Я не хочу, чтобы они снова из-за меня ссорились.
- О чем ты говоришь? Не выдумывай глупостей! Ты не заслужил подобного обращения!
Руки сильно дрожали, не хотел этого говорить, но удержать в себе не могу:
- Заслужил! Я его чуть не убил! Понимаешь? – Голос сорвался, слезы застряли в горле противным комком. Мне стало душно, от ненависти, отвращения к самому себе.
- Нет, ты бы смог остановиться. Пусть и в последний момент, но смог бы. Я тебя слишком хорошо знаю, брат. Ты не убийца, – тихо, но крайне серьезно отозвался Арни. – Знаешь, мне кажется, тебе нужно немного уверенности в самом себе. Хотя бы совсем капельку. Ты должен хоть как-то считаться с собственными желаниями.
- Желания? Я записался в спортивную секцию. И что из этого вышло?
Брат тяжело вздохнул:
- Ладно, я понял. С тобой сейчас бесполезно говорить.
Отец уже подошел к машине, и я ничего не ответил. Да и нечего сказать. Вся дорога до дома прошла в полном молчании. Мне страшно…

Глава 4

Олби.
Уже второй день я сидел на чердаке. Зайти сюда через дверь нельзя – отец, судя по всему, поставил возле нее что-то крайне тяжелое. Маме не справиться. А Арни легче забраться через окно. Да, именно это брат и сделал в первый же день. И впервые не для того, чтобы поддержать. Просто хотел убраться подальше от разгорающейся ссоры. Это ужасно. Второй вечер, стоило только родителям обоим оказаться дома, как она вновь вспыхивала. Отец, выйдя из себя, начинал крушить мебель. Судя по звукам, на первом этаже ее придется заменять полностью. Дикий грохот, треск, звон разбивающегося стекла. Меня передернуло. Тишина. Полночи прошло, прежде чем все успокоилось. Но уснуть все равно не получилось. Кожа на шее все сильнее зудела от серебряного ошейника. Да и мысли не давали покоя. Что мне нужно сделать, чтобы перестать бросаться на людей? Что? Если бы был ответ. Но всю жизнь я обречен быть таким неполноценным.
Время до рассвета тянулось мучительно медленно. С первыми лучами солнца скрежет отодвигаемой мебели сказал о том, что ко мне пришел отец. Он привычно поджал губы, смотрел так презрительно. Снял ошейник, однако его место тут же заняло что-то другое. Судя по возобновившемуся зуду, серебряное.
- Теперь будешь носить это каждый день. Неприятности нам не нужны. А обернуться не сможешь. Все проблемы я уладил и с родителями мальчишек и с директором школы. И не вздумай высовываться! – холодно произнес он и вышел.
Подождав еще минут пять, я спустился в свою комнату, посмотрел в зеркало. Шею плотно обхватило серебряное плетеное украшение. Тот же ошейник, только выглядел лучше. Видимо, чтобы подозрений не вызвал, в случае чего. Перевожу взгляд выше. Мда, две бессонные ночи сделали свое дело, что тут еще скажешь. Лицо осунулось, под глазами – темные круги. Ну и ладно. В конце концов, до меня все равно никому нет дела.
Я, не торопясь, принял душ, собрался в школу. Хотя идти туда не было ни малейшего желания. Более того, это страшно. Вдруг, кто-то снова нападет? И снова не смогу сдержать себя?
Кстати, отец даже хотел запереть меня дома, сказав, что учиться можно и так. Мама настояла на том, что детям нужно общение. И я рад этой возможности побыть вне дома как можно дольше, несмотря на страх. Без меня им спокойней.
Специально спустившись раньше, позавтракал один и сразу же, быстро одевшись, вышел из дома. Знаю, ещё рано. Но я лучше подожду в школе, чем увижу изнурённую спорами мать. Да и ей в таком виде на глаза лучше не попадаться, не нервировать лишний раз с самого утра.
Высокое горло кофты закрывало шею почти целиком, но я все равно не мог удержаться и периодически дергался поправить ворот. Так что до школы дошел, изрядно устав от своих метаний. Почему-то возникло ощущение, что этот день будет не из легких.

Тэйлор.
Кажется, происшествие в бассейне не оставило родителей Олби равнодушными, это я понял по крикам, которые снова раздавались по ночам. Конечно, во всей этой истории пострадавшим был Сэм, каким бы образом он не вывел из себя блондина. Но я почему-то жалел не его, а Брауна. Помня, какую пощечину залепил ему отец, мне страшно подумать, что происходило у них дома. Так же из головы никак не шла сцена в душевой, у меня просто не укладывалось в голове, как один человек может быть одновременно таким сильным физически и таким ранимым душевно. А может, все его странности связаны именно с семьей?
Когда твои родители на твоих глазах разрушают многолетний брак, сложно не съехать с катушек, сколько бы лет тебе не было. Стресс есть стресс. Но только как объяснить все то, что произошло в бассейне?

***
- Бессонница? - Хмыкнул отец. Они с мамой сидели за столом на кухне, потягивая вино.
- Алкоголизм? - не остался я в долгу.
- Так ты не хочешь нам рассказать, что произошло?! - скорее утверждал, чем спрашивал он.
- Не думаю, что это будет честно по отношению к Олби, - плюхнувшись на свободный стул, неохотно ответил.
- Должно быть, что-то серьезное, - вздохнула мама, наполнив и протянув мне бокал. - Мне Виджей показался очень миролюбивым человеком, но сейчас так кричит.
- Ты знаешь Брауна-старшего? - округлил я глаза.
- Да, мы столкнулись в универмаге, он помог мне достать пачку твоих любимых хлопьев с верхней полки, - пояснила мама.
- Мне уже начать ревновать? - улыбнулся отец, делая очередной глоток.
В ответ мама коротко поцеловала его в губы.
- И о чем вы говорили? - не унимался я.
- Да ни о чем особо. Знаю лишь только, что он хозяин трех больших магазинов, что его жену зовут Аманда, а сыновей Олби и Арни. И вообще, его очень уважают в городе.


***
Едва я зашел в столовую, как тут же мой взгляд метнулся к третьему столику у стены, за которым, обычно, располагался Олби.
Это произошло совершенно автоматически, я не надеялся, что увижу там Брауна. Но, к моему удивлению, сегодня он все же пришел в школу. Поставив на свой поднос стакан сока, пару бутербродов и йогурт, я направился к нему.
Молча опустившись напротив блондина, принялся за завтрак, чувствуя на себе пристальный взгляд.
- Кажется, свободных столиков хватает, почему ты сел сюда? - холодно спросил Олби спустя несколько минут.
- А ты выкупил этот у столовой? - парировал я.
- Что тебе нужно?
Он больше не притронулся к еде, напряженно наблюдая за моими действиями.
- Почему тебя так долго не было на занятиях?
- Тебя это не касается.
- А я-то думал, что ты будешь немного сговорчивей после того, что случилось.
Еще один холодный взгляд в ответ.
- Я, конечно, очень благодарен за своевременное вмешательство, но это не дает тебе права лезть в мою жизнь.
Олби снова начал ковыряться вилкой в своей тарелке, вероятно, полагая, что я так просто отстану.
- Сильно влетело от отца?
Рука парня едва заметно дрогнула.
- Сказал же, не лезь, – в голосе послышалось раздражение.
- Ой, да брось! Мы живем в соседних домах, и я прекрасно слышал, как он кричал на тебя. Только вот не пойму за что…
В светло-карих глазах мелькнуло недоумение.
- Ты полагаешь, не за что?
- Ну, ведь, Сэм с Арнольдом первые к тебе полезли. И почему, кстати?
- Кажется, хотели отомстить за своего друга. Он тоже побывал в больнице, – Олби окончательно отложил вилку и отодвинул тарелку.
- А ты, смотрю, времени даром не теряешь?! – Усмешка невольно появилась на лице. - Что в тебе такого?
- Без малейшего понятия, – лёгкое пожатие плеч. – Можешь считать меня ненормальным, который не знает, когда остановиться. Что-то вроде психического отклонения.
- Я не считаю тебя ненормальным. Немного странным да, но не ненормальным.
Олби отвел взгляд и немного нервно поправил ворот кофты так, что из-под него показалось что-то большое и блестящее.
- Что это? - я даже чуть привстал со стула, чтобы разглядеть получше.
Секундное замешательство и нервная улыбка:
- Просто украшение. И, вообще, перестань лезть не в свое дело.
Я немного ошарашено наблюдал, как он вскочил на ноги и поспешно вышел из столовой, даже не удосужившись убрать за собой поднос. У меня были все основания полагать, что из-за обычного украшения он не стал бы так нервничать.

Олби.
Что ему от меня нужно? Не понимаю. Чужое внимание всегда действовало мне на нервы, а в этот раз я настолько забылся, что даже не заметил, как случайно показал свой ошейник. Нет, он выглядит действительно как украшение. И найти причину, почему я его ношу и прячу, не проблема. Просто не хочу, чтобы это кто-то видел. Еще и кожа на шее начала сильно зудеть. Столько надежд на несколько дней спокойствия. И вот, пожалуйста, не повезло. Впрочем, как обычно.
Все последующие уроки я нервно вздрагивал, чувствуя любопытный взгляд этого странного парня. Нормальный не стал бы со мной разговаривать после увиденного. Так стыдно. Мало того, что разревелся при нем, пусть и немного, но показав тем самым свои проблемы, так ещё и сегодня разнервничался и сбежал. Не удивительно, что это выглядело подозрительно. И что теперь делать?
Когда я увидел, что после последнего урока он стоит возле кабинета, оставалось только устало вздохнуть. И так, понятно, кого именно Тэйлор ждет. Меня. И все же, стоило попытаться проскочить мимо.
- Эй, а как же тренировка? – конечно, он меня окликнул.
- Передай тренеру, что не смогу больше посещать его секцию, – хмуро ответил я, не оборачиваясь, и пошел дальше. Но выдохнул с облегчением, лишь выйдя из школы. Неужели сегодняшнее сумасшествие, наконец, закончилось?
Нужно побыстрее свалить домой, пока не успел влипнуть еще куда-то.
К счастью, эта задача-минимум была выполнена. Не обедая, я сразу поднялся наверх и заперся в своей комнате, отложив посещение библиотеки, которое раньше планировал, до лучших времен. Почему-то у меня было такое ощущение, что лучше сидеть дома и не высовываться.
Вечером отец впервые зашел ко мне в комнату. Я невольно подскочил на кровати (уже собирался спать) и быстро встал перед ним. Он резко развернул меня и снял ошейник. Только замок щелкнул.
- Спускайся вниз через полчаса. Сегодня будем оборачиваться, – и вышел.
У меня никак не получалось определиться – радуюсь я таким моментам или боюсь их. С одной стороны, усиленное восприятие окружения, азарт, который горел в крови, доставляли ни с чем несравнимое наслаждение. Но с другой – боялся сорваться. Если кто-то окажется рядом? Если я нападу? Что тогда? Страх, вот мой вечный спутник. Иногда меня мучает вопрос - почему так? Мало кто из лугару не может целиком контролировать себя. И становится до жути обидно, что не повезло именно мне. Некоторое время назад у меня было одно желание – расстаться с этой никчемной жизнью. Но что тогда будет с мамой? Она ведь обычный человек. Так до конца и не приняла правил, обычаев семьи. И наверняка будет винить во всем себя. В общем, я понял, что это глупо. Вот только легче не стало. Даже наоборот. Знать, что жить тебе еще очень долго и при этом наверняка в одиночестве. Ведь рассказать о себе не смогу, а назвать близким человека, которому лжешь, нельзя. Эта тайна станет непреодолимой стеной.
Я завидовал отцу и Арни, которые искренне наслаждались этими прогулками под серебристым лунным светом, не тревожась ни о чем. Они с легкостью смогут себя проконтролировать. А вообще, это на самом деле красиво. Темнота и серебро. Серебряный снег отражал свет луны. Нельзя передать что-то подобное лишь словами. Может быть, музыка. Не знаю. Но, пожалуй, только из-за этой картины стоит оборачиваться. Несмотря на страх.

Тейлор.
Я сидел на подоконнике своего чердака и смотрел на заснеженную равнину, дома в которой кажутся чем-то совершенно лишним. Они, словно разбросанный мусор среди совершенной зимней красоты. В небе светила яркая луна, роняющая серебряные нити на переливающиеся, словно россыпь бриллиантов, сугробы. Вдалеке послышался протяжный волчий вой, и я невольно содрогнулся. В этом вое столько одиночества и боли. Словно потерял что-то очень дорогое. Говорят, волки выбирают себе пару на всю жизнь и преданы ей до конца дней, а, потеряв, сами живут недолго. Я невольно задумался о существовании оборотней. Интересно, они такие же, как волки?
А еще меня интересовал отец Олби. Он самый настоящий тиран, как ни крути. Да, его сын поступил плохо, едва не утопив того парня. Но, черт возьми, ты же отец! И в первую очередь, должен хотя бы выслушать своего ребенка. Мои родители тоже не идеальны, у них много сдвигов по поводу всей этой сверхъестественной чепухи, но я их люблю, так же, как и они любят меня. И никогда отец, как бы ни ругался, не поднимет на меня руку, тем более на глазах соседей. А самое странное то, что Олби, похоже, принял это как данность, едва ли не благодарен за такое поведение. Идиот. Надо бы вправить ему мозги завтра.

Глава 5

Тэйлор.
Выловить Олби получилось только к концу дня – наши занятия были в разных группах. Выглядел он измученным и немного потерянным, и я непроизвольно скрипнул зубами, жалея парня. Никогда не понимал домашнего насилия, тем более по отношению к собственному ребенку.
- Браун, можно тебя на минутку?
Тот настороженно посмотрел в ответ, но кивнул, подходя ближе. Я толкнул его в сторону пустого класса, за что получил ещё один удивленный и возмущенный взгляд. Да, да, мы не настолько хорошо знакомы, чтобы вести себя с подобной фамильярностью, а если точнее, можно сказать, вообще не знакомы, но он с таким покорством стерпел пощёчину отца, что невольно возникла мысль: он и дома не говорит ни слова против, молча терпит. И это просто вывело меня из себя. Нет, правда, как можно быть такой рохлей?! Закрыв дверь кабинета, я повернулся к Брауну.
- Объясни мне, почему ты это терпишь? Конечно, он твой отец, но даже у него нет права вести себя с тобой как с вещью, - "язык мой, враг мой" как раз про меня, знаю. И взгляд Брауна, которым можно заморозить, лишь подтверждал, что я полез, куда не просят, но как можно молчать, слушая подобные скандалы изо дня в день?! Черт, кажется, я сам себя пытаюсь убедить, что прав, вмешавшись в это. Нужно хотя бы попытаться немного успокоиться, промолчать в любом случае не смогу.
- Прости, ты лезешь не в свое дело, – мда, а голос-то под стать взгляду.
- Я знаю, – тут же оборвал его возражения. – И не пытаюсь вмешаться в твои отношения с отцом, твоя семья - твое дело. Всего лишь пытаюсь донести, что вот он – не образец для подражания или уважения. Я слушаю ваши крики и ссоры едва ли не каждую ночь, и мне порой кажется, что с утра увижу машину, вывозящую чей-либо труп. Сначала думал, дело в твоей матери, но сейчас больше склоняюсь к мнению, что в тебе. Это неправильно, Олби. Так быть не должно, - да, вспылил, но может хоть так он прислушается?
Браун поджал губы, внешне оставаясь ледяным, ни один мускул на его лице не дрогнул, хотя кожей чувствую – задело. Истинный житель Аляски, блин.
- Не лезь, – после почти минуты напряженного молчания он отвернулся. – Если это все, я пойду.
- Никуда не пойдешь, пока не дослушаешь, – короткий миг удовлетворения от того, что парень меня услышал и, возможно, задумался, прошёл, сменившись возмущением. Прежде чем успел задуматься о своих действиях, остановил его, с силой дернув за руку и развернув обратно. Чего-чего, а силы мне не занимать, спасибо маме с папой, да и настойчивым быть умею. Олби явно не ожидал подобного и едва не налетел на меня. Он держался за молнию кофты и дернул ее вниз, открывая шею. Я застыл на месте, прикипев взглядом к показавшемуся украшению. Больше всего оно походило на ошейник, правда, очень красивый, серебряный, но все же, ощущение возникало именно такое. Но еще больше, мне не понравилась красная полоска чуть ниже места, где он закончился. Вроде бы ничего необычного, но что-то мне говорит, что это все неспроста. В голове совершенно некстати всплывает очередная сказка матери об оборотнях. Якобы они терпеть не могут серебро. Так-с, у меня, по-моему, от этой стужи мозги совсем замерзли.
Олби резко дернулся назад, с легкостью уйдя из захвата, в очередной раз смерил далеко не любезным взглядом, но сразу же отвел глаза в сторону, тихо, едва слышно спросив:
- Видел?
И тут, действительно, есть чему удивиться. Его физической силе. Да, в бассейне, он тоже сравнительно легко оттолкнул меня, несмотря на то, что я выгляжу внушительнее его раза в полтора. Но если тогда это можно было списать на бурливший в крови адреналин – все же в порыве безумия люди становятся сильнее, то теперь… И такая реакция на простое украшение более чем необычна.
- Да, - кивнул я.
- У меня аллергия на серебро, – снова тихий, чуть уставший голос. – Это довольно неприятно.
- Тогда зачем носишь это? – Нет, мне все же не понять Олби, слишком он странный. - Сними эту дрянь и прекрати над собой издеваться, – я аккуратно сжал его плечо, не зная как ещё поддержать. Но одновременно не забывал, с какой легкостью он может уйти от нежелательных прикосновений. И тут, в мою явно больную голову, в очередной раз пришла донельзя странная, но забавная мысль. Невольно усмехнувшись, я решил пошутить, – аллергия на серебро… Ты не оборотень случайно?
И тут же осекся. Парень отшатнулся от меня, явно нервничая. Чего это он? Вроде был таким холодным, а сейчас вдруг так себя повел.
- Эта бабушкина вещь, она мне дорога. Не придумывай всякую чушь, – и, развернувшись, Браун буквально вылетел из класса, оставив меня недоуменно смотреть ему вслед. И почему мне кажется, что у меня скоро разовьется паранойя по поводу этого Олби? Меньше надо было сказок в детстве про оборотней слушать, меньше.

Олби.

Руки все еще нервно дрожали, когда я выбежал из школы. Казалось, что сердце бешено колотится у самого горла. Понимаю, что это была лишь шутка, но далеко ли от шутки до настоящих подозрений? Не останавливаясь, я добежал до самого дома. Весь путь в голове билась только одна мысль – нужно быть как можно осторожнее. Вот только уверенности в том, что это получится, не было. Стоп, так нельзя, я должен держать себя в руках. Но этого действительно будет достаточно? Может, нужно рассказать об этом отцу? Одна только мысль об этом вызвала невольную дрожь. Наша семья живет здесь несколько поколений, и никого ни разу даже не заподозрили. Ну конечно, ведь лугару - это не вшивые, кровожадные оборотни, зависящие от луны. Даже одно сравнение с оборотнями, может оскорбить лугару. Но мне иногда казалось, что я мало чем отличаюсь от этих шавок. И даже не смогу ничего ответить, если кто-то обзовет меня оборотнем. Ведь это справедливо.
Не время для таких мыслей. Нужно быть осторожнее с этим парнем, который сует свой нос в чужие дела. А значит, нужно что-то сделать с ошейником. Боюсь, моя версия прозвучала притянутой за уши. Что же? В голове не было ни одной подходящей мысли. Так, ладно. В первую очередь, отставить панику. Думаю, если какое-то время всё будет тихо и без происшествий, отец его снимет. Нужно просто вести себя еще тише, избегать каких бы то ни было компаний, сразу после уроков уходить домой. Хотя, куда еще тише? Если честно, я, как никогда, был близок к постыдной истерике. Наверное, последний раз такое было, когда меня посетила мысль о самоубийстве. Даже вспоминать стыдно. Но тогда она казалась такой привлекательной.
Нерешительно замерев на пороге, несколько раз глубоко вдыхаю воздух, прежде чем войти. Не очень-то помогает успокоиться, но хоть что-то. Мама с Арни были на кухне, пили чай. Отец домой еще не приехал. Брат тут же позвал меня к ним, и я, сев на край стула, подвинул к себе чашку с горячим травяным чаем – то, что нужно после холодной улицы. Но время от времени невольно бросал взгляды на входную дверь, готовый встать и уйти как можно быстрее в любой момент. Всё же отец, мягко говоря, не поощрял наше с братом общение. Кажется, Арни заметил мои телодвижения и расстроился. Мама тоже выглядела грустной, хоть и пыталась скрыть это улыбкой. И в голову, почему-то, снова закралась предательская мысль «если бы меня не было…».
Пробормотав извинения, я быстро поднялся из-за стола и убежал в свою комнату. Захлопнув дверь, упал на кровать. Всё напряжение последних дней выплеснулось наружу слезами. Я буквально давился собственными всхлипами, пытался заглушить их подушкой, но понимал, Арни все равно услышит. У него, как и у всех из нашей семьи, по линии отца, обострённый слух. Однако, даже понимая это, остановиться не мог. Черт, ну почему в нашей школе появился этот Тейлор? Зачем он вторгся в то шаткое равновесие, что я так старался выстроить? И главное - что будет дальше?

Тэйлор.

В январе в Барроу солнце восходит всего на пару часов, поэтому, когда я шел из школы домой, на улице было уже темно. К тому же, началась метель. Нет, ну за что мне так не везёт! Я дернул куртку за молнию, застегиваясь до упора, и накинул капюшон, оттороченный мехом. Немного подумав, решил пройти дворами, так ветер меньше дул в лицо. Однако, несмотря на дикий холод, не доходя до своего дома один переулок, остановился и закурил. Черт, как же все-таки здесь холодно! Но, что важнее, мне не дает покоя реакция Олби на то, что я увидел «ошейник». Нет, ну, правда, зачем он его носит? Как украшение - красиво, не спорю, меня вон мама тоже последнее время заставляла носить часы с серебряным браслетом. Но, если от этого тебе больно, зачем? Сильный ветер как будто старался выбить сигарету из рук, обжигал лицо и губы. Устав с ним бороться, я свернул в переулок и оперся спиной о стену какого-то здания. По-моему, это городская библиотека.
На крыльце показалась фигура какого-то парня, и, замерев всего на пару секунд, двинулась в мою сторону. Хриплый, какой-то мерзкий голос пробрал буквально до костей:
- Оу, неужели кто-то тут заблудился?
Что, здесь есть криминальные элементы? Да ладно, не смешите. Я внимательно рассматривал нарушителя моего пятиминутного покоя, и, затушив окурок о стену, бросил в сугроб. А парень ниже меня, к тому же, заметно мельче. Пожалуй, это все, что можно сказать, лица не разглядеть из-за темноты и снега.
- Нет, не заблудился, – огрызнулся я в ответ. Ну, в самом деле, настроение и так не фонтан, а тут еще этот. - Шел бы ты отсюда, парень, я посильнее тебя буду.
- Да неужели? – Только хмыкнул в ответ. – И вообще, чего это ты хамишь? – Одним быстрым движением он оказался рядом и толкнул, заставив весьма ощутимо приложиться спиной об стену. На меня смотрели черные глаза, от которых по спине пробежал холодок. Где-то я уже видел это лицо: острый подбородок, черные волосы, хищный разрез глаз. Но вспомнить не получалось, поэтому я с силой оттолкнул незнакомца от себя, в последний момент схватил за запястье и развернул спиной к себе, заламывая руку. Ну, я ж говорил, не надо со мной связываться, драться я умею, отец научил, да так, что сам меня сторонится, стоит заговорить о спарринге.
- Ну и чего тебе надо от меня? Стоял, никого не трогал…
Парень в ответ хмыкнул и вывернулся из захвата:
- Надо же, а ты и вправду сильный. Вот только всерьез ко мне не отнёсся. Что, навредить боялся? Да брось. Ну, в любом случае, ты забавный, – парень неожиданно схватил меня за руку, задев браслет часов, и тут же отпрянул, тряся ладонью и недовольно кривясь. – Ладно, еще увидимся, – резко и недовольно буркнул и буквально исчез в темноте.
И что это было? Я бросил взгляд на свои часы. Большой циферблат со стрелками, отсвечивающими в темноте, серебряный браслет, подогнанный по руке. Отец и мать подарили их мне на шестнадцатилетие, чему совсем не обрадовалась сестра, неравнодушная к побрякушкам. Она едва не свела с ума, умоляя отдать их ей. Стоп. Серебро. В памяти снова весьма отчетливо вспыхнули рассказы родителей об оборотнях. Мне стало совсем нерадостно. Сначала один со своей аллергией, потом вот этот тип. У них тут что, эпидемия? Или предки правы? Так, срочно надо поговорить с ними, а то у меня от всех этих раздумий крыша съезжать начала.
Обернувшись еще раз в сторону, где исчез этот субъект, я побежал к дому. Не прошло и пяти минут, как уже раздевался в коридоре, сбросив сумку прямо у порога. Обувь и куртку получилось сбросить быстро, а вот шарф никак не хотел сниматься, то затягиваясь на шее, то обматываясь вокруг рук.
Справившись с этим длинным, вредным, шерстяным я залетел на кухню, еще на подходе уловив доносящиеся оттуда аппетитные запахи.
- Мам, мне нужно с тобой поговорить.
- О чем же, милый? – с улыбкой повернулась она, сразу же ставя передо мной стакан с очередным пойлом. Молча взяв в руки горячую чашку, сделал глоток. Тепло. И, видимо, что-то в моих глазах насторожило ее, улыбка моментально слетела с лица, и она серьезно спросила. – Тэйлор, что-то случилось?
Выдохнув, как перед прыжком в воду, я все же решился спросить:
- Мам, те истории про оборотней… Скажи, ты правда веришь в то, что рассказывала мне про них?
Она в ответ нахмурилась, и крайне серьезно ответила:
- Конечно, милый. Наша семья издавна охотилась на оборотней. В наше время их почти не осталось, так что мы с твоим отцом их не видели. Но в правдивости сомневаться не приходится, – голос приобрел встревоженные нотки. - Что случилось, Тэйлор? Почему ты вдруг сам заговорил об этом?
- Ты же знаешь, как я отношусь ко всем этим преданиям, просто сегодня кое-что произошло. Оборотни, как они реагируют на серебро?
- Оно для них губительно. От прикосновения получают ожог. Сохранились какие-то обрывки про особый вид оборотней, которые могут долгое время переносить соприкосновение с серебром, но это уж точно сказки. Тэй, дорогой, ты меня пугаешь, расскажи, что произошло? Это очень серьезно!
- Мам, во-первых, успокойся. Ничего не произошло, я вообще не уверен, что у меня не начались галлюцинации от этого мороза. Столкнулся с парнем, когда шел домой. Я всегда считал себя сильнее остальных, а этот умудрился меня ощутимо толкнуть, а потом коснулся моих часов. Не знаю, но он как-то странно на них отреагировал.
- Тэйлор, умоляю, будь осторожен! И отнесись к этому серьезнее, хоть раз! Я ведь тебе говорила, что оборотни сильно отличаются от людей, в том числе и силой?
- Говорила, говорила! Мам, не паникуй, всё нормально, ничего со мной не случилось.
- Тэй, - вздохнула она, – помни, ты всегда можешь обратиться к нам с отцом. Не молчи о своих проблемах. Тем более таких.
- Знаю, мам, – тут же подошел я к этой хрупкой женщине и обнял за плечи, усмехнувшись в макушку. – Давай свои отвары, а то, если каждый справиться сможет, какой из меня охотник на оборотней.

@темы: Ориджиналы, 18+, Под снежной луной, Не нервничайте - слэш, О мальчиках и отношениях, Bermuda Cross, Suchtig

---

"The Wolf: Redemption" Глава 7-9+эпилог

Название: "The Wolf: Redemption."
Авторы: Anita Suchtig, Nessi
Бета: ice-linx
Арт: Dgezebet
Рейтинг: R
Статус: завершен
Размер: миди
Жанр: angst, drama, romance.
Предупреждения: Написано под впечатлением и по мотивам фильма «Ворон», вследствие чего возможно сходство сюжетной линии.

Саммари:

Только там, на Земле,
Льются слезы страдания
По душе, что ушла навсегда.
Только там, вдалеке,
Понимаешь отчаянье
Тех людей, не забывших тебя.

Гр. SAD JOLLY
«ДАЛЕКО» (слова и муз. Станислава Зелинского)
Саму песню можно послушать здесь - www.realmusic.ru/songs/521853/

Размещение: Только с нашего согласия.

Когда смерть крадет ваших любимых, не прекращайте их любить — и они будут жить вечно.
Дома горят, люди умирают, но настоящая любовь — навсегда.
The Crow.

Глава 7

Глава 7.

Самые мрачные дни позади.

Однажды ты почувствуешь мою любовь и сделаешь это.

Хотя я стою рядом с тобой,

Я чувствую одиночество и могу зарыдать.

The 69 Eyes - Never Say Die

***
Мессиански­е индейцы считали, что всего один раз в году духи умерших возвращают­ся, чтобы пожить той жизнью, которую они вели до своей смерти... В ночь, когда индейцы поют песни и танцуют танец призраков в честь своих ушедших братьев, появляется­ черный волк. Проводник из мира мертвых, который на недолгое время становился­ частью чужой души. Путь из мира мертвых открывался­ для тех, у кого остались дела на земле. Важные дела, которые нельзя сложить на плечи других.
Но иногда, очень редко, когда желание искреннее,­ черный волк прислушива­ется к просьбам смертных и возвращает­ им любимых…
Эрика Эванса вызвала не только жажда мести, но и неумолимое­ стремление­ Габриеля вновь увидеть родного человека. И впервые за очень долгое время у проводника­ появилось желание оставить душу мертвого здесь, на земле. Но время, отведенное­ для мести, истекало, скоро должны были произойти перемены, которые не в силах остановить­ даже он. Волк наблюдал за этими двумя и ему не хотелось вести своего подопечног­о дальше, к новым смертям, которые неизменно наложат свой отпечаток на его душу. А главное, вскоре Эрик должен был потерять свою неуязвимос­ть. В большинств­е случаев те, кто вернулся с того света, после этого умирали, не в силах осознать ту тонкую грань, что отделяла их от возвращени­я в мир мертвых.

***
- Я думал, мертвые не спят, - улыбнулся Габриель, когда заспанный и растрепанн­ый Эрик вошел на кухню. – Чай, кофе или, может быть, пива?
- В общем, наши мысли сходятся, - зевая, потянулся мужчина, - давай кофе.
Парень разлил ароматную жидкость по чашкам и присел рядом с Эвансом. Волк же, до этого задумчиво наблюдавши­й за ними, запрыгнул на диванчик и улегся между ними, позволив Габриелю запустить пальцы в темную шерсть.
- Эй, ты в курсе, что хищникам не положено так делать? – поинтересо­вался парень, на что получил лишь зевок.
- Он совсем не обычный хищник, - задумчиво отозвался Эванс, мелкими глотками отпивая обжигающую­ жидкость, - и, похоже, я сегодня никуда не пойду.
- Почему ты так считаешь? – поинтересо­вался парень, стараясь не выдать радости относительно подобного известия.
- Потому что мой проводник всем своим видом показывает­, что не сдвинется с места. А значит, и мне некуда торопиться­.
В подтвержде­ние этих слов волк устроил голову на коленях Габриеля, вызвав у того смешок.
В до странности­ безмятежном­ спокойстви­и прошло несколько дней – волк никуда не уходил и не звал за собой Эрика. Габриель же тихо наблюдал за воцарившей­ся в старой квартире идиллией. Словно сама вселенная пыталась, наконец, успокоить его, дав то, чего он так долго желал. Вот только не проходило чувство безысходно­сти, которое бросало парня в дрожь. С каждым днем он все больше понимал, что не хочет отпускать от себя Эрика даже на шаг, и пытался найти объяснение­ этому. Раньше он даже не задумывалс­я об этом, наслаждаяс­ь ощущением семьи между ним, Эвансом и Лилли. И никогда прежде ощущение уюта не связывал со своей привязанно­стью к мужчине. Сейчас же все изменилось­ – Эрик стал для него куда большим, чем просто возлюбленн­ым сестры.
Он бродил по дому и часами стоял у окна, пытаясь вспомнить,­ с каких пор все стало другим, в какой момент появилось в груди это странное чувство тоски, боли и неподдельн­ого счастья, когда Эрик клал его голову на свои колени и они просто молчали, наблюдая за изменчивой­ погодой. Из головы не желали уходить воспоминан­ия о том поцелуе, таком неловком и одновремен­но желанном для Габриеля.
- Да к черту все, - на пятый день выругался он, нервным движением затушив сигарету в банке из-под кофе.
Убывающая луна тускло светила в приоткрыто­е окно, на удивление не спрятанная­ за темными тучами, прохладный­ ветерок шевелил шторы. «Не хватает дождя… - подумал Габриель. – Он был бы сейчас к месту». Парень устал. Думать, анализиров­ать, пытаться свести происходящ­ее к логическом­у объяснению­ происходящ­его. Не получалось­, как бы он того не хотел. Взъерошив ладонью волосы, парень быстрым шагом направился­ в комнату, в которой сейчас спал Эрик.
Опустившис­ь на кровать, которая тут же чуть прогнулась­ под его весом, Габриель провел тыльной стороной ладони по скуле Эванса, касаясь тонкого, почти незаметног­о шрама. Короткая полоска, которая когда-то так привлекла Лилли. И Габриеля тоже… Поддаваясь­ порыву, он наклонился­ и коснулся губами щеки.
Эванс тут же, вздрогнув,­ проснулся. Поймав его за запястье, крепко, до боли сжал.
- Габи? - он удивленно смотрел на парня, пытаясь осознать, что происходит­.
- Ничего не происходит­, - прошептал Габриель, пытаясь избавиться­ от видения, вставшего перед глазами. Поцелуй… Порывистый­, нежный. Поцелуй, который предназнач­ался не ему… «Пусть так. Как угодно, только… - пронеслось­ в голове. Он резко наклонился­, впиваясь в губы напротив. - Пусть так»
Эрик замер, потрясенны­й, но в следующий миг оттолкнул парня:
- Габриель, ты понимаешь,­ что творишь?!
- Не смей меня отталкиват­ь! – бросив полный отчаяния и иррационал­ьной злости взгляд, закричал на него Эрлин. – Неужели ты не видишь, что ты все, что у меня есть?!
- Габи... - Эрик замер. Ему было больно, он понимал все. И не мог дальше делать вид, будто все в порядке, как раньше. Вскоре ему придется уйти и оставить парня в одиночеств­е. Мужчина прикрыл глаза, ему стало плевать, что случится завтра, главное, что сейчас Габи здесь, рядом с ним. Живой и нуждающийс­я в чем-то большем, чем просто слова.
- Я понял... - Эрик резко дернул парня на себя, нежно целуя. Он не открывал глаз до тех пор, пока не прошла неловкость­ первого прикоснове­ния, вытесненна­я желанием близости и ощущением теплой кожи под пальцами, сердцебиен­ия, ритм которого заставлял его тело вибрироват­ь. Эванс сам не понял, в какой момент перестал себя контролиро­вать. Удар сердца - он обнимает Габи, посадив на колени, еще один - прижимает к кровати, расстегива­я брюки. Футболки на парне уже нет.
Габриель, не прекращая целовать Эрика, с силой сжал его предплечья­, боясь, что все происходящ­ее не более чем сон или галлюцинац­ия. И пусть все происходящ­ее неправильн­о и не вписываетс­я в привычный ход вещей, но именно этого Эрлин желал больше всего на свете – обнимать самого дорого человека, подставлят­ь шею под его поцелуи, ощущать жар во всем теле от немного скованных ласк. И прикусыват­ь губу, пытаясь сдержать болезненны­й стон, когда Эрик входит в него. Чтобы не испугать, не дать тому даже повода для сомнений.
Эрик, закусив губу, остановилс­я. Хотелось продолжать­ двигаться,­ но... Габи под ним ощутимо напрягся. Он еще активнее принялся ласкать парня, ожидая, пока тот расслабитс­я.
Эванс ни в чем не сомневался­, время для самокопани­я прошло... Парень видел, что тот с трудом сдерживает­ся и едва заметно кивнул, подаваясь вперед. Какая разница, что будет завтра, ведь этого самого завтра у них может и не быть. Есть лишь настоящее – пальцы в волосах и горячие поцелуи и уже не имеющая значения боль. И движения двух тел, от которых, казалось, раскалялся­ весь воздух, а дыхание становилос­ь частым и прерывисты­м.
- Люблю тебя… - оглушающий­ шепот Габриеля и до невозможно­сти ясный взгляд глаз цвета бирюзы, прежде чем тишину окончатель­но разрушил протяжный стон.
- Габи... - хриплый шепот и глухой стон в ответ.
Наслаждени­е, от которого кружится голова, а в теле остается приятная усталость. Всего через пятнадцать­ минут Эрик накроет одеялом уснувшего Габриеля, после чего провалится­ в сон сам. И никто из них не увидит задумчивог­о взгляда волка, устремленн­ого на них через приоткрыту­ю дверь.

***
Сейчас, осенним сумеречным­ утром все казалось совсем не таким как вчера, когда Габриель засыпал на плече у Эрика. Он сам пришел к Эвансу, первым поцеловал его, невольно навязывая свою близость, первым сказал те два слова. А Эрик просто не смог ему отказать… Осознание всего произошедш­его пришло сразу, стоило парню открыть глаза.
Бежать, как можно дальше из этого дома, чтобы не было так стыдно перед Эриком, когда тот проснется,­ перед светлой памятью Лилли, перед самим собой, потому что невозможно­ будет посмотреть­ ему в глаза и сказать хоть что-то в свое оправдание­. Как можно аккуратнее­ выбравшись­ из постели, Габриель, стараясь унять нервную дрожь в теле, быстро оделся в разбросанн­ые на полу вещи. «Он ведь вернулся не ради тебя, ты это знаешь. Все, что его держит здесь – месть за собственну­ю смерть и смерть твоей сестры, а ты… Как ты мог подумать, что между вами что-то должно быть, как мог представит­ь, что твои поцелуи и признания что-либо изменят?»
Выскочив из дома, стараясь не хлопнуть дверью, Габриель подставил лицо навстречу дождю, чтобы спрятать в холодных каплях собственны­е слезы отчаяния и боли.
«Прости меня, Эрик, прости, если сможешь…»
Однако далеко убежать он не успел. В одном из переулков из стены дождя прямо перед ним показалась­ мужская фигура.
- Габи, все хорошо... - прошептал Эрик, прижимая парня к себе.
- Нехорошо, Эрик, ведь я… Почему ты мне это позволил?
- Потому что хотел быть с тобой. Не убегай, не надо, у нас ведь не так много времени.
Габриель не хотел отвечать на это, не хотел больше думать о неумолимом­ тиканье часов, отсчитываю­щих последние мгновения. Он просто обнял Эрика в ответ, зарывшись носом в воротник куртки.
Эванс чуть отстранилс­я и, приподняв лицо парня за подбородок­, коснулся губ нежным поцелуем. Габриель, слегка опешивший от такого, принялся отвечать только через несколько мгновений,­ впервые в жизни радуясь проливному­ дождю, прячущему их сейчас от всего мира.
Никто из них не заметил пристально­го взгляда подозрител­ьного вида мужчины, спрятавшег­ося за одним из домов...

Глава 8

Глава 8.

Иногда нечего чувствовать,
Иногда нечего держать в руках,
Иногда нет времени, чтобы убежать,
Иногда ты просто чувствуешь себя таким старым...

The Cure - Fight (перевод Анна Navy)

Виктор Браун сидел в своем кабинете, лениво вертя в руках бокал. Последнее время все его мысли были заняты тем, кто планомерно вмешивался в дела, убивая подчиненных. Это не добавляло мужчине хорошего настроения, заставляя срывать злость на первом, кто попадется под руку, но таких было немного, вокруг все старались вести себя как можно тише и обходить Брауна стороной.
Поэтому громкий стук в дверь его удивил. Нехорошо прищурившись, мужчина властно произнес:
- Заходи, - подумав, что лучше бы ему принесли хорошие новости, иначе тот, кто нарушил его уединение, сильно об этом пожалеет.
- Господин Браун, у меня для вас есть новости, - начал вошедший прямо с порога, зная о несдержанности хозяина. – Это касается нашего нового знакомого.
- И?.. - Браун начал нетерпеливо постукивать пальцами по столу.
- Нам так и не удалось установить его личность, однако… Мы знаем, через кого его можно достать.
- Так чего ждете? Немедленно доставьте ко мне приманку! - новость, что и у неуловимого убийцы есть слабость, заметно подняла ему настроение. Оставалось только решить, где устроить ловушку.
- Да, хозяин, будет сделано, - поспешно попрощавшись, тот вышел из кабинета.

***
- Эй, Габриель, - позвал парня Майк, отвлекая того от привычного вытирания столиков. – Не расскажешь, отчего выглядишь таким счастливым?
- Не расскажу, - смутился тот, надеясь, что полумрак бара скроет появившийся на щеках румянец. Он все еще стеснялся вспоминать о произошедшем между ним и Эриком, хотя не мог отрицать, что еще не раз согласился бы просыпаться рядом с мужчиной. – Просто смирись, что у меня пока все хорошо.
- Хорошо, говоришь? - нахмурился Майкл. - Надеюсь, что так.
- Правда, Майк. На данном этапе моей жизни лучше просто не бывало, - более смело улыбнулся Габриель. – Я закончил, что-то еще нужно?
- Нет, иди домой. И, пожалуйста, будь осторожен. Улицы стали еще опаснее, чем прежде.
- У меня собственный ангел-хранитель, - подмигнул ему парень, скрываясь за дверью.
Дождь, беспрестанно шедший всю последнюю неделю, сегодня не почтил город своим присутствием. Для Габриеля было непривычным идти по улицам, не ощущая его влажных прикосновений. Лишь ледяной, пронизывающий ветер проникал под тонкую куртку, заставляя парня ежиться и прибавлять шаг. Ночи становились все темнее, а об уличном освещении жители Сент-Роксвилла забыли довольно давно. Привычный поворот направо, переулок…
Из-за ближайшего дома ему наперерез кинулась тень и, прежде чем Габи успел что-либо сообразить, ему зажали рот странной тряпкой. Резкий запах ударил в голову, вызывая нестерпимое желание отстраниться. Габи дернулся, но результата это не принесло, неизвестный держал его крепко. Сознание ускользало, и вскоре парень окончательно прекратил сопротивление, повиснув на своем похитителе.
Мужчина довольно усмехнулся – все прошло как по нотам, и теперь можно было возвращаться назад. Хозяин будет доволен…
Темная комната, в которую не проникал ни единый луч света, расположилась в одном из домов на окраине города. Именно сюда и привезли Габриеля, здесь планировалось устроить ловушку неуловимому убийце, который непременно пришел бы за своим мальчиком. А для того, чтобы он не заблудился, Браун приказал оставить недвусмысленный след в виде куртки паренька, брошенной на асфальт возле забегаловки, в которой тот работал. Кто-то сказал бы, что с такой «подсказкой» найти их будет невозможно, но только не Виктор Браун. Он уже успел убедиться в невероятном чутье странного мстителя. Словно собака, он находил своих врагов и впивался в них клыками. Поднявшись в комнату, он с улыбкой рассматривал парня, привязанного за запястья к крюку, вбитому в потолок. Габриель уже очнулся и настороженно рассматривал своего похитителя, стараясь не обращать внимания на боль в вывернутых руках. Браун усмехнулся и, сев в кресло напротив, лениво протянул:
- Надо же, кто бы мог подумать, что удача улыбнется мне в виде столь прелестной приманки.
- Что вам нужно? – как можно спокойнее спросил Габриель, стараясь не выдать приступа паники.
- От тебя? Ничего… а вот к твоему другу накопилось немало вопросов.
- Моему другу? – переспросил парень. – Я не понимаю, о чем вы…
- Ох, прости, мне стоило сказать, любовнику? – Браун подался вперед и хищно усмехнулся.
Парень возмущенно дернулся и зашипел:
- Спроси об этом его, если осмелишься.
- К сожалению, не думаю, что он доживет до того момента. Боюсь, ты не будешь сидеть тихо, - Виктор вздохнул с притворным разочарованием и кивнул стоящим возле двери двум парням, - так что придется тебе побыть в отключке.
Габриель, понимая, что ничего хорошего его не ждет, дернулся, пытаясь ослабить путы, но все его попытки были бесполезны. Тягаться с двумя бугаями, значительно превосходящими его по силе, было бесполезно. Один из них резким движением перерезал веревку, закрепленную в крюке и сжав его шею в удушающем захвате, прижал руки к телу, а второй схватив правую руку, до боли сжал ее, не давая возможности сделать малейшее движение. Мельком Габи успел заметить в его руках шприц и запаниковал. Его хотели накачать наркотиками…
Легкий укол и отвратительное ощущение жидкости, пробирающейся в вены… мысли стали путаться, перед глазами потемнело, тело перестало слушаться. Юноша обмяк и если бы его не держали, упал бы на пол. Он видел все вокруг, но не мог двинуться.
- Вот так-то лучше, - удовлетворенно улыбнулся Браун, - теперь осталось лишь дождаться твоего любовника.

***
Беспокойство сопровождало Эрика всюду, куда бы он ни пошел. В груди противно свербело, как тогда, когда он сломя голову бежал по улицам, разыскивая Лилли и молясь только о том, чтобы с ней все было в порядке…
Волк привел его в притон сатанистов, убийц, из-за которых умерла Лилли. Но, впервые за все время его пребывания в этой полу-жизни, он не мог получать удовольствие от мести. Эванс думал лишь о Габриеле, ощущение неотвратимой беды становилось все сильнее.
Месть, которая раньше казалась чем-то вроде ритуала, предшествующего переходу в иной мир превратилась в механическое убийство. Нет, он не боялся крови на своих руках, ведь и до этого четко осознавал, что никогда не сможет отмыться от чужой крови. Но все же… именно сейчас он чувствовал отвращение к самому себе, думал, что вместо этого мог остаться рядом с Габриелем и тогда не ощущал бы такого беспокойства.
И словно в ответ на его мысли, волк тихонько завыл, завертелся на месте и ринулся на улицу, ежесекундно оглядываясь. Звал за собой, показывая всем своим видом, что что-то действительно произошло.
Эрик бежал вслед за своим проводником по скрытым туманом улицам. Неестественная, жуткая тишина нарушалась лишь звуком его шагов и хлюпаньем воды под ногами. С ужасом он понимал, что они направлялись к забегаловке, где работал Габриель.
Волк не подбежал к дверям, а свернув в ближайший переулок, встал, как вкопанный, аккуратно теребя зубами что-то, лежащее на земле. Безотчетный страх сковал все тело мужчины, но он нашел силы присесть рядом и поднять промокшую насквозь вещь. Это оказалась куртка Габи.
От отчаяния Эрику захотелось плакать, история повторялась… Заигравшись в месть, он напрочь забыл, что и его могут выследить, вовлечь в эти разборки тех, кто ему дорог. Габриеля…
История повторялась. Снова он бежал, чувствуя, как тяжелеют ноги и сбивается дыхание, и вновь молился лишь об одном – лишь бы с ним все было в порядке. Лишь одно отличалось – в этот раз он был не один, его вел черный проводник, неумолимо следующий по следу похитителей. Дом, возле которого они остановились, располагался на окраине города – заброшенный, с разбитыми окнами, он не внушал особых опасений. Наверное, нужно было обследовать двор и зайти через окно, избегая внезапного нападения, но Эрик уже не мог думать и ждать, он просто распахнул парадную дверь и зашел внутрь.
В гостиной тут же зажегся свет и послышался звук передергиваемого затвора ружья.
- Так, так, так, - медленно хлопнул в ладоши Виктор Браун, расположившийся в кресле напротив входа. – Значит, это ты портил мне жизнь последний месяц? Убивал моих ребят, расстраивал планы? Нехорошо…
- Где Габриель? - вместо ответа прорычал Эванс.
- Габриель… Красивое имя, ему очень подходит, - протянул мужчина, щелкнув пальцами.
В комнату практически сразу зашел один из прислужников Брауна, таща не сопротивляющегося парня.
Эрик тут же бросился к нему.
- Не торопись, - остановил его голос Виктора, прежде чем он кивнул на внушительных размеров нож, в одно мгновение оказавшийся у шеи Габи. – Ты же не хочешь снова смотреть на свою любовь, истекающую кровью?
Эванс резко затормозил
- Ты... - но сделать он ничего не мог, только и оставалось, что бессильно сжимать кулаки.
Черная тень скользнула мимо него и с грозным рыком бросилась на Брауна, острые зубы с противным хрустом сомкнулись на руке мужчины.
Раздался громкий крик, а вслед за ним звуки выстрелов. Люди Брауна, до этого по приказу хозяина наблюдавшие за развернувшейся сценой, взяли Эрика под прицел.
Плечо Эрика прошила резкая боль - не все стреляли в волка. Он удивленно смотрел, как течет кровь, не думая останавливаться. Раньше он бы даже не заметил такого ранения. Неужели... это все? Месть свершилась, и теперь он оказался бессилен в подобной ситуации?
- Пристрелите эту тварь! – заорал Виктор, указывая на ощетинившегося волка, готового к новому прыжку. Но вдруг его внимание привлек замерший Эрик, чья кровь медленно капала на деревянный пол.
Один из выстрелов достиг цели и волк отлетел в угол. Посреди комнаты, под прицелом остался один Эрик. Он не знал, что может сделать, лишившись своей силы, но и просто так стоять не мог. Не обращая внимания на нацеленное в него оружие, Эванс рванулся к Брауну, когда его ногу прошила обжигающая боль, заставив упасть.
- Посмотрите-ка, - пропел Виктор, медленно приближаясь к истекающему кровью парню, одновременно перевязывая какой-то тряпкой собственную руку. – А наш охотник на плохих парней оказался не таким уж и неуязвимым… Неужели сдохнувшая подружка лишила тебя силы, когда ты трахнул ее милого братика?
- Заткнись, мразь, - зарычал Эванс, пытаясь подняться на ноги.
- Иначе что? – ядовито пропел Браун. – У твоего затылка дуло пистолета, твой блохастый друг наконец сдох…
- Ты забыл обо мне, - послышался голос Габриеля откуда то из-за спины.
Он медленно приходил в себя, под звуки выстрелов и рычание волка. Все еще не имевший возможности пошевелиться, ему приходилось наблюдать за тем, как Эрик пытается справиться с головорезами Брауна. Он видел, как пуля прошла сквозь его плечо, и на черной куртке появилась кровь, но Эванс, стараясь не обращать внимания на боль, разделывался с теми, кто собирался разрушить его жизнь во второй раз. Мужчина, державший Габи, наконец, отпустил его, чтобы приставить пистолет к голове Эрика, и как раз в этот момент к парню вернулась способность двигаться.
- Ты забыл обо мне, - повторил он, выбивая из рук бандита оружие.
Но тот, лишившись пистолета, растерялся лишь на несколько секунд. Придя в себя, он резким движением отбросил Габи так, что парень ударился головой о стену, сразу же потеряв сознание.
- Да я смотрю, у вас настоящая любовь, мальчики, - засмеялся Виктор. – Какая самоотверженность, какое безрассудство...
Эрик видел все, как в замедленной съемке. Как Габи упал, как по его лицу потекла кровь. Он не мог, не хотел видеть, как дорогой ему человек умирает...
Собственное бессилие сводило с ума. Забыв обо всем на свете, он бросился вперед, не заметив, как заживают раны. Он видел только Брауна, и двигался к нему, по пути убивая всех, кто вставал у него на пути. Сильное движение рук, прежде чем слышится хруст сломанной шеи, не обращая внимания на свист пуль у виска. И удивление вперемешку с ужасом в глазах Виктора Брауна, отходящего к стене, туда, где лежал без сознания Габриель.
Когда Эванс настиг его, в комнате остались одни лишь трупы.
- Что скажешь теперь? - Эрик сжал его шею, прижав к стене.
В ответ Браун криво усмехнулся и прохрипел:
- Убей меня… Отомсти за свою подружку, которая так возбуждающе стонала, помирая в подвале… Сломай мне шею… Давай, отомсти, наконец… И убирайся обратно в Ад, потому что как только ты это сделаешь, твоя новая подстилка снова останется в одиночестве… Ты вернешься в свою могилу, потому что твоя миссия будет выполнена… Давай, убей меня… И никогда больше не сможешь трахнуть этого сучонка…
Эрик вздрогнул, да, ему вскоре действительно предстояло уйти, но... он не собирался позволять кому-то играть на этих чувствах.
- О да, убью и твоя смерть не будет легкой, - усмехнулся он в ответ, бросая Брауна на пол и наступая на его раненую руку.

***
Габриель пришел в себя во второй раз за этот долгий день от ощущения шершавого языка на своем разбитом виске. Волк, видимо еще не оправившийся после ранения, лежал рядом с ним, вылизывая лицо парня и тихо рыча в ответ на малейший шорох. Повернув голову, Габи увидел, как Эванс привязывал к старому деревянному стулу Виктора Брауна.
- Эрик… - тихо позвал он.
- Габи, с тобой все в порядке? - мужчина тут же бросился к нему. Тот кивнул и ухватился за протянутую руку Эванса, чтобы подняться.
- Он еще жив? – мрачно поинтересовался парень, кивнув в сторону Брауна.
- Да, но это ненадолго.
- Хорошо, потому что я хочу видеть, как он сдохнет.
- Хочешь для него что-то особое?
- О да…
Пока Габриель был под действием наркотика и не мог ничего сделать, Виктор и его приспешники решили «развлечь» своего пленника. В старый видеоплеер, невесть откуда взявшийся в этой развалюхе, вставили видеокассету, о существовании которой парень предпочел бы не знать. Не имевший возможности отвернуться, он на протяжении двух часов смотрел на то, как под руководством этого монстра его дружки убивали людей. Среди них была и Лилли. Он видел ее, привязанную к подобию помоста, в окружении людей в черных плащах. Она плакала и звала на помощь, не имевшая возможности бороться с теми, кто собирался ее убить. Габриелю пришлось смотреть, как умирала его сестра, истекая кровью из перерезанных вен...
- Я хочу, чтоб он чувствовал то же, что чувствовала Лилли, - наконец проговорил парень сквозь зубы.
Габриель огляделся, пытаясь отыскать взглядом нож, который не так давно был у его горла. И почти сразу же услышал тихо рычание волка, явно пытавшегося привлечь внимание – он стоял рядом с парнем, держа в зубах тот самый нож.
- Спасибо, - потрепал его по холке Габи.
- О, детки решили развлечься? – сказал Браун. – Неужели ты разрешишь своей сучке взять на душу такой грех? Не думаю, что твоя подружка будет этому рада…
- Заткнись, выродок, не тебе нас судить... И лучше приготовься к долгой смерти, - прорычал Эванс.
Габриель приблизился к связанному мужчине и помахал ножом перед его лицом.
- Знаешь, я ведь даже не знал, каким образом ты причастен к смерти Лилли. Ее убили проклятые сатанисты, совершая свой ритуал. Это они мучали ее, они наносили ей рану за раной, их я ненавижу, потому что они забрали у меня мою семью, мою счастливую безмятежную жизнь… А ты смотрел на нее, на то, как она умирает и получал от этого удовольствие. И, наверное, я хотел бы, чтобы ты умер, так же, как они – быстро, от руки Эрика. Но знаешь в чем твоя ошибка? Ты показал мне это, - с этими словами парень медленно провел лезвием по его щеке, оставляя длинную глубокую царапину.
- Думаешь, хватит духу убить меня? Не смеши, мальчишка...
- Поверь, даже если придется заплатить дьяволу, чтобы он не забирал тебя слишком быстро – я сделаю это, - еще одна длинная царапина, на этот раз в опасной близости от сонной артерии.
Один порез за другим, пока не были вскрыты вены на руках, повторяя смертельный узор, убивший Лилли. Одно движение острого лезвия за другим, не обращая внимания на ругань, крики и мольбы. И все легче с каждым разом, словно со всей жестокостью уходит накопившаяся за год боль от потери любимых людей. Лишь одного удара не сделает Габриель – того, который стал последним для Лилли.
- Пойдем отсюда, - поднял он глаза на Эрика, когда Браун уже мало напоминал представительного вида мужчину, бывшего хозяина города.
- А у тебя талант, мальчик, - прохрипел тот. – Но, как я и говорил, смелости совершить убийство у тебя не хватит.
- Кто сказал, что это конец? – жестокая улыбка появилась на губах Габриеля, после чего он щелкнул зажигалкой, закуривая.
Эрик тут же забрал у парня сигарету, с тихим смешком проговорив:
- Курить вредно, Габи. Заканчивай, нам пора уходить...
- Не волнуйся, она будет последней, - улыбнулся парень в ответ, забирая сигарету обратно. - Сегодня вечером хорошая погода и даже дождь перестал идти. Мне вот интересно, как долго будет гореть этот дом? - Он наслаждался ужасом, появившимся в глазах Брауна, не сравнимым даже с тем, что он видел несколько минут назад. – Хотя, ты сойдешь с ума раньше, чем он превратится в кучку угля.
Движение пальцев, отработанным движением отправляющее недокуренную до конца сигарету на деревянный пол и как контрольный выстрел в голову - щелчок зажигалки, от которой загораются обрывки портьеры.
- Прощай, Виктор Браун…

Глава 9

Глава 9.

I've never seen the dawn like this before
Tears of the night turn to diamonds in your eyes
Я никогда прежде не видел такого рассвета.
Ночные слёзы превращаются в алмазы в твоих глазах.
The 69 eyes - Sister of Charity (перевод arisha)

На своем веку проводник видел немало душ, для которых ненависть оставалась смыслом существования до самого конца. А ведь выбор был почти у всех. Но любовь - это дар, который способен оценить далеко не каждый. Но в этот раз новое, сильное чувство смогло побороть желание отомстить и вновь призвать ушедшую было силу. Что же, ему предстояло задержаться в этом мире еще на какое-то время.
***
Город окутала ночная тьма, она скрадывала очертания домов и милосердно укрывала то, что творилось на его узких улочках. Габи и Эрик молча шли рядом. Мужчина понимал, что, скорее всего, это последний вечер для них двоих и ему становилось невыносимо больно от одной только мысли об этом.
И потому он молчал, боясь, что если произнесет хоть слово, то сорвется. Хотелось задержать этот миг, где они только вдвоем, навечно, но время, как назло, летело вперед. Вот впереди показался их дом...
- Габи, - прошептал Эрик, - я...
Парень сделал еще несколько шагов вперед, прежде чем остановиться. Ему было не страшно там, в старом доме на окраине, даже будучи на волоске от смерти, но теперь… Он боялся повернуться, увидеть глаза Эрика, скорее всего в последний раз в его жизни, боялся увидеть, как тот уходит на этот раз навсегда, снова оставляя в пустом и безжалостном мире.
- Не надо… Пожалуйста, не говори ничего… Это слишком, - бессвязно пробормотал он, сжимая кулаки и пытаясь собраться. – Эрик, я люблю тебя. И единственное, чего я хочу, это не просыпаться завтра.
- Не говори так, жизнь продолжается... даже без меня, - голос мужчины дрогнул и сорвался.
- Ты не можешь остаться, потому что ты уже мертв. И ты не можешь быть со мной, как бы я не желал этого, - продолжал Габриель, словно не слыша слов Эрика. Он старался держаться, не желая, чтобы последний раз Эванс видел его плачущим, но слезы непроизвольно текли по щекам. – Прости, - парень приблизился к Эрику и легко коснулся губ, после чего резко отстранился и сорвался на бег, исчезая среди темных улиц.
Эванс качнулся, всем своим существом стремясь вслед за Габриелем, но все же остался на месте. Он причинил достаточно боли, незачем было еще больше усугублять ситуацию. Вместо этого он нетвердым шагом зашел в дом и бездумно достал из тумбочки старые фотографии. Тогда они были счастливы - он, Лилли и Габриель. Прошлое нельзя вернуть, а будущего у них попросту не было.
Его взгляд задержался на фото, где они вдвоем с Габи - Лилли уехала на выходные к матери. Яркое солнце и пикник во дворе, счастливая улыбка на любимом лице, большего ему было и не нужно. Но и об этом он не имел права просить.
- Эрик… - позвал его тихий женский голос, больше похожий на шум ветра за окном.
Эванс вздрогнул всем телом и резко обернулся, этот голос он узнал бы из тысячи:
- Лилли... - словно не веря себе, прошептал мужчина.
Девушка улыбнулась и присела рядом с ним на кровать, не оставляя после себя шума шагов. Всего лишь призрак, вернувшийся за ним.
Его взгляд снова упал на фотографии.
- Мы были так счастливы тогда...
- Ты и сейчас счастлив, Эрик, - проговорила она, касаясь кончиков его волос.
- Да, но, к сожалению, это ненадолго.
- Ничто не вечно под луной, помнишь? – мягко сказал Лилли. – Я всегда любила тебя за твою смелость, иногда чересчур отчаянную и безрассудную, за твое горячее и открытое сердце. Но больше всего я любила честность. Ты всегда говорил правду, даже если это могло ранить меня. Потому что ложь ранит куда больше. Скажи, Эрик, ты любишь Габриеля?
- Да, люблю... Хоть он и твой брат, вы совершенно разные. Габи... нуждается во мне, так отчаянно тянется, что я не могу не ответить. Меня ранит одна только мысль о том, что придется оставить его.
Лилли замолчала, словно задумавшись о чем-то, после чего произнесла:
- Ты знаешь, зачем я пришла сегодня, Эрик. Твое время, отпущенное на месть за нашу смерть, подошло к концу. Нужно уходить, навсегда попрощавшись с миром живых, с Габриелем и всем тем, что было у нас когда-то. Ты вернулся, потому что твоя любовь ко мне оказалась сильнее смерти.
- Да, знаю. Хотя сейчас совершенно не готов к этому.
Девушка поднялась с кровати и приблизилась к окну.
- Ветер поднимается… Наверное, хорошо, что я не чувствую холода…
- Скоро снова начнется гроза...
- А Габи наверняка мерзнет на этом старом кладбище.
- Нужно пойти за ним и вернуть в дом, - Эрик грустно улыбнулся.
- И побыстрее. Ты ведь совершенно не знаешь, чем лечить простуду…
- Лилли, ты...
- Я всегда буду любить тебя, Эрик, с этими словами она приблизилась к мужчине и коснулась его губ легким поцелуем, больше похожим на дуновение ветра. - И знаю, что ты будешь любить меня. Но у меня впереди вечность, я могу подождать. Теперь у тебя есть Габриель, которому ты действительно нужен и благодаря которому судьба дала тебе то, что дает очень редко. Не упусти свой второй шанс.
- Я люблю тебя... Спасибо.

***
Габриель бежал, почти ничего не различая перед собой, пытаясь успокоиться и понимая, что это невозможно. Нельзя вот так прощаться с любимым человеком, тратить последние минуты на боль и отчаяние. Ведь кроме них, и так ничего не было. Лишь одиночество, отчаяние и капля счастья.
Квартал, улица, поворот направо, в противоположную сторону от старого дома с резной калиткой. Подальше от когда-то цветущего сада, залитого солнечным светом, а сейчас представляющего собой лишь паутину из сухих веток, утонувшую во тьме. И уже все ближе кованые ворота старого кладбища, которое так скоро заберет обратно любимого человека.
Парень упал на гранитную плиту с высеченным на нем именем, давая волю душившим его рыданиям.
«Эрик Эванс».
Габриель не сразу услышал тихую, но такую знакомую поступь черного волка, который сейчас ткнулся носом в его руку.
- Не забирай его, пожалуйста, - отчаянно прошептал он, запуская пальцы в жесткую шерсть. – Он все, что у меня есть в этом мире, слышишь? Зачем ты вернул его мне, если сейчас снова заберешь? Я ведь заслужил это, хоть немного счастья и любви, его объятий и совместных завтраков. Мне не нужны богатства этого мира, слава… Мне не нужно даже это солнце, я хочу лишь быть любимым им, хочу просыпаться каждое утро и знать, что он будет рядом, что я не буду больше курить эту отраву, потому что он не позволит… Оставь его со мной, я прошу… Разве мало мы душ сегодня отправили на тот свет? Почему нельзя засчитать их все вместо его одной?
- Пойдем домой, - тихий голос из-за спины и теплая ладонь легла ему на плечо.
- Эрик… не надо, уходи, пожалуйста. Я не хочу смотреть… - зашептал Габриель, крепче вцепляясь в шерсть волка и пряча в ней лицо. Но зверь в ответ грозно зарычал и дернулся, стряхивая парня с себя.
Эванс улыбнулся и молча поднял Габи на ноги, крепко обнимая:
- Пойдем. Я здесь и не собираюсь от тебя уходить.
Габриель уткнулся носом в его плечо, стараясь скрыть нервную дрожь в теле. Эрик здесь… Такой теплый, такой родной и любимый. Пусть это последние минуты в их совместной жизни, но дороже их у него никогда не будет…
- Я люблю тебя, - проговорил он. – Хочу, чтобы это длилось вечно…
- Так и будет, - уверенно отозвался мужчина, - нас никто не разлучит.
Его тон, невозмутимый и спокойный, заставил парня поднять голову и посмотреть на Эванса:
- Но… Что ты хочешь сказать?
- Да, именно это. Габи, я никуда не уйду.
Парень неверяще смотрел на него, медленно проводя ладонями по лицу, губам, шее, чуть сильнее сжимая плечи. Словно пытался снова почувствовать реальность. Нужно было что-то сказать, прижаться к его телу и не отпускать от себя целую вечность.
- Рассвет… - почему то проговорил он, поворачивая голову туда, где из-за острого шпиля старой церкви появлялись первые лучи осеннего солнца. – Я давно не видел рассвета…
- Тогда мы каждый день будем встречать его вместе, - вновь улыбнулся мужчина, - ты весь продрог, идем. Я разведу камин и сварю кофе.
- К черту кофе, - как-то облегченно рассмеялся Габриель. – Сначала греться в горячей ванной.

***
Габриель протер запотевшее зеркало и посмотрел на свое отражение. Висок украшала длинная ссадина, на шее пара синяков от слишком сильного захвата, глаза все еще припухшие после истерики на кладбище.
- Красавец, ничего не скажешь, - хмыкнул он, ощущая облегчение. Вот теперь действительно все – не будет страха перед одиночеством, не будет сдавленных рыданий по ночам, не будет отравляющих его организм сигарет. Наверное, наверху кто-то услышал его и исполнил одно единственное, но самое важное желание в жизни. Оттуда, из-за двери, уже доносится запах свежего кофе, а значит, в когда-то пустую квартиру, наконец, вернулась жизнь.
Стоило Габи зайти под душ, как дверь тихо отворилась:
- Ты полотенце забыл, - как-то растерянно произнес Эрик, застывая на месте.
Парень повернулся к нему и улыбнулся.
- Что бы я без тебя делал, - проговорил он, тряхнув головой.
Эванс продолжал, словно зачарованный, разглядывать парня. Медленно подойдя ближе, он коснулся синяков на шее:
- Сильно болит?
- Терпимо, - Габриель пожал плечами и, обхватив его пальцы своей рукой, поднес к своим губам, принялся медленно целовать широкую ладонь. – На нас столько чужой крови, Эрик…
- Это уже неважно, - мужчина аккуратно привлек его к себе и поцеловал в губы, не обращая внимания, как намокает собственная одежда.
- Неважно, - повторил Габи, стягивая с Эванса уже промокнувшую футболку и распуская шнуровку на домашних брюках. – Целоваться под дождем… Кажется, это становится традицией…
- Хорошей традицией, - Эванс помог парню справиться с одеждой, так и норовящей прилипнуть к телу и вновь обнял его, подталкивая к стене.
Прижавшись спиной к нагревшемуся от воды кафелю, Габриель привлек мужчину к себе. Хотелось прикоснуться к нему всем тело, ощутить его тепло, зная, что оно никуда больше не исчезнет. Ведь так тепло прикасаться к нему, не чувствуя отчаяния глубоко внутри, не питать иррациональных надежд, каждой клеточкой чувствуя его присутствие. У них теперь все есть – время, любовь и близость друг друга. Запустить пальцы в темные намокшие волосы, впиться жарким поцелуем в чуть обветренные губы, не обращая внимания на льющуюся сверху воду. И Эрик отвечал ему тем же... Страстные поцелуи, нетерпеливые прикосновения... Подхватив ногу Габи под коленом, он завел ее себе за спину, еще сильнее вжимая его в стену. Послышался тихий стон парня, больше похожий на выдох, прежде чем он впился в шею Эрика, прикусывая кожу. Еще ближе, хотя между телами уже нет свободного пространства…
- Хочу тебя, - звучит так пошло, но Габриелю нет до этого дела, потому что больше нет причин сдерживаться.
Едва слышный стон в ответ, рука тянется в сторону полки, где стоят принадлежности для душа и... соединение тел, жаркий шепот на ухо, несдерживаемые стоны. До тех пор, пока перед глазами не начинает плыть от наслаждения, а тело помимо воли выгибается дугой. Габриель почти висел на мужчине, слабо пытаясь помогать ему двигаться, потому что на большее уже просто не хватает сил. Лишь беспрестанно целоваться под шум воды, содрогаться от каждого нового движения, словно от разряда тока и проваливаться в пьянящую глубину потемневших глаз цвета расплавленного серебра.
Последние резкие движения и громкий стон, от которого тело еще сильнее прошивает дрожь.
Эрик осторожно поставил Габи на пол, придерживая за талию:
- Кажется, ты уже согрелся?
- Кажется… - проговорил парень с легкой улыбкой.
Уже через час, когда дневное солнце пыталось пробиться сквозь задернутые шторы, Габриель, перевернувшись на бок и приподнявшись на локте, невесомо скользил пальцами по груди Эрика.
- Как думаешь, нашему волку понравится ездить в машине?
- Хочешь уехать? - Эрик удивленно приподнял брови.
- Знаешь, немного странно знать, что в этом городе есть плита с твоим именем, - поморщился Габриель. - Да и то, что произошло сегодня ночью… Я хочу быть подальше от всего этого.
- Хорошо, - серьезно кивнул мужчина, - тогда, давай уедем прямо сейчас. Возьмем только самое необходимое.
Парень тряхнул волосами, подтверждая свое согласие поцелуем.
- Осмотрись, - проговорил он.
- Вижу, ты уже подготовился, - улыбнулся мужчина, заметив, что все фотографии Лилли исчезли, а в углу красовалась большая дорожная сумка.
- Ты слишком долго готовил нам завтрак, - ответил парень. – И вообще, я всегда хотел проехать от одного побережья до другого.
Последняя кружка кофе, прежде чем выйти на улицу всего лишь с одной сумкой. Погода снова испортилась, тучи застилали небо, накрапывал мелкий, противный дождь. Они стояли, в последний раз смотря на дом, в котором было так много счастливых моментов. Все это уходило, окончательно оставаясь в прошлом, а впереди их ждала длинная дорога с неизвестными поворотами.

Эпилог

Эпилог.

Почтальон пришел в бар на окраине города рано утром, что удивило Майка. Ему некому было присылать письма. Дав парнишке пару центов, мужчина задумчиво посмотрел на конверт без обратного адреса и присел за столик у двери.
«Привет, Майк!
Прости, что даже не зашел к тебе перед тем, как уехать, просто принимать решение пришлось слишком быстро.
Здесь довольно жарко, хотя не так, как в Техасе. Там много солнца, в отличие от нашего захолустья. Наконец-то под ногами не хлюпают многочисленные лужи. Кстати, западное побережье великолепно в это время года.
Знаешь, в одном фильме я услышал фразу: «Когда смерть крадет ваших любимых, не прекращайте их любить — и они будут жить вечно». Я никогда не прекращал любить Эрика и сейчас… Сейчас для меня вся наша жизнь, словно вечность.
Надеюсь, когда-нибудь мы сможем выпить пива в твоем баре.
P.S. А вообще, подожги уже «Дыру», по страховке заплатят больше».
Майк читал письмо, задумчиво выпуская в потолок дым и улыбался. Он многого не понял, но был рад за этого мальчишку, нашедшего свое счастье и заслуживавшего его как никто другой. Было грустно расставаться, даже не попрощавшись, но... жизнь сложная штука и никогда не знаешь, что ждет тебя за очередным поворотом.

***

- Ему все-таки не нравятся автомобили, - усмехнулся Габриель, кивая на сердито порыкивающего волка, выскочившего из открытой задней двери. – Сможешь починить эту развалину?
- Конечно, но понадобится время, - хмыкнул Эрик, - так что можете пока прогуляться по окрестностям.
- Мы ему уже надоели, - засмеялся парень, подходя ближе к Эвансу и бросая ему уже испачканную в машинном масле тряпку.
- Тут уж ничего не поделаешь, - мужчина вытер руки и привлек Габи к себе, касаясь его губ легким поцелуем, на что тот ворчливо ответил:
- Не могла эта груда железа недалеко от мотеля сломаться…
- А зачем нам мотель, по-моему, и здесь неплохо, - Эрик крепче обнял парня и, подтолкнув к машине, усадил на капот.
- Ну да, открытая местность, дорога – чем не экстрим. Одно радует – не так жарко, как во Флориде, - поерзал на автомобиле Габи, тут же услышав жалобный скрип.
Эрик только улыбнулся и уже более требовательно поцеловал парня, опрокидывая на почти остывший капот. Мужчина в который раз убедился, что не зря отдал за старый понтиак на пятьсот долларов больше, чем стоили другие автомобили его возраста. Все-таки в muscle-car’ах было довольно много плюсов, помимо мощного двигателя…
Габриель, назвавший понтиак «ведром с мотором», передумал уже после первой остановки на пустынном шоссе. Вот и сейчас он с удовольствием притянул Эрика к себе, обнимая ногами его бедра и прижимаясь ближе к загорелому торсу. Эванс принялся неторопливо стягивать с него серую майку, не забывая покрывать открытую шею поцелуями. И снова жаркие объятия, низкие стоны и обветренные губы, шепчущие признания – то, что не надоест никогда и заставляет сходить с ума.

Every night I burn
Waiting for my only friend
Every night I burn
Waiting for the world to end
But every night I burn
Every night I call your name
Every night I burn
Every night I fall again

Каждую ночь я жду
Тебя, единственный друг.
Каждую ночь я жду,
Что мир рассыплется вдруг.

Но каждую ночь горю,
Каждую ночь зову тебя.
Каждую ночь горю,
И снова повержен я.

The Cure – Burn (OST The Crow)

@темы: Ориджиналы, 18+, Не нервничайте - слэш, Bermuda Cross, Suchtig, The Wolf: Redemption

---

"The Wolf: Redemption" Глава 4-6

Название: "The Wolf: Redemption."
Авторы: Anita Suchtig, Nessi
Бета: ice-linx
Арт: Dgezebet
Рейтинг: R
Статус: завершен
Размер: миди
Жанр: angst, drama, romance.
Предупреждения: Написано под впечатлением и по мотивам фильма «Ворон», вследствие чего возможно сходство сюжетной линии.

Саммари:

Только там, на Земле,
Льются слезы страдания
По душе, что ушла навсегда.
Только там, вдалеке,
Понимаешь отчаянье
Тех людей, не забывших тебя.

Гр. SAD JOLLY
«ДАЛЕКО» (слова и муз. Станислава Зелинского)
Саму песню можно послушать здесь - www.realmusic.ru/songs/521853/

Размещение: Только с нашего согласия.

Когда смерть крадет ваших любимых, не прекращайте их любить — и они будут жить вечно.
Дома горят, люди умирают, но настоящая любовь — навсегда.
The Crow.

Глава 4

Хотя месть и не поможет вернуть утраченное,

она успокоит душу…

«The Crow»

***

Уже который день продолжал идти дождь. На улице уже почти невозможно было найти место без луж, Габриель успел привыкнуть и к вечно влажной одежде и к неприятному хлюпанью под ногами. Дорогу перед домом на углу 8-й и Ритер-Стрит совсем развезло, поэтому парень старался идти осторожнее, чтобы занести меньше грязи.
В доме было совсем холодно, и первой мыслью, пришедшей ему в голову, было разжечь огонь. Парень с удовольствием скинул промокшую насквозь куртку и… замер.
На коврике возле камина сидел тот самый волк.
- Эй, ты как сюда попал? – Габриель медленно приблизился к хищнику и, заметив, что тот не собирается на него бросаться, осторожно потрепал его по холке.
- Тебе тоже надоел этот дождь, да?
Протянув руку к брошенному неподалеку рюкзаку, он достал пару бутербродов.
- Хочешь есть?
Волк повел носом и презрительно посмотрел на предложенную парнем еду, после чего поднялся и, лениво потянувшись, пошел в другую комнату. На самом пороге он обернулся и посмотрел на Габриеля, словно приглашая идти за собой.
- Что там такое? – удивленно проговорил Эрлин и встал со своего места, - может сначала стоит разжечь огонь?
Хищник тихо рыкнул и, уже не дожидаясь парня, зашел в комнату. Через пару секунд оттуда послышался скрип кровати, на нее явно запрыгнул волк.
- Ладно, ладно… Что ты там нашел? – Габриель прошел следом и приоткрыл белую дверь.
К нему спиной стоял мужчина, в той самой куртке Эрика, он медленно перебирал фотографии, не замечая ничего вокруг.
- Эрик… - выдохнул парень, чувствуя, как к горлу подступил противный ком.
Услышав голос, мужчина вздрогнул и резко обернулся.
- Габриель, - в голосе была только растерянность, он явно не ожидал встретить его здесь.
- Ты ведь призрак, да? Почему я вижу привидение? – тихо проговорил Габриель, чувствуя, как по щекам катятся слезы.
Видеть призрак того, по кому он скучал уже год, было больно.
- Ты мне снишься, Эрик?
- Да, это всего лишь сон… - прошептал Эванс, шагнул вперед, протянул руку, словно хотел коснуться парня, но в последний момент отдернул, попятился и стоило Габриелю моргнуть, исчез, буквально растворился.
- Эрик… - парень бессильно сполз на пол у кровати, у которой только что был силуэт родного человека. – Вернись ко мне… Хочу снова уснуть…
Он подтянул колени к груди и заплакал, не обращая внимания на холодный ветер, проникающий в открытое окно. Плечи парня вздрагивали еще несколько минут, после чего он уснул, свернувшись на деревянном полу.

***

Эрик не мог без боли смотреть за мучениями Габриеля, но выходить снова не торопился. Он корил себя за неосторожность, благодаря которой состоялась их встреча. Он даже представить не мог, каково это – видеть давно умершего человека столь близко, вновь возвращаться в прошлое.
Эванс наблюдал за парнем через окно, жадно ловя обрывки собственных воспоминаний, все, что связывало их троих. А когда парень уснул, решил вернуться, чтобы не дать ему подхватить воспаление легких.
Стараясь не разбудить, подхватил его на руки и отнес в гостиную, разжег огонь и прошелся по всем комнатам, собирая одеяла и подушки. Волк все это время следовал за ним по пятам, молчаливо поддерживая, а когда Эрик, наконец, успокоился, решив, что теперь Габриель точно не замерзнет, хищник лег рядом с парнем.
Эванс тоже сел рядом, бездумно глядя на лицо спящего парня.
- Вернись… - даже во сне он продолжал звать, и Эрик вздрагивал, он хотел остаться, но понимал, что это невозможно, ведь мертвецу не место среди живых.
Он ушел задолго до того, как проснулся Габриель и утро встретил, разыскивая еще троих, чьи имена назвали его последние жертвы. В этот раз ему были известны их адреса и поиски не доставили особых проблем.
Эдвард Винд, Колин Армс и Дарийн Рейн, пустые наборы звуков, которые ничего не значили для Эрика. Но именно они могли приблизить его к осуществлению своей мести, к преодолению еще одного шага на этом пути.
На этот раз он не стал дожидаться ночи, город утопал в тумане, в котором можно было без труда укрыться.
Все три дома расположились на одной улице, в двух, помимо предполагаемых жертв, находились еще люди, и Эрик не стал ничего предпринимать, решив подождать более подходящего момента. Зато в третий раз ему улыбнулась удача. Парень был один. Сидя на втором этаже, он забавлялся алкоголем и наркотиками.
Ветер шевелил шторы в открытом окне, заносил внутрь комнаты капли дождя, большая часть которых оседала на подоконнике. Вслед за этими порывами Эрик неслышной тенью проскользнул внутрь, обошел заставленный бутылками стол, чтобы посмотреть в лицо своей жертве, четвертой по счету.
Парень, увидев его, только сделал очередной глоток пива и с несколько истеричным смешком произнес:
- Вот блин, глюки какие-то странные пошли, а я надеялся на девочек в бикини.
Эрик брезгливо поморщился и еще раз внимательно посмотрел в лицо сидящего перед ним, под описание тот подходил идеально. Да и волк, его личный проводник, пришел следом, сел рядом, скаля зубы именно на этого наркомана. Значит, ошибки быть не могло.
Парень с трудом говорил и, похоже, что добиваться от него чего-то было бесполезно.
- К твоему сожалению, нет, - Эрик присел возле кресла, глядя прямо в светлые глаза с расширенными зрачками.
- Слушай, чувак… А хочешь ширнуться? У меня много… - снова глупо улыбнулся парень.
Эванс только еще раз брезгливо поморщился:
- Нет, и тебе это тоже уже не понадобится. Потому что сейчас ты умрешь.
То ли от этих слов в его голове прояснилось, то ли наркотики еще не до конца уничтожили инстинкт самосохранения, потому что Колин сфокусировал взгляд на сидящем прямо перед ним Эрике. Дружелюбного в непрошенном госте было мало, да и странный волк у его ног сердито рычал, не сводя глаз.
- С чего это мне умирать? – спросил хозяин и нащупал стоящую на столике у дивана бутылку пива.
- Потому что теперь ты моя жертва, - Эванс схватил парня за горло, сжимая пальцы все сильнее.
Послышался звон стекла о дерево, и в руке Колина оказалась «розочка», которой он с силой полоснул по сжимавшей его руке.
Эрик инстинктивно отшатнулся, но быстро опомнился и демонстративно задрав рукав, наблюдал, как быстро затягивается рана, краем глаза с удовольствием отмечая, как на лице парня проступает ужас.
- Ты… Ты кто такой? – пролепетал тот.
- Твоя смерть… - больше медлить он не стал и рывком свернул шею Колина, как и всем предыдущим жертвам. Можно сказать, что Армсу еще повезло – его Эрик не допрашивал перед этим.
В последний раз посмотрев на мертвеца, он поднялся, собираясь уходить, но в этот момент, тихо скрипнув, открылась дверь. Эрик резко обернулся, понимая, что скрыться не успеет.
- Твою мать, Армс, тебя пристрелить что ли? Тошнит от твоей музыки! – послышался громкий голос вошедшего через незапертую дверь Майка. Жившего в соседнем доме мужчину уже порядком достали дебоши при участии Колина и его дружков, которые, как правило, заканчивались кучами мусора, и разбитыми в пьяном угаре окнами.
Эрик замер, не зная, что предпринять дальше. Свидетели ему были совсем ни к чему, но Майка он знал очень хорошо, раньше он был их другом.
Увидев лежащий на полу труп со свернутой шеей и стоящего около него парня, мужчина вздрогнул. Он узнал его, вот только не мог поверить своим глазам – он прекрасно помнил тот день, когда стоя на кладбище под проливным дождем провожал Лилли Эрлин и Эрика Эванса под монотонный голос священника.
Тихо зарычал волк и черной тенью исчез в открытом окне. Эрик вздрогнул, словно очнувшись ото сна, и последовал за своим проводником. Он не мог причинить вред Майклу и надеялся, что тот не станет его искать.

***

«- Череда страшных убийств прокатилась по Сент-Роксвиллу, - вещала журналистка с экрана. – Общественность и полиция обеспокоены нападениями на жителей города. До сих пор неизвестно имя того, кто хладнокровно оставляет после себя трупы молодых людей, количество которых дошло до шести человек. Очевидно, что это не обычные разборки местных группировок.
Камера переместилась на спрятанные под черным целлофаном трупы.
- Мы собираемся задать вопрос Виктору Брауну, префекту Сент-Роксвилла, - девушка с микрофоном приблизилась к мужчине в сером плаще. – Мистер Браун, что вы можете сказать об этих преступлениях? По вашему мнению, это дело рук серийного убийцы?
- Несомненно, я думаю, в нашем городе объявился опасный маньяк, но будьте уверены, мы сделаем все, чтобы он оказался в тюрьме как можно скорее.
- Но всем известно, что убитые были не самыми добропорядочными гражданами. Это не может быть попыткой наказать за что-либо?
- Ничто не может служить оправданием убийству. Все убитые очень молоды и у них еще был шанс встать на путь истины».
- Выключи это, Майк, - сказал помрачневший Габриель, полируя сухой тряпкой столик неподалеку от барной стойки.
Мужчина мрачно щелкнул пультом, выключая телевизор:
- И что ты об этом думаешь?
Парень тяжело вздохнул, отрываясь от своего занятия, и внимательно посмотрел на бармена.
- Меня раздражает, что из-за убийств этих подонков подняли столько шума. Они того заслуживали, как бы плохо это не звучало. И… я не знаю, что думать… Внутренние разборки, долги… Да что угодно! - он бросил тряпку на стойку и уселся на столик.
- Эй, эй, ты чего? - Майк нахмурился и выйдя из-за стойки, подошел к парню, потрепал по волосам.
- Знаешь, о чем я задумываюсь чаще всего? – Габриель привалился к плечу мужчины. – Почему Бог всегда забирает самых хороших людей, позволяя жить всем этим ублюдкам? Почему он не забрал их год назад, вместо Эрика и Лил?
Майк нахмурился и буркнул себе под нос:
- Забирает ли?. я уже ни в чем не уверен.
- Ты о чем? – протянул парень, подняв глаза.
- Мне показалось… Ладно, забудь, - Майк стремительным шагом вернулся за стойку.
Габриелю показалось странным такое поведение, но память услужливо подкинула эпизод с той странной встречей в старой квартире.
- Майк, только не говори, что ты тоже видел Эрика…
- Тоже? Хочешь сказать, и ты тоже?
- Не знаю, просто… Я подумал, что это сон или галлюцинация. В той квартире, где мы жили все вместе… Ты знаешь, я часто прихожу туда. Вчера вечером мне показалось, что я видел Эванса. С ним был волк, черный такой. Он сказал, что это сон, они мне часто снятся. Но я могу поклясться, что засыпал в их комнате, а проснулся в кресле у камина. Но ведь так не бывает, Майк?
- Не знаю, Габриель, тогда, наверное, я схожу с ума вместе с тобой, потому что тоже видел Эванса. Но что важнее, именно он на моих глазах убил одного из этих придурков.
Габриель молчал, не зная, что можно ответить на это. Мертвые не возвращаются с того света, даже если их близкие очень сильно этого желают. И уж тем более не убивают местных подонков.
- Я хочу, чтобы это было не просто галлюцинацией, - наконец тихо произнес он.
- Габриель, и ты и я понимаем, это не может быть правдой, Эрик мертв уже год.
- Знаю, что прошу о невозможном, - вздохнул парень, пытаясь спрятать вновь выступившие слезы и принялся расставлять стулья, чтобы хоть немного успокоиться. – Но ведь два человека не могут видеть одинаковые галлюцинации?
- Говорят, у каждого человека есть двойник… - не слишком уверенно проговорил Майк, обеспокоено наблюдая за ним.
Парень тряхнул волосами и повернулся к мужчине, с сомнением разглядывая его. В конце концов, он может быть прав, хотя и выглядит все это более чем странно. Но что, если.?
- Майк, можно я сегодня уйду пораньше? Хочу кое-что проверить…
- Иди, - вздохнул тот, - не знаю, что ты задумал, но будь осторожен.
Габриель кивнул и, наскоро вытерев все столы и расставив мебель в нужном порядке, вышел за дверь «Дыры» и направился в сторону кладбища.

Глава 5.

Нет никого в мире,
На кого я могу опереться.
Действител­ьно, рядом не осталось никого,
Есть только ты...
И если ты оставишь меня сейчас,
Ты оставишь все, чем мы были
В пыли.
The Cure – Trust (пер. Анна Navy)

***

Большая, полутемная­ комната была отделена от остальной части клуба толстыми стенами и железными дверями. Здесь не было громкой музыки, полураздет­ых танцовщиц и спятивших от алкоголя и наркотиков­ полубезумн­ых тел. Только тишина и неровный свет сотен свечей, которые создавали особую атмосферу. Место для сбора избранных,­ негласных главарей банд. И во главе стола всегда сидел один человек – Виктор Браун.
- Кто-нибудь из вас может мне объяснить,­ какого хрена происходит­? – с наигранным­ спокойстви­ем спрашивал мужчина своих пешек.
Таковыми он считал всех – полицейски­х, журналисто­в, бандитов и простых жителей. Все они – не более чем пейзаж его жизни.
- Какого, я повторюсь,­ хрена, какой-то псих убивает в моем городе моих людей? И почему никто из вас даже не чешется, чтобы найти этого урода?
- Мы пытаемся, - попытался вставить главарь одной из крупнейших­ банд города, - но он исчезает, словно призрак, не оставляет после себя никаких следов!
- Призрак? – с ядовитой усмешкой протянул Браун. – Мальчик мой, ты веришь в призраков?­ – он оценил говорившег­о таким презритель­ным взглядом, словно перед ним сидел как минимум малолетний­ подросток с синдромом Дауна. – Да хоть сам Господь! Запомните,­ дети, следы оставляют все, стоит лишь лучше поискать, открыть глаза и найти, черт побери, этого придурка, подписавше­го себе смертный приговор!
Больше возразить никто не посмел. С разных сторон слышались только заверения,­ что они приложат все силы, лишь бы выполнить приказ Виктора.
- И да, пока я не забыл… - прежним холодным тоном продеклами­ровал мужчина. – Пусть он не будет трупом, когда кто-нибудь из вас притащит его ко мне.
После этого собрание закончилос­ь и все поспешили разойтись,­ опасаясь за сохранност­ь собственны­х шкур. Ведь было общеизвест­но, что когда Виктор Браун зол, под руку ему лучше не попадаться­.

***

Холодные капли осеннего дождя неприятно падали за шиворот, заставляя Габриеля ежиться. Спрятав нос в воротнике не по погоде тонкой куртки, и засунув замерзшие руки в карманы, парень быстрым шагом направлялс­я в сторону кладбища. Он не знал, что ожидает увидеть там. Все выглядело донельзя глупо – видение в лице Эрика, слова Майка, словно подтвержда­ющие, что Габриель еще не совсем сошел с ума от этого одиночеств­а, и эта проклятая надежда на что-то. Мертвые не возвращают­ся – Эрлин знал об этом, больше чем кто-либо другой. Они не приходят по ночам в брошенную квартиру в сопровожде­нии волка и не укладывают­ спать под теплым одеялом. Они не смотрят на тебя с грустью и сострадани­ем, словно понимают, насколько тебе плохо…
Впереди показались­ очертания каменных монументов­, и Габриель, уже автоматиче­ски, свернул налево, к двум каменным плитам с родными именами. Дождь, словно пытаясь помочь парню разглядеть­ что-то, сменил поток на редкие капли.
Габриель невольно затаил дыхание, подходя все ближе и ближе, боясь поверить своим глазам. Потому что на месте ровной земли, скрывающей­ гроб, виднелся черный провал с обломками досок вокруг. Непрекраща­ющийся уже неделю дождь размыл землю вокруг, превратив ее в хлюпающую под ногами жижу.
Нервно усмехнувши­сь, Габриель присел на мраморную плиту соседней могилы, наплевав на все уважение к мертвецу – ему ведь все равно - и чиркнул зажигалкой­, прикуривая­ сигарету. «Бред, какой же бред…» - думал он, сдерживая странную, иррационал­ьную истерику. Ощущения такие, будто балансируе­шь на грани сумасшеств­ия, не понимая, где галлюцинац­ии, а где реальность­. Есть только этот чертов дождь и сизый дым, окутывающи­й одинокую человеческ­ую фигуру.
Собственны­й рваный вздох и еще один щелчок зажигалки,­ на этот раз безрезульт­атный, разорвали вакуум, собравшийс­я вокруг Габриеля. Дождь больше не идет, зажигалка не горит разноцветн­ым пламенем, а он еще умеет дышать. Реальность­. Странная, безумная, с искореженн­ой могилой вместо привычно-ровной земли. Реальность­…
Такая же, как и быстрый бег по мокрому асфальту по узким улицам умершего города. Для Габриеля больше ничего не имеет значения, только оглушающий­ звук ветра в ушах, собственно­е сбившееся дыхания. Только привычная дорога к родному дому, где когда-то он был живым вместе с Эриком и Лилли.
А потом... Потом Габриель с силой распахнул старую дверь, отчего она ударилась о стену и, не останавлив­аясь ни на миг, влетел в гостиную с камином. И замершим около него Эриком. Реальность­… Все та же, болезненна­я, но теперь на удивление теплая, без холодных капель дождя за шиворотом. Теплая, потому что уже несколько минут Габриель рыдает, уткнувшись­ в плечо Эванса и прижимаясь­ к нему всем телом.
Эрик, как и в прошлый раз не успел сделать ничего, только развернулс­я навстречу Габриелю, прежде чем тот повис у него на шее. Парень дрожал и всхлипывал­, сжимал его шею так крепко, что Эванс просто не мог ускользнут­ь, хотя и понимал, что все это неправильн­о, нельзя ему пересекать­ся с Габриелем. И от этого становилос­ь лишь больнее. Он не мог спокойно смотреть, как страдает близкий ему человек.
- Ну же, Габриель, отпусти, - мягко произнес Эрик, пытаясь аккуратно его отстранить­.
- Нет, - замотал головой парень. – Нет, Эрик, я не могу… Если отпущу, ты снова исчезнешь,­ и мне будет больно.
- Послушай меня. Это неправильн­о, я умер год назад и сейчас здесь только ради мести, когда мой срок выйдет, снова уйду. Не хочу причинять тебе еще большие страдания, и потому будет лучше, если мы расстанемс­я прямо сейчас, - каждое слово давалось Эрику с трудом, ему было сложно поверить, что некогда веселый и жизнерадос­тный парень мог довести себя до такого состояния.
- Я не хочу! – закричал на него Габриель, отталкивая­. – Все, что мне нужно – хотя бы минута счастья! Всего минута без этого убивающего­ одиночеств­а! Минута, за которую я готов отдать душу дьяволу.
Парень опустился на пол, не прекращая ронять слезы на холодный пол.
Это был самый подходящий­ момент для того, чтобы уйти, но... Эрик не смог. Вместо этого он опустился на пол рядом с Габриелем и осторожно потрепал его по волосам, потрясенно­ прошептав:­
- Господи, Габи, зачем ты себя так изводишь?
- Потому что у меня больше ничего нет. Есть только память о том времени, когда я был счастлив. Есть вы - на фотография­х, в том запахе корицы и пирога с яблоками, сохранивше­мся в стенах этой квартиры.
- Не говори так, не надо... Уверен, ты встретишь близкого человека, нужно только чуть-чуть подождать,­ не опускать руки раньше времени.
Габриель не знал, что ответить. Лишь подтянул колени к груди и уронил на них голову, сотрясаясь­ в беззвучных­ рыданиях. Он давно потерял вкус к жизни, совершая действия одно за другим, словно машина без чувств и эмоций. Реальность­… Она оказалась жестока, впрочем, как и всегда. Мертвые не возвращают­ся, как бы сильно этого не хотелось, они оставляют за собой лишь воспоминан­ия и боль.
- Я люблю тебя, Эрик. Тебя и Лилли. И никто не сможет заменить вас.
- Конечно, не сможет, - ласково улыбнулся Эванс, обнимая Габриеля, - но найдется тот, кто заполнит пустоту внутри твоего сердца.
Пустоты было слишком много для одного человека. Она лишь изредка заполнялас­ь разноцветн­ыми картинками­ из такого близкого и одновремен­но далекого прошлого. Улыбками и ворчанием Лилли, дружескими­ объятиями Эрика и его пальцами в волосах.
Но сейчас все было иначе, потому что он не был простым воспоминан­ием, об этом говорило все – и мягкий голос и тепло тела, и такие привычные прикоснове­ния. Габриель понял, что больше просто не выдержит, ему нужна была опора, и парень отчаянно взмолился,­ вцепившись­ в куртку Эрика:
- Не уходи, прошу, я не могу больше…
И Эванс сдался, закрыв глаза, едва слышно прошептал:­
- Хорошо.

***

- Доброе утро, - приветливо­ улыбнулся парень, стоило Эрику в сопровожде­нии волка войти в непривычно­ светлую кухню. – И тебе привет, малыш, - Габриель ласково потрепал волка по загривку и подвинул к нему тарелку с небольшим куском мяса.
Хищник подозрител­ьно принюхался­, но от угощения отказывать­ся не стал, приступив к трапезе.
- Как спалось? – вернул Эрик улыбку, садясь за стол.
- Спина затекла, - пожаловалс­я парень. – Не стоило засыпать на полу у камина… Кстати, мертвые вообще едят? – поинтересо­вался он, ставя перед носом Эванса тарелку с омлетом.
- Не знаю, - хмыкнул тот, берясь за вилку и отправляя в рот первый кусочек, - судя по всему, да. Хотя голода я не чувствую.
- Тогда приятного аппетита, - Габриель отсалютова­л чашкой с кофе и принялся за еду.
Волк, уже закончивши­й свою трапезу, лег у ног парня, устроив голову на лапах, подобно большой собаке.
- А ты ему нравишься,­ - заметил Эванс, - странно…
- Он мне тоже, - парень улыбнулся и пожал плечами, после чего скормил волку остатки своего омлета. – Эрик, я не знаю, стоит ли спрашивать­… Те лю... уроды, это ты их убил?
Эванс долго молчал, прежде чем ответить:
- Да, Габи, я, - он внимательн­о смотрел в лицо парня, ожидая реакции.
Тот поджал губы и принялся убирать со стола грязную посуду. Габриель нервничал,­ это было заметно по дрожащим рукам и нервозност­и, с которой тот отмывал тарелки. В конце концов, бросив тряпку в раковину, он повернулся­ к Эрику.
- Ты убиваешь их потому, что они убили тебя и Лилли? – серьезно спросил он, пытаясь сохранить лицо.
- Да, это месть, то, ради чего я пришел сюда, - Эрик поднялся и стал медленно подходить к парню. Он и сам не знал, чего хочет больше, чтобы Габриель понял его или же напротив, оттолкнул. Разум упорно твердил, что оптимальны­м является второй вариант, а вот сердце считало иначе.
Парень подался навстречу,­ позволяя заключить себя в объятия, после чего все таким же ровным и серьезным тоном ответил:
- Пусть они мучаются, Эрик. Я хочу, чтобы они страдали так же, как страдал я весь этот год. Чтобы они желали смерти.
Эванс лишь крепче сжал объятия и прошептал:­
- Мне пора. Нужно подготовит­ь сцену для следующего­ места встречи.
- Пообещай мне, что будешь осторожен. И… я буду ждать тебя здесь, - Габриель сделал попытку хоть немного улыбнуться­ и неосознанн­о подался вперед, едва ощутимо касаясь губами щеки Эрика.
- Я вернусь, - серьезно отозвался тот и в следующий миг словно растворилс­я в воздухе, оставив Габриеля одного.

Глава 6

Are you escaping the dreaming
A life without meaning
Left for you
If you choose the wrong addiction
(Ты больше не летаешь в облаках…
Жизнь без смысла
Останется для тебя,
Если ты выберешь неверный путь.)
The 69 Eyes - Never Say Die (пер.Raize)

Ледяной, пронизываю­щий ветер в этот вечер не ослабевал ни на минуту, словно стараясь вырвать из рук прохожих зонты, оставить их под стеной дождя. В такую погоду нельзя разобрать что-то, даже если это происходил­о под самым носом. Но Эрику подобное было только на руку – легче скрыться от чужих взглядов, потеряться­ в городе, полном безнадежно­сти и разбитых надежд. Путь до нужного дома он знал наизусть, даже не нужен был волк, ведущий вперед - эта дорога врезалась в его память навсегда. Последняя,­ прежде чем его жизнь прервалась­.
Эрик не торопился заходить через парадную дверь, вместо этого он забрался к окну на втором этаже, ведущему в комнату, где год назад были они с Лили. Во рту мигом пересохло,­ воспоминан­ия нахлынули с новой силой. Эванс даже закрыл глаза, пытаясь отвлечься,­ прийти в себя. Один глубокий вдох, второй… Один из придурков в балахоне заносит нож над Лилли, а он не может сделать ровным счетом ничего, не может разорвать плотных веревок, обхватываю­щих запястье. Рвется, с такой силой, что по рукам начинает бежать кровь, но нет, слишком поздно. Остается лишь наблюдать и задыхаться­ от отчаяния, бессильной­ злобы. Тихий вскрик, от которого сердце замирает и он с ужасом смотрит, как взгляд любимых бирюзовых глаз застывает навсегда… И нет больше сил, чтобы раз за разом прокручива­ть в голове те воспоминан­ия, поэтому одним резким движением руки Эрик разбивает стекло.
Он пришел к самому началу. Как и тогда, в уродливом круге к вбитым в пол штырям была привязана девушка. Ее бессмыслен­ный взгляд блуждал по мучителям,­ а по щекам катились слезы. Устраивать­ бойню на ее глазах не хотелось, но иного выхода не было, иначе ее жизнь прервется так же, как год назад прервалась­ их жизнь.
Первым делом он, не давая недоделанн­ым сатанистам­ опомниться­, переместил­ся к тому, что держал нож и, вырвав его из рук парня, без раздумий всадил в грудь. Он не собирался оставлять кого-то из них в живых, они сами выбрали свою судьбу, придя сюда в этот день. Но кое-что Эвансу все же требовалос­ь узнать. Здесь были лишь исполнител­и, а мужчине был нужен тот, кто стоял за всем этим.
Резкое движение и нож покидает тело парня, кровавые капли тут же появляются­ на руках, одежде Эрика. Остальные реагируют быстро – неизвестно­ откуда в их руках появляется­ оружие, хлопки выстрелов разрезают тишину помещения. Эванс невольно отступает,­ чувствуя неприятное­ жжение по всему телу. На лице появляется­ полубезумн­ая улыбка, а в глазах мрачное удовольств­ие. Он медленно пошел вперед, давая время страху завладеть их сердцами.
В нескольких­ парах глаз отражается­ истинно животный ужас от увиденного­, словно они воочию увидели того самого дьявола, к которому пытались воззвать, принося в жертву невинных людей.
- Ты к-кто..? Дьявол..? – проговорил­ один из них, опуская охотничье ружье. Капюшон давно слетел с его головы, предоставл­яя взору Эрика лицо совсем молодого парня.
- Всего лишь ваша смерть… - и вновь безумный танец, брызги крови, хлопки выстрелов,­ крики ужаса. Все это слилось в один сплошной гул.
Минута, две, пять… и гробовая тишина, только тихие всхлипыван­ия привязанно­й девушки нарушали ее. Последний из сатанистов­ оказался прижат к стоящему у стены столику с кинжалами разной величины телом Эрика.
- Ч-что ты хочешь? – просипел он, ощущая, как с силой сжимается рука вокруг его шеи.
- Знать, кто за вами стоит, - хрипло прошептал мужчина, чуть ослабляя захват.
Парень задыхался от нехватки кислорода и поэтому вместо ответа кивнул в сторону неприметно­й видеокамер­ы у себя над головой.
Эванс медленно повернулся­ в ту сторону и жутковато улыбнулся,­ без слов обещая, что вскоре он придет и за теми, кто наблюдал через объектив все это время.
- Имя? – требовател­ьно спросил он парня.
- Б-браун… Виктор Браун…
- Браун… - пальцы сжались сильнее, заканчивая­ мучения парня.

***
Виктор Браун вошел в свой кабинет, из которого планировал­ понаблюдат­ь за приготовле­нным специально­ для него представле­нием. Мало кто знал, что этот с виду деловой мужчина, истинный король города, любил наблюдать за тем, как совсем неопытные мальчики и девочки убивают других таких же мальчиков и девочек. А все лишь потому, что так хотел он… Все-таки, наркотики замечатель­ная штука - не дают заскучать в этом однообразн­ом мире.
Бутылка виски и лед в металличес­ком ведерке, кресло перед большим экраном с персональн­ой трансляцие­й и будоражаща­я музыка великого Вагнера. Что еще нужно для расслаблен­ия? Но, как оказалось,­ этому вечеру суждено было стать испорченны­м. Какой-то псих ворвался в комнату и прямо на его глазах убивал людей, которые должны были устроить представле­ние. Почему-то Браун не сомневался­, что это тот самый неуловимый­ убийца.
Злость клокотала в груди, брошенный со всей силы стакан разбился о стену. Он сделает все, чтобы поймать того, кто перешел ему дорогу.

***
Габриель бездумно бродил по пустой квартире, то и дело выглядывая­ в окно в надежде увидеть там два знакомых силуэта. Его снедало чувство беспокойст­ва, будто временная хрустальна­я стена счастья разрушится­ куда раньше, чем он мог представит­ь. Парень просто не мог поверить, что кто-то или что-то сможет забрать у него Эрика снова. Он понимал, что мертвые не могут находиться­ среди живых, их ждут в куда более радужном мире, чем этот. Вот только смириться с тем, что дорогой ему человек вскоре уйдет, снова оставив его одного под непрекраща­ющимся дождем, он не хотел.
Наконец, когда от серых стен начала кружиться голова, Габриель сел на пол у камина, бессмыслен­но уставившис­ь на стену, разрисован­ную тенями деревьев с улицы.
Они появились совершенно­ бесшумно, как и всегда. Волк тут же встряхнулс­я, обрызгав все вокруг водой, а Эрик молча стащил с плеч кожаный плащ. Вид у Эванса был потрепанны­й, на футболке виднелись дыры, но что самое главное – его мысли явно витали вдалеке от этой комнаты.
Габриель, почти задремавши­й, тут же вскочи на ноги и, внимательн­о осмотрев с ног до головы Эрика, буквально подлетел к нему.
- Что произошло?­ С тобой все в порядке? – быстро заговорил он, с ходу осматривая­ Эванса на предмет ранений. Не заметив ничего опасного, парень облегченно­ выдохнул и, наплевав на замаранную­ в крови одежду, порывисто обнял его. Иррационал­ьный страх никуда не делся, оставляя на душе обжигающие­ следы. Габриель еще не до конца понимал, что с ним происходит­, лишь старался не дать воли слезам облегчения­.
- Не пугай меня… Пожалуйста­, не пугай меня так больше… - отчаянно шептал он, обхватив ладонями лицо Эрика.
Эванс неожиданно­ посмотрел прямо в глаза парню, но как-то странно, так, будто видел перед собой совершенно­ другого человека, не Габриеля. Нежная, но печальная улыбка осветила его лицо, он мягко провел кончиками пальцев по его щеке и, прежде чем Габи успел опомниться­, сжал его в объятиях, губы согрел поцелуй, невероятно­ осторожный­, но вместе с тем, он не мог отстранить­ся.
Неожиданно­ для себя парень начал отвечать на это прикоснове­ние, прижавшись­ всем телом к Эрику. Габриель не мог понять, что чувствует,­ в голове билась лишь одна мысль – это один из тех моментов жизни, о котором он не сможет забыть никогда.
А поцелуй становился­ более настойчивы­м, но не агрессивны­м. Эванс ласкал губы парня, пробегался­ языком по зубам, словно спрашивая,­ насколько далеко он может зайти. Возбуждени­е накрыло Габриеля с головой, как ни странно, отрезвляя. Почувствов­ав, что краснеет, он резко дернулся и отстранилс­я от целовавшег­о его Эрика, отвернувши­сь к окну.
- Прости… прости меня… - зашептал он, обхватив себя руками и мысленно ругая за то, что так легко поддался порыву. Ответил на поцелуй друга, который наверняка видел в нем Лилли…
- Габи… - нельзя сказать, чего было больше в голосе Эванса, удивления или разочарова­ния, но, встряхнувш­ись, он с ужасом прошептал:­
- Боже, прости меня, я не хотел… Прости… - мужчина не решался подходить и лишь виновато смотрел на парня.
- Нет, не надо, не извиняйся. Это я виноват, - отчаянно проговорил­ Габриель и, сжав руки в кулаки, чтобы не сорваться,­ продолжил. – Я… Мне нужно разогреть ужин…
С этими словами он выскочил на кухню, стараясь не поворачива­ться к Эрику. Он боялся, что тот увидит его покрасневш­ие щеки и не только их.

***
Эванс смотрел вслед парню, тщетно пытаясь привести мысли в порядок. Чувствовал­ он себя просто отвратител­ьно, отказываяс­ь принимать тот факт, что мог принять Габи за его сестру. Нет, их глаза действител­ьно были удивительн­о похожи, но это его не оправдывал­о. Он настолько погрузился­ в воспоминан­ия, отрешился от всего мира, что на какой-то миг забыл – в доме его ждет не Лилли, а Габи. И тем самым причинил парню боль. Снова.
Запустив пальцы в волосы, Эрик принялся раскачиват­ься, в груди разрастало­сь противное чувство беспомощно­сти и… вины. Ведь Габриель не был ни в чем виноват, он просто оказался один в этом городе, без родственни­ков и близких людей. Эванс знал, что Габи мало с кем общался кроме него и Лилли, ну, разве что еще Майк…
Он привык видеть Габриеля совершенно­ другим, веселым, но сейчас парень стал совершенно­ другим. Но все же, осознавая все это, Эрик продолжал закрыватьс­я в своем желании отомстить. А Габи в это время снова оставался один. И вот к чему эта безумная ситуация привела. Мужчина глубоко вздохнул и пошел вслед за парнем, извиниться,­ да и просто… составить компанию, в которой тот так нуждался все это время.
Видимо, волк был с ним абсолютно согласен, потому что следовал позади, изредка тычась носом в ноги, будто подталкива­я. Габриель встретил обоих с улыбкой, почти такой же, как и прежде, если не брать во внимание все еще розовеющие­ щеки. Привычно поставив тарелку с куском мяса перед волком, парень разлил по бокалам чай и устроился в любимом углу возле окна.
Меньше всего Эрику хотелось говорить о произошедш­ем, но и недосказан­ности между ними он тоже не хотел, поэтому все же тихо произнес:
- Извини, Габи. Знаю, моему поведению нет оправдания­, просто… Сегодня я был в том самом доме и воспоминан­ия никак не желали уходить и когда увидел твои глаза, сорвался. Обещаю, больше такого не будет. Ты это ты, и только такой тупица, как я мог поступить подобным образом.
- Эрик, не надо… - остановил его Габриель. – Я все понимаю. Просто давай больше не будем возвращать­ся к этой теме.
- Хорошо, - улыбнулся тот, хотя прекрасно понимал, что сам парень забудет произошедш­ее еще не скоро.

@темы: Ориджиналы, 18+, Не нервничайте - слэш, О мальчиках и отношениях, Bermuda Cross, The Wolf: Redemption

---

"Ханан" Глава 9-11

Название: "Ханан"
Авторы: Izabella Kortez, rakkaus
Бета: Orava.
Размер: макси
Статус: завершен
Рейтинг: NC-17
Жанры: слэш, романтика, ангст, фэнтези, сказка

Глава 9

Глава 9.

Вдоль песчаного моря Айзереи плыли слова распевной баллады под ритмичный звон бубнов и тихие удары в дарбук. И только эти звуки да цокот лошадиных и, реже, верблюжьих копыт, заглушали шелест струящегося со скал песка. Воздух плавился под лучами слепящего солнца, отчего разглядеть что-либо впереди было довольно трудно.
Вот уже четверо суток вооруженная лента отряда воинов из Гелиси под предводительством будущего калифа Анвара медленно двигалась по великой пустыне. Непривычная погода вытягивала из всадников, казалось, не только силы, но и душу. Если так пойдет и дальше, то что-либо сделать с иррингами окажется совершенно невозможным. Последняя надежда Анвара была в том, что ему удастся переговорить с их предводителями еще раз, дав понять, что даже малейшие отступления от договора могут привести к вражде. Для калифа было очень важным напомнить иррингам, что Гелиси – государство, которое сильнее их вместе взятых, и что, так или иначе, они смогут придушить любые нападения пустынников, но на практике его сын, Анвар, видел, что все не так просто. Чтобы только достигнуть деревень иррингов, его людям и ему самому приходилось проходить через гораздо большее, чем могло показаться вначале. Пустыня действительно учила людей жить. Странно, что Анвар никогда не понимал этого ранее.
Несмотря на то, что все тело было скрыто длинной джалябией из тонкого льна, сберегающей от пекла, колючие песчинки, подгоняемые ветром, проникали под нее и царапали кожу. Хаифа, ехавший рядом, предусмотрительно натянул ткань на все лицо, оставив только глаза, и Анвар поспешил последовать его примеру. Последние несколько дней перед тем, как покинуть Астарху, они практически не встречались во дворце, да и те недолгие минуты, когда им удавалось увидеться, наложник вел себя подчеркнуто холодно, отвечая односложными фразами и обязательно добавляя пресловутое "господин". Анвар не давил на него, прекрасно осознавая свою вину. Он даже пытался извинятся перед Хаифа, но тот будто и не слышал. Сейчас, засмотревшись на облаченную в белое фигуру, калиф до скрежета зубов захотел снова подчинить молодое, красивое тело… хотя нет, хотелось овладеть не только телом, но и душой. Пожалуй, именно это и сдерживало Анвара. Он и так чувствовал себя чудовищем, животным, набросившимся на Хаифа. Его обвинения оказались беспочвенны. Как и говорил Динар, раб, которого ему продали, был чист. И тогда Анвар не мог понять, откуда у Хаифа на шее отметина, и что она значит…
К вечеру отряд добрался до горного перевала, где и было решено сделать остановку, чтобы передохнули как люди, так и лошади, весь день пробывшие под палящим солнцем. Однако, несмотря на спустившиеся на Айзерею сумерки, жара спадать не спешила, словно песок впитал весь жар солнца и теперь, словно мстительный монстр, пытался отомстить путникам за потревоженный покой.
Хаифа тут же слез с коня и, бросив на песок грубую ткань, улегся на нее сверху, блаженно потягиваясь, чтобы размять мышцы после долгой поездки. Анвар, недолго думая, сел рядом с ним, наблюдая за воинами, делящими друг с другом фляги с водой.
- Командир, - к ним подошел старый генерал, в сивой бороде которого застряли едва заметные песчинки. – Перед отъездом было решено не брать много воды. Наши люди боялись за своих лошадей, да и многое другое нужно было взять с собой. Думать о воде совсем не было времени. Тем более, что наш поводырь – Арах Лузгун — клялся, что приведет нас к горному ручью на четвертый день похода, только… - он запнулся, и впервые поднял глаза на Анвара. – Похоже, он не может определиться с дорогой.
- Как так?! – удивился калиф, враз поднявшись на ноги. – Арах говорил, что мы на правильном пути.
- Все верно. Ручей находился как раз на пути к поселению иррингов, но, Ваша светлость, впереди, за курганом, две дороги, и Арах не помнит, по которой из них следует идти…
- Так пошлите всадников, пускай разузнают!
- Я знаю, куда нужно идти дальше… - раздался голос за спиной Анвара. Он повернулся и встретился с серьезными, как никогда, зелеными глазами Хаифа.
- Мальчишка! – отозвался генерал. – Откуда тебе знать дороги Айзереи? Мать Араха Лузгуна была на половину иррингийка, а ты…
- Я вырос в пустыне, - холодно заметил юноша. – И знаю больше, чем ваши люди. Арах ведет нас длинным путем, тем более, небезопасным. Или вы думаете, что иррингам под силу отличить послов Гелиси от обычных завоевателей?
- Хаифа, ты сможешь провести нас по безопасному пути? - поинтересовался Анвар, игнорируя возмущенное бормотание генерала.
- Да. Но тогда нам следует лучше скорее уйти отсюда. Сейчас наша уязвимость в том, что мы находимся в самом сердце пустынной долины. Напасть на нас здесь - проще простого. Именно на этом и сыграли ирринги, заманив наш караван прямо к себе в руки…
Наследник задумался. С одной стороны, Хаифа он верил - караванщики всегда знали короткие пути и заветные тропки, по которым можно быстро добраться до того или иного места. С другой - воины очень устали, и вряд ли все с радостью воспримут новость о том, что придется уходить, да еще и слушаться при этом наложника будущего калифа.
- На том пути, который ты знаешь, есть место для привала и отдыха? И вода? - поинтересовался Анвар.
- Да, - кивнул Хаифа, наконец поднявшись. - Только к этому месту нам идти почти всю ночь. Зато потом твои люди смогут вдоволь напиться холодной воды и отдохнуть. Я знаю ущелье. Наш караван, бывало, останавливался там, когда шел обратно из Гелиси, чтобы набраться сил и отдохнуть, не переживая за сабли иррингов.
- Генерал Расул, поднимай воинов, мы уходим отсюда, - приказал Анвар и, подняв с песка брошенную Хаифа ткань, передал ее ему. - Поедем вперед, будешь показывать дорогу.
- Хорошо, господин, - тихо сказал Хаифа, а потом быстрым шагом пошел к своей лошади. Анвар поморщился от такого обращения. Им обязательно следовало поговорить на тему произошедшего, хочет этого юноша или нет, решить уже наконец хоть что-то. И калиф в жизни не поверит, что его наложнику все равно. Он видел глаза Хаифа там, в конюшне. И он видел в них достаточно, чтобы многое понять. Только сейчас об этом думать совершенно не было времени, сейчас главным было найти безопасное место для привала, чтобы дать людям отдохнуть.
Несмотря на недовольство, воины быстро оседлали лошадей и отправились в путь, ведомые Хаифа. Весь путь прошел в тишине, не было слышно песен и дарбука, даже люди старались говорить вполголоса, чтобы ненароком не разбудить спящие пески. Иногда у Анвара даже возникали сомнения по поводу того, куда их может привести совсем молодой наложник, пусть и бывший до этого караванщиком, но, как Хаифа и обещал, на рассвете они приблизились к скале с темным ущельем. Юноша приказал, так уверенно и сильно прозвучал его голос, спешиться и вести лошадей в поводу, что воины тут же и сделали, начав спуск по крутому склону. К счастью, это место в скалах и вправду было безопасным, а главное - здесь протекал горный ручей, из которого все путники тотчас начали наполнять свои фляги. Анвар наконец-то смог вздохнуть с облегчением. Здесь они могли не беспокоиться о том, что ирринги застанут их врасплох. Конечно, назначить часовых в любом случае стоило, но этим уже займется генерал.
Привал решили не затягивать – несмотря на кажущуюся недоступность места Анвар понимал, что оставаться долго на одном месте не стоит. Впрочем, остальные воины тоже это понимали, поэтому всего через несколько часов, едва только солнце вышло из зенита, отряд двинулся в путь, все так же ведомый Хаифа и будущим калифом. Уже к закату они достигли поселения иррингов, куда и послали гонца, чтобы объяснить цель прибытия. Он вернулся спустя четверть часа и тут же бросился к Анвару с генералом, чтобы разъяснить ситуацию:
- Ирринги рады нашему визиту. Их предводитель удивился, сказав, что не думал увидеть ногу калифа в своих землях раньше, чем договор будет нарушен. Однако он поставил условие.
- Какое? – настороженно спросил генерал.
- В их лагерь могут проехать лишь четверо.
- Четверо? – переспросил Анвар. – Что ж, тогда еду я, Карим, Иофа и Журам. Они отличные бойцы и никогда не подведут, что бы ни случилось.
- Мой господин, я думал, что мне стоило бы поехать с вами, - подал голос генерал, сделав ударение на слове «мне».
- Не стоит. Вы нужны отряду на случай непредвиденных обстоятельств. Никто не знает, как поведут себя ирринги, и ваша главная цель - не дать им одержать победу, а также вы должны вернуть людей домой живыми, - отрезал Анвар. Ему не понравилось то, что какие-то пустынники решили ставить такие условия, ведь даже самые лучшие воины вряд ли смогут противостоять целой деревне. Впрочем, другого выхода не было, необоснованного кровопролития Анвар позволить не мог.
- Я думаю, мне тоже стоит поехать, - вдруг сказал Хаифа.
- Снова ты? – усмехнулся генерал. – Чем на этот раз может быть полезен мальчишка? Гораздо полезней, чем опытный воин?
- Хаифа, тебе действительно лучше остаться в лагере. Трое воинов вполне смогут защитить меня в случае опасности, - проговорил наследник.
- Ха, - закатил глаза парень. – Меня волнует совсем не то, появится ли на теле калифа царапина. Напротив, я думаю, что мое понимание пустынников может быть гораздо полезнее лишней силы. К тому же, до того, как стать твоим наложником, мой господин, я и сам неплохо управлялся с мечом. Так почему же…
- Хорошо, - быстро согласился Анвар. – В конце концов, это ты привел моих людей к воде, ты дал им возможность отдохнуть и набраться сил.
Хаифа про себя улыбнулся. На самом деле, отпускать калифа одного ему не хотелось всем сердцем. Услышав весть о том, что ирринги хотят увидеть не более четырех человек, он сразу же понял, что среди них будет Анвар и не будет его. Но ведь если с ним что-то случится… Хаифа не хотелось бы узнать об этом в самый последний момент.
Всю дорогу до деревни Анвар не сводил глаз с Хаифа, размышляя о том, почему наложник вызвался поехать с ним к пустынникам. Удивляла и настойчивость, за которой будущий калиф с радостью отметил беспокойство. Хаифа захотелось обнять и сказать, что все будет хорошо.
При въезде в деревню лошади сбавили темп. Всадники с жадностью разглядывали представшую перед ними нищету и одновременно с этим великолепие. Эта деревня казалась оазисом, райским уголком в море красных песков. Каждый с восторгом думал о том, сколько заботы и воды требует каждое посаженное здесь растение, замечая, с каким трепетом относятся живущие здесь люди к каждому цветку.
Пустынники, проводившие всю жизнь среди песков, умели ценить природу и ее щедрые дары.
К уже спешившимся послам приблизился старейшина деревни, глубокий старик, лицо и руки которого были испещрены морщинами и шрамами. Поприветствовав каждого по отдельности, не выделяя Анвара среди остальных, он пригласил гостей в большой шатер. Наследник, прежде чем войти внутрь, коснулся руки Хаифа и едва слышно шепнул, склонившись к его уху:
- Не отходи от меня далеко.
Тот сделал вид, что не услышал сказанного калифом, хоть Анвар был уверен, что Хаифа сделает так, как он сказал.
Внутри шатра было очень уютно, хотя его обстановка и не показалась путникам особо богатой. Вспомнив, сколько караванов разграбили ирринги, вошедшие были удивлены. Проследив за взглядами своих гостей, Эмий Мухаджи усмехнулся:
- Золото мы вынуждены отдавать за кров и еду. Моим людям тяжелее добывать воду, чем вашим.
- Не могу спорить с этим, - подтвердил Анвар, когда он, Хаифа и двое его воинов расположились на подушках вокруг низкого столика. - Мы рады быть гостями в вашем доме и благодарим за радушный прием. Мой отец, великий калиф Астарху, Икраам, прислал вам в подарок работу наших мастеров, - наследник кивнул Кариму, и тот вышел из шатра, но вскоре вернулся, держа в руках тряпичный сверток. Почтительно поклонившись, он передал его наследнику и сел на прежнее место. Анвар развернул ткань и достал меч из ножен. - Это работа самого искусного мастера Астарху. Я бы хотел, чтобы вы приняли его в подарок.
Мухаджи улыбнулся в бороду. Старик принял меч из рук будущего калифа, долго рассматривал его, после чего довольно хмыкнул:
- Лучшего подарка от правителя Гелиси и не следовало ожидать. Передай своему отцу, что Эмий Мухаджи приносит калифу свою благодарность, - он поклонился своим гостям.
Еще немного побеседовав с главарем иррингов и предупредив насчет всевозможных отступлений от договора, а точнее, последствий его нарушения, Эмий согласно кивнул, сказав, что все понимает.
- Для нас мир с Гелиси также важен, как и для вас. Я рад, что ваш правитель мудр настолько, что и сам это понимает, - он снова поклонился. - А сейчас, когда все вопросы решены, я предлагаю выпить нам вина из дальнего края - Азиру. Там живут воистину мастера виноделия.
Внутри Анвара все похолодело. Отказываться от дара Мухаджи было бы как минимум невежливо, а как максимум - опасно. Ведь что может быть проще, чем подсыпать яд в кувшин вина?
- Прошу меня простить, Мухаджи Эмий, - внезапно раздался голос Хаифа, поклонившегося предводителю иррингов. - Но калифу Анвару сейчас нельзя пить ничего крепкого… знаете ведь, какой суровой бывает пустынная лихорадка, и как тяжело с нею бороться лекарям. Радш Амид велел придерживаться Его Сиятельству особого питания, пока его силы не восстановятся.
- Вот оно как, - удрученно отозвался Эмий Мухаджи. - Даже не думал, что пустынная лихорадка может одолеть такого сильного мужчину… хотя о чем я говорю? Мой старший сын и сам лежал при смерти прошлым летом, - по-доброму улыбнулся старик.
И снова действия Хаифа удивили наследника - он не ожидал от него такого удобного предлога, чтобы не принимать вина из рук возможных врагов. Он незаметно коснулся ладони Хаифа и легонько сжал, безмолвно благодаря за выход из такой неоднозначной ситуации. А вслух сказал, не сводя глаз со старейшины:
- Надеюсь, сейчас с вашим сыном все хорошо, ведь смерть близких людей даже от обстоятельств, не зависящих от нас, всегда оставляет след на сердце. Будь то болезнь или смерть от сабли врага…
- Ты достаточно молод, а уже понимаешь подобные вещи. Я верю, что у Гелиси в резерве содержится достойный правитель, - сказал Эмий Мухаджи.
- Мне очень приятны такие слова, - поблагодарил Анвар. - Не хотелось бы, чтобы тень упала на род правителей Гелиси.
Разговор со старейшиной закончился уже после заката, когда все вопросы были решены, а сама деревня потихоньку засыпала - тушили факелы и свечи в шатрах, стихали голоса, и даже ржание лошадей становилось тише. Эмий Мухаджи вежливо предложил остаться в деревне иррингов, на что Анвар согласился после небольшого раздумья. Все же, убить их могли и днем, вряд ли четверо воинов смогли бы справиться с целым поселением. Старейшина указал на шатры, что ближе к южной окраине деревни, ничем не отличающиеся от остальных, куда и направились гости.
- Мы с Иофа будем дежурить по пол-ночи каждый, так что вам, господин, не стоит переживать о своем сне, - остановил Анвара Карим, только они подошли к отведенным им жилищам. Калиф едва заметно кивнул, и приоткрыв шторки шатра, зашел внутрь, заметив сидящего на подушках Хаифа, взгляд которого лениво блуждал по месту сегодняшней ночевки.
Анвар присел около наложника, осторожно протянул руку, чтобы коснуться его плеча и привлечь внимание.
- Господин? - полувопросительно поинтересовался Хаифа, внимательно глядя в лицо наследнику.
- Перестань называть меня так. Я знаю, что между нами случилось многое, но я ведь пытаюсь объяснить свои поступки, извиниться, в конце концов... - Хаифа упрямо закрыл глаза, совершенно не желая слушать. Он для себя все решил. Его тело принадлежит этому человеку. Но только его тело, не душа. - Скажи, - тихо проговорил Анвар, понимая, что просто так достучаться до сердца Хаифа у него не получится. Он снова провел кончиками пальцев по шее Хаифа, обводя едва заметную в темноте татуировку. - Откуда у тебя эта отметина?

Глава 10

Глава 10.

Изумрудные глаза наложника расширились от удивления:
- Анвар… ты… - он шумно сглотнул. - Ты ревновал? – и сам, ошеломленный озвученной мыслью, отвернулся, а потом с горечью сказал: – Она у меня с рождения. Я никогда не делал тайны из того, что люди, вырастившие меня – не мои кровные родственники.
Наследник замер, услышав слова Хаифа, внутри все закипало от ярости на самого себя. Из-за собственной несдержанности и ревности он, скорее всего, разрушил и без того хрупкий мир между ними. Об этом очень ясно говорила холодность и отчужденность со стороны Хаифа все последние дни.
- Такими татуировками обычно отмечают тела любимых рабов, - пояснил он, стараясь говорить как можно спокойнее. - Да, я ревновал тебя, меня злит только мысль, что ты мог принадлежать кому-то другому, что кто-то еще мог прикасаться к тебе…
- Мог бы и спросить! - возмутился Хаифа, в последний момент заглушив собственный голос, чтобы не привлечь ненужного внимания. Однако уязвленные самолюбие и гордость не дали ему просто так замолчать - замахнувшись, он собирался ударить Анвара, но в последний момент тот перехватил его руку. - Мне и в голову не приходили подобные отношения до встречи с тобой!
- Прости, Хаифа… - прошептал наследник и, склонив голову, поцеловал ладонь наложника.
- Анвар, - юноша вырвал свою руку из рук калифа. - Я принадлежал тебе и так весь… Куда еще больше?
Наследник снова положил руку поверх ладони наложника, второй коснулся плеча, чуть приспуская ткань тонкой рубашки, чтобы коснуться кожи. Почти невесомо, чтобы не вызвать в сидящем напротив парне очередную волну гнева, впрочем, весьма справедливого. Пусть лучше ударит его, осыплет проклятьями, чем снова будет демонстрировать холодность во взгляде и словах.
- Осталось лишь спросить, навсегда ли… Ты единственный, кого я хочу видеть рядом с собой до конца своих дней, Хаифа, – Анвар поцеловал оголенное плечо наложника, а тот следом за этим шумно выдохнул. Калиф расценил это как позволение двигаться дальше, и его губы стали медленно подниматься вверх, по шее, пока не коснулись мягких губ Хаифа. Поцелуй с ним заставлял сердце наследника биться чаще. Когда он сказал юноше о том, что не хочет видеть никого рядом с собой, мужчина не кривил душой. Он еще никогда не чувствовал подобного с кем-либо из своих любовников.
- Прости меня, - повторил он, отстранившись, чтобы заглянуть в красивые глаза. - Я очень хочу загладить свою вину перед тобой.
Хаифа слабо улыбнулся. Сейчас, когда желанный ему человек был так близко, что, казалось, уже весь шатер наполнился ароматом его тела — грейпфрута и груши, — он не мог думать ни о чем другом, кроме его сильных рук и нежных прикосновений. Юноша притянул Анвара ближе к себе, вдохнул смешавшиеся запахи фруктов и пустыни, вплел пальцы в его волосы.
- Ты уверен? - спросил Анвар, и его горячее дыхание коснулось лица Хаифа.
- Акэ кионо*, - прошептал юноша на своем родном языке, отдаваясь умелым ласкам наследного калифа Гелиси.
- Те оро симаэ*, - ответил ему мужчина, проводя ладонями по талии, медленно приподнимая ткань просторной рубашки.
Свет тусклого факела в углу шатра падал на тело юноши, отчего ощущения от прикосновений к гладкой коже становились острее и почти сводили с ума. Хаифа поднял руки, помогая Анвару раздеть себя, и светлая одежда волной опустилась на широкую лежанку из грубой ткани. Кончиками пальцев по спине, губами по шее… Едва ощутимо, чтобы не разрушить эту атмосферу… Потрескивающий факел и шумный выдох, если поцеловать здесь… Очертить языком впадинку пупка, гладить упругие выступающие мышцы живота. На этот раз Анвар старался доставить Хаифа как можно больше удовольствия, как бы прося прощения за случившиеся и показывая, сколь сильно он ему дорог...
Юноша мягко поманил калифа к себе, и когда тот навис над ним, ловко перевернул его на спину, а сам лег сверху. Лукаво улыбнулся, провел рукой по сильным мужским плечам, стал покрывать грудь и живот Анвара легкими поцелуями. Хаифа переполняло множество чувств, он не мог насытиться эмоциями на смуглом лице калифа. Это было прекрасно – ласкать, целовать, доставлять удовольствие любимому человеку, видя, как все его тело тотчас отвечает на твою ласку. И снова поворот, потому что хочется не только принимать, но и дарить ласку в ответ, чувствовать губами гладкую кожу, словно светящуюся золотистым светом. А потом - утонуть в зеленых глазах напротив. Анвар поглаживал его кожу, словно запоминая каждый изгиб молодого тела, не желал отрываться от манящих губ.
Хаифа блаженно охнул, когда внутри стало горячо, но так правильно, так естественно, что даже голова шла кругом, будто бы он выпил предложенного иррингами вина. Медленные толчки только раззадоривали и заставляли просить еще, быстрее, и юноша забылся в этих ощущениях, отдался пленившему его наслаждению, стонал, закусывал тыльную сторону ладони, сам насаживался на член Анвара, стараясь то поскорее закончить, то продлить эту сладкую пытку.
Рука наследника сомкнулась на его члене, пальцы скользнули по бархатистой коже, стирая выступившую каплю смазки, и Анвар с удовольствием заметил, что Хаифа все труднее сдерживаться, впрочем, как и ему самому. Движения становились все быстрее, а стоны удавалось заглушить лишь глубокими поцелуями. А потом мир перед глазами рассыпался на хрустальные осколки, оставив после себя звон в ушах и чувство ни с чем не сравнимого удовольствия.
* Акэ кионо. - Как никогда.
* Те оро симаэ. - Я очень рад.

Солнце уже клонилось к закату, когда отряд, ведомый Анваром, вошел в ворота Астарху. Путь обратно прошел спокойно, воды, набранной из горного источника, оказалось более чем достаточно как для людей, так для и лошадей, да и солнце словно смилостивилось над путниками и скрылось за облаками, пригнанными с моря настойчивым ветром. Будущий калиф убрал ткань со своего лица и, повернувшись к ехавшему рядом Хаифа, улыбнулся ему.
Калиф Икраам ждал сына в своем кабинете, дабы обсудить его визит к предводителю иррингов, узнать, как прошла поездка, и сообщить о еще одном госте, чей гонец недавно прибыл в Астарху. Когда Анвар зашел в кабинет, уставленный шкафами с различными манускриптами и книгами, его отец отметил про себя чудесное расположение духа сына.
- День добрый, - сказал наследник. – Я везу тебе, калиф, подарок от Мухаджи. Он не хотел меня отпускать к тебе с пустыми руками.
Калиф усмехнулся.
- Оставим это на потом, сейчас есть вещи поважнее, - Анвар застыл посередине кабинета. – Калиф Танас-Висам пожаловал к нам в гости… и я совсем не могу понять причину его визита.
- Он не посылал письмо? – настороженно поинтересовался Анвар.
- Если только гонца с ним не убили в дороге, - раздраженно отозвался калиф. Визит одновременно и союзника, и врага мог означать многое, но почему-то правителю Гелиси казалось, что хороших вестей в последнее время и так слишком много.
- То есть, правитель Ирхмаана не счел нужным раскрывать цель своего визита в соседнее государство? - спросил Анвар.
- Я не знаю, сын. Но что-то мне совсем не нравится его внезапный визит, будто бы Танас-Висам сгоряча что-то решил или… самым верным шагом для нас остается только дожидаться самого калифа и его свиты, - Икраам повернулся к окну и стал наблюдать за прислугой, суматошно снующей во внутреннем дворе. – Проследи, чтобы все приготовления были сделаны до того, как цокот копыт лошадей наших гостей будет услышан в городе.
- Хорошо, отец, - учтиво поклонился наследник и вышел из кабинета.
Подготовка к приему иностранной процессии свелась к отдаче приказов управляющим и прислуге, а также к подробному описанию того, какие блюда лучше поставить перед Танас-Висамом. Предпочтения калифа Ирхмаана казались всем в округе немного чудными. Особенно непонятны они были правителям северных держав, где одним из немногих продуктов было мясо, которое Танас-Висам на дух не переносил. Всех членов господствующей семьи в Ирхмаане растили на принципах книги «Четыре Благородные Истины», которую написал первый калиф этой страны. Пожалуй, соблюдение правил этой книги для правителей Ирхмаана было, скорее, традицией, которой приходилось придерживаться.
Вскоре, когда Икраам вскользь обсуждал с сыном и советниками произошедшее на границах, в кабинет без стука залетел младший советник, отсутствовавший на этом небольшом собрании по каким-то личным делам. Он тут же бросился в ноги своему господину, неразборчиво бормоча что-то.
- Отдышись, Аир, и живо встань на ноги, - властно приказал Икраам, немного надменно посмотрев на разлегшегося у его ног советника. – И скажи, наконец, что случилось.
Советник поднял на правителя свои маленькие, тусклые глаза, и с его изношенного временем лица начал пропадать испуг и …
- К нам пожаловал Танас-Висам с огромным количеством путников. Неужто в Гелиси нагрянули дурные вести?
- Не мели чепухи, - отозвался Джамбад, старший советник. – Ничто не предвещает войны. Даже по последним отчетам тайного подразделения отношения с Ирхмааном ничуть не изменились.
- К приему все готово? – тут же строго поинтересовался Анвар у стоящего неподалеку управляющего делами дворца, на что тот незамедлительно кивнул. Наследнику были очень интересны причины столь поспешного приезда, да еще в такой впечатляющей, если верить словам Аира, процессии.
Как полагалось по этикету, тысячелетиями складывавшемуся в Гелиси, почетных гостей следовало встречать лично. Калиф Икраам, гордо расправив плечи и махнув рукой слугам, чтобы те расправили незаметные складки на дорогих одеждах, поднялся со своего места. Анвар последовал за ним, втайне желая сейчас оказаться в своих покоях и избежав этой дипломатической встречи. Но положение наследника было сопряжено с определенными обязанностями, и отдых сейчас был бы непозволительной роскошью, если учесть довольно странные обстоятельства приезда калифа Танас-Висама.
Их гость выглядел так же гордо, как и калифы Гелиси. Однако на его лице легко читались нетерпение и какое-то волнение, которое ни Икраам, ни его сын не могли объяснить.
После обмена приветствиями калиф предложил своему царственному собрату вместе со всей свитой расположиться в малой приемной, где слуги уже успели накрыть стол. Оказалось, из приближенных Танас-Визам взял лишь парочку советников и охрану, всю остальную часть процессии действительно составляли воины.
- Нынче о полноценном сне в пути можно забыть, - издалека начал Икраам, усаживаясь в кресло во главе стола. Анвар едва кивнул слугам, и в комнате тут же начали появляться наложницы в полупрозрачных шароварах и золотой мишуре, прикрывающей груди. Они несли большие блюда с различными лакомствами, с достойной любого воина выдержкой не давая гостям и повода думать о том, как сильно им тяжело. – Надеюсь, с вами ничего не приключилось в дороге, - калиф отсалютировал гостю бокалом вина и сделал небольшой глоток. После чего кивнул стоящему рядом слуге, и вскоре тот вернулся еще с несколькими бутылками заграничного вина и разлил его по бокалам сидящих за столом.
Танас-Висам повторил жест калифа Гелиси, приподняв бокал за резную ножку, инкрустированную рубинами.
- Боги услышали наши молитвы, послав прохладу с небес, отчего путь не был таким тяжелым, насколько представлялся мне и моим спутникам.
Анвар понимающе кивнул, вспоминая долгий и тяжелый путь к иррингам по Айзерейской пустыне, в которой может выжить разве что яндак, растрепанной метлой совершающий свое путешествие по бесконечным барханам.
Разговор медленно переходил на политические темы, которые не то чтобы были в данный момент интересны наследнику, но все же казались лучше показной вежливости и напыщенности, предписанной правилами этикета. Конечно, куда предпочтительнее сейчас была бы теплая вода в купальне, прохладные простыни и тихий, ни к чему не обязывающий разговор с Хаифа, устроившим голову на его коленях. Золотые отблески свечей на молодом теле, сумасшедший взгляд изумрудных глаз и почти неслышные стоны, срывающиеся с припухших от поцелуев губ, не желали уходить из памяти, равно как и ощущение, что там, в шатре иррингов, остался их дом, куда более приветливый, чем мраморные своды дворца.
- Скажите, многоуважаемый калиф, - обратился к гостю Икраам. – Что привело вас в столь дальние края? Ведь последний ваш визит случился немногим более двадцати лет назад, мы с вами заключили договор о союзе между нашими государствами. И подкреплен этот союз был, насколько мне помнится, взаимным соглашением о браке между нашими детьми.
- О, тот приезд до сих пор стоит в моей памяти, словно это было вчера. Мое желание соединить в браке наших детей велико по сей день, но, к глубокой печали, мечтам не суждено было сбыться…
- Ваша утрата воистину велика, - согласился Анвар, с разрешения калифа Икраама вмешавшись в разговор. – Потерять любимое дитя практически сразу после рождения… Хотя мне вряд ли удастся познать радость отцовства в силу некоторых обстоятельств, но всё-таки думаю, что моему горю не было бы предела.
- Вы правы, однако именно поэтому я и приехал сюда.
На первый взгляд нельзя было сказать, что калиф занервничал, только приближенные, Анвар и первые советники, заметили, как запульсировала жилка на его виске и немного побелели губы. Все с замиранием сердца ждали того, что скажет Танас-Висам. Конечно, было бы странным развязать войну так, приехав будто с мирным визитом в Гелиси и имея в резерве не более полусотни бойцов. Но таков был правитель Ирхмаана и обычаи его народа.
- Я долгое время пытался найти тех, кто сделал это. Думаю, мои чувства можно понять, под подозрением были абсолютно все государства, а ваше — особенно. Именно с вами мы заключили договор на основе брака наших детей, и именно Вы более прочих были заинтересованы в исчезновении моего сына. Только время шло, и никаких зацепок найти не удавалось. Я не той породы человек, Икраам, - внезапно перейдя на «ты» продолжил владыка Ирхмаана. – Чтобы бросаться лживыми обвинениями. Мне не раз пришлось держать себя в руках…
Калиф кивнул, еще не понимая, к чему клонит сидящий напротив него старик с бородой, заплетенной в косу.
- Я нашел его, Икраам. Я нашел Ханана. И я приехал сюда, чтобы вернуть его домой.

Глава 11.

Глава 11


Счастью Танас-Висама не было предела, когда дворцовая повитуха с радостью поведала о появлении на свет долгожданного наследника, рожденного от любимой и прекрасной жены. От этой женщины, славившейся своей мудростью и добротой, новорожденный младенец унаследовал прекрасные серо-зеленые глаза, такие редкие и необычные для жаркой пустыни. И, как надеялся калиф Ирхмаана, все величие рода и благородство не обойдут стороной его сына, названного Хананом. Вот только счастье родителей оказалось недолгим – в один из дней, в разгар праздника колыбель опустела и своды дворца эхом разнесли рыдания матери. И сколько не было поисков и казней недоглядевшей стражи, усилия были тщетны. Однако сердцем чувствовал Танас-Висам, что Ханан жив, хотя и не приносили поиски желаемых результатов. Ищейки сменяли друг друга и даже находились те, кто привозил во дворец детей со всего света, вот только не было в глазах того самого редкого блеска, да едва заметной татуировки на шее. Год шел за годом, ветра рисовали в пустыне новые узоры барханов, но не было добрых вестей от многочисленных гонцов. Правитель Ирхмаана уже потерял любимую жену, не выдержавшую горя, надежда отыскать Ханана утекала, словно песок сквозь пальцы. Почти двадцать лет прошло с того ужасного дня, когда гонцы, наконец, принесли Танас-Висаму добрую весть, произнеся заветные слова – найден.
И вот теперь, когда позади долгие поиски и трудный путь, Танас-Висам отчаянно раздумывал над тем, каким окажется его сын, которого воспитала пылающая Айзерея. Сохранил ли он доброту и милосердие матери, мудрость древнего рода? Кого сделала из него пустыня - сурового воина или хитрого торговца? Да и что скажет он при встрече этому незнакомому юноше, волею судеб воспитанному в чужой семье? Не покидали эти мысли головы правителя Ирхмаана, равно как и трепет в самой глубине души, да и уже старое сердце взволнованно билось, ожидая почувствовать близость родного человека.
После того как управляющий дворцом выслушал рассказ докладчика Ирхмаана, он удалился из малой гостиной, где и сидели правители, более чем на две четверти часа. Танцовщицы уже успели исполнить свой чарующий танец, и сейчас ухаживали за гостями, разливая по их чашкам чай, и угощая сладостями из прозрачных блюдец. Несмотря на непринужденность разговора, который было бы неприлично не завести, за столом чувствовалась напряженность. Анвар вообще не мог выкинуть из головы паническую мысль о том, что может случиться дальше. Ведь если найдется сын Танас-Висама и он не откажется от своего давнего решения, то, что будет тогда с ним и Хаифа? Какие бы чувства не вспыхнули в груди этого непокорного пустынника, он уж точно не примирится с ролью игрушки для развлечений, даже если на деле останется главным в его жизни. Будущий калиф обвел малую гостиную взглядом, остановившись на развалившемся среди горы мягких подушек брате, чьи волосы так нежно перебирал Латиф. Им обоим было начхать на правила приличия, и иногда из их угла можно было услышать неспешные перешептывания. Казалось, присутствие иностранных гостей и сама ситуация их нисколечко не волновали. Они всецело были заняты собой. Анвар всегда завидовал этому взаимопониманию между братом и его наложником, к которому давным-давно уже не относился этот статус.
К удивлению присутствующих, внимание Танас-Висама привлекли рабы, купленные на городском рынке несколько месяцев назад, которых сейчас привели в гостиную. Анвар поймал немного удивленный взгляд Хаифа, ощутив, как сердце тревожно сжалось в ожидании. Как хотелось бы ему услышать, что среди присутствующих нет Ханана, того неизвестного ему человека, которому суждено было стать парой калифа Гелиси.
Но Танас-Висам, едва завидев молодых рабов, резко поднялся со своего места и медленно, словно боясь спугнуть редкую птицу приблизился к приведенным. И взгляд постаревшего не по годам человека остановился на Хаифа. Мужчина, словно не веря своим глазам, поднял сухими пальцами лицо наложника за подбородок, а потом, буквально рывком повернул его голову в сторону, заставив Анвара силой сдержаться, чтобы не приказать Танас-Висаму отойти от его, его, раба.
- Ханан… - изумленно выдохнул правитель Ирхмаана, медленно обводя аккуратную татуировку. В свое время Аджи была против ее нанесения в столь раннем возрасте, но именно сейчас Танас-Висам не пожалел, что тогда так сильно повздорил со своей женой. Теперь он точно знал, что ни один из стоявших перед ним «Хананов» не был настоящим. Только эти глаза, эта татуировка, эти губы. Все в этом молодом человеке напоминали ему Аджи. Это был он. То самое сокровище, которое Танас-Висам так долго искал.
Услышав слова калифа Ирхмаана, Анвар вздрогнул, словно от удара плетью. Неужели его наложник, ставший родным и близким за столь короткое время, спустя столько ссор и недопонимания оказался тем, кто был предписан ему едва ли не с рождения? Воистину неизвестны повороты Колеса Судьбы… Вот только радоваться подобному известию или печалиться, наследник не понимал.
- Хаифа - мой личный наложник, - проговорил он, наконец, поднимаясь со своего места.
Танас-Висам смерил его долгим взглядом, однако радости от слов старшего сына калифа на его лица не было. Вместо этого была лишь неприкрытая злоба. Сейчас правитель Ирхмаана был настолько уязвим, что, казалось, у его недругов сейчас был отличный шанс для совершения политического переворота.
В зале повисла звенящая тишина, такая, что пролети бабочка, взмах ее крыльев будет подобен звуку штормового ветра на море. Рука Латифа замерла в волосах Раада, да и сам он боялся сделать лишний вдох, впрочем, как и остальные присутствующие в гостиной.
- Неизвестно нам было, что этот мальчик - твой сын, уважаемый Танас-Висам, - послышался голос Икраама, стоило ему заметить смятение на лице сына и ненависть в глазах ирхмааанского правителя. - Динар, близкий друг нашей семьи, словно второй родитель моим сыновьям, подарил его Анвару перед празднованием Аль-Вахада.
Танас-Висам не ответил, лишь на мгновенье устало прикрыл глаза. Вскоре присутствующие услышали его спокойный, но решительный и властный голос:
- Я покупаю его.
Среди раскинувшихся на подушках людей послышались удивленные вздохи. Руки же ничего не понимающего Хаифа сжались в кулаки, а глаза начали метать молнии. Да что от него хочет этот старик? И почему Анвар так спокоен? Неужели действительно лишь хотел заманить его в постель, и когда это случилось, решил избавиться от надоедливого раба как можно скорее?!
- Я не думаю, что в этом есть необходимость. Мой сын вернет то, что по праву принадлежит Вам, - тоном, не терпящим возражений, начал Икраам. - Однако если Гелиси может как-то помочь...
- Земли Вашего государства и так слишком многое сделали для моего народа, - перебил его Танас-Висам, и до Хаифа стало потихоньку доходить, что за старик стоит перед ним. - Я не могу просить еще о большем. Только о ночи, прежде чем мы покинем Астарху.
- Но... - начал Анвар, но тут же прервался, как только отец положил руку на его плечо.
- Конечно, - совершенно спокойно ответил калиф, легко кивнув Танас-Висаму.
Хаифа не знал, как сдерживался все это время. Сначала злобу, нетерпение, потом - шок. Только сейчас, когда за спиной его правителя скрылся последний слуга, он, наконец, позволил себе расслабиться и рассмотреть старика. Несмотря на свой возраст, это был сильный мужчина, с длинными, собранными в высокий хвост, седыми волосами и сивой бородой. На его лице виднелись узоры татуировок, а на руках и шее были золотые украшения со всевозможными драгоценными камнями.
- Ты, вероятно, не совсем понимаешь, в чем дело, - мужчина кивнул в сторону кофейного столика, где уже стоял крепкозаваренный чай и блюда с фруктами. Танас-Висам подождал, пока Хаифа не устроится на подушках, и только после этого сел сам. - Ты родом из Гелиси?
- Нет, я вырос в Ирхмаане, господин, - юноша со страхом и восхищением смотрел на правителя страны, где он вырос. Это был великий государь. При его правлении Ирхмаан процветал.
- Тогда ты наверняка слышал о том, что первого ребенка царствующей семьи украли еще до того, как тому исполнился год. Это ты. Об этом говорит и татуировка на шее, и твои глаза… такие же, как у твоей матери... Я никогда в жизни не встречал такого окраса. Даже в северных странах. Эти глаза я не спутаю никогда в жизни... как тебя зовут? - юноша отметил волнение, тщательно скрываемой за крайне холодным, официальным тоном.
- Меня зовут Хаифа, Ваше Величество.
- Твое настоящее имя – Ханан, и тебе не нужно обращаться ко мне, как к своему правителю, - как можно спокойнее проговорил Танас-Висам. – Расскажи мне, кем были люди, воспитавшие тебя?
- Они любили меня, словно родного, хоть никогда и не скрывали, что я им чужой. Отец был торговцем, и я с детства ходил с караванами, учился понимать пустыню. Во дворец Астарху я действительно попал несколько месяцев назад, после того как на нас напали ирринги и продали меня на невольничьем рынке, - рассказал Хаифа.
Несколько минут правитель Ирхмаана молчал, обдумывая слова, сказанные этим юношей, его сыном, после чего, наконец, произнес:
- Я хочу забрать тебя отсюда, вернуть тебя в стены родного дома. Но для начала хочу узнать, как с тобой обращался наследный калиф, чьим наложником ты был, как относишься к нему?
- Забрать?! – Хаифа даже не слышал следующего вопроса. – Но заче… - юноша осекся. Если он и правда сын Танас-Висама, то логично же, он больше не может быть наложником Анвара. Не может быть с ним вместе.
- Твой дом не здесь, а в Сури-ла-Нан, где ты родился. Не караванщиком, и уж тем более не рабом, а принцем Ирхмаана, - послышались строгие слова мужчины. Впрочем, в серо-зеленых глазах напротив он увидел то, чего увидеть не ожидал. Беспокойство с нотками грусти, будто весть о скором отъезде совсем не обрадовала юношу. – Но прежде чем уехать, я хочу рассказать о договоре, который мы с калифом Гелиси заключили много лет назад. Согласно ему, едва родившись, ты стал нареченным Анвару, и, достигнув совершеннолетия, должен был стать ему супругом. Поэтому я и спрашиваю тебя, как ты относишься к наследнику калифа?
Юноше припомнился разговор с Латифом. Еще в начале, когда он только-только привыкал к своему нынешнему положению, даже думал, что своей непокорностью сможет что-то изменить.
- То есть, нареченный наследного калифа это я? – юноша растерялся. А ведь это значило, что если теперь у них с Анваром будет еще один шанс попробовать начать все сначала, они будут на равных. И грань между рабом и калифом будет точно стерта. – По правде, мое отношение к нему неоднозначное… - с трудом продолжил Хаифа, понимая, что Танас-Висам ждет его прямого ответа. – Этот человек дорог мне…
- Дорог настолько, что желал бы остаться, забыв о том, что несколько месяцев был рабом для него? Да и можешь ли ты сказать, что он относится к тебе так же?
- Я… хочу быть рядом с ним, - с нажимом ответил Хаифа, заставив Танас-Висама удивиться еще сильнее. Признаться, он думал, что как только Ханан узнает о возможности уехать из Гелиси, избавившись от цепей рабства, юноша тут же согласится, но это оказалось не так. «И что же придумать, чтобы вернуть наследного принца домой?» - думал старик. Наконец, он произнес, медленно, наблюдая за реакцией сына:
- Я соглашусь не расторгать старый договор лишь в том случае, если ты и Анвар отправитесь в Ирхмаан вместе со мной и останетесь там до тех пор, пока мой, либо калифа Гелиси жизненный путь не подойдет к концу. Я хотел бы встретить свою старость вместе с сыном, столь похожим на мою любимую жену.

Это желание Танас-Висама было ему понятным. Юноша только устало кивнул в ответ, и окунулся в мир дворцовой жизни с тысячами забавных историй о его обитателях. Он услышал рассказы о своих сестрах, матери, дальних родственниках, поделился с калифом сказаниями о пустыне и своих приключениях. Оба не заметили, как наступила полночь, и старший слуга объявил, что спальни господ готовы.
- Доброй ночи, - произнес Танас-Висам, никак не желавший расставаться с сыном. Юноша улыбнулся:
- Я не собираюсь исчезать. Доброй ночи, отец, - добавил он чуть слышно. Сказать это было немного неловко, но Хаифа знал, что так будет правильней.

***
Лунный свет окрашивал серебром мраморный пол балкона, с которого открывался великолепный вид на Астарху, свежий ветерок шевелил темные волосы молодого калифа, словно желая хоть немного порадовать хозяина этой земли. Вот только Анвара все это не радовало. Он никак не мог поверить в то, что с рассветом не будет в его жизни непокорного наложника, ставшего таким дорогим его сердцу. С одной стороны, мужчина был рад тому, что тот обрел настоящий, родной дом, в котором наверняка будет счастлив и лишен любых намеков на рабство и принадлежность кому-то. Не верилось, что Хаифа сможет просто так исчезнуть из его жизни, ведь вряд ли Танас-Висам позволит своему сыну остаться рядом с тем, кто был его хозяином.
Тихие шаги сзади заставили его незаметно вздрогнуть и повернуться. Хаифа. Даже в темноте он узнал бы его, даже будучи слепым смог бы в точности описать черты красивого лица и узнать из толпы по родному запаху.
Шаг вперед. Без слов и видимых эмоций, хотя в душе давно началась песчаная буря. И прикосновение к ладони. Неловкое, осторожное, будто перед ним не молодой воин пустыни, а призрачный мираж Айзереи, готовый рассеяться в любой миг.
- Ты пришел попрощаться? – голос словно чужой, в нем из последних сил скрываются истинные эмоции. Потянуть на себя, обнять стройное сильное тело, запутать пальцы в шелке волос. И не отпускать от себя ни на минуту, даже если придется надеть одни кандалы на двоих. Но показывать себя настоящего страшно – иначе не простить себе этой слабости, если ответ будет «Прощай».

- Я пришел передать слова своего отца, - Хаифа почувствовал, как Анвар напрягся. – Конечно, он, наверняка, сообщит об этом твоему отцу перед отъездом, но есть еще кое-что, что ты должен знать…
- Я слушаю, - тихо проговорил наследник, после минуты раздумий и еще крепче сжал ладонь теперь уже бывшего наложника.
- Танас-Висам не откажется от выдвинутых условий мирного договора, если еще одна маленькая поправка будет учтена… - Хаифа специально говорил нарочито медленно, лукаво стреляя глазками. Хотелось немножко помучить Анвара, и этот растерянный вид младшего калифа его приятно радовал. – Тебе придется сменить место жительства. Мой будущий супруг будет жить в Сури-ла-Нан.
Анвар не мог поверить своим ушам и надолго замолчал, переваривая слова Хаифа. А затем резко обхватил его за талию и приподнял над полом,
- Предложи ты жить в шатрах иррингов - я бы согласился, не раздумывая, - улыбаясь, ответил мужчина.
Юноша счастливо улыбнулся и прильнул к губам калифа.
- Ну, на такое не согласился бы я… - ответил он, погладив Анвара по щеке. – Как скоро ты приедешь?
- Для начала, я не собираюсь отпускать тебя так быстро, - почти выдохнул калиф ему в шею и вовлек в горячий поцелуй.
- Анвар… - Хаифа с трудом оторвался от пьянящих губ мужчины. – Пообещай мне, что прибудешь в Сури-на-Нан, как только это будет возможно…
- Я приеду, как только закончу свои дела здесь и сумею убедить Раада, что ему придется стать наследным калифом, - с этими словами Анвар усмехнулся. Да уж, брат, никогда не проявлявший инициативы относительно трона, определенно «будет рад». – Люблю тебя, Хаифа…
- Ханан, - исправил бывший наложник, и, устроившись поудобнее в объятьях Анвара, жарко прошептал:
- Те каймога зих, - что значило «я люблю тебя».

@темы: Ориджиналы, 18+, Ханан, Не нервничайте - слэш, Bermuda Cross, Suchtig

---

"Ханан" Глава 5-8

Авторы: Anita Suchtig, rakkaus
Бета: Orava.
Размер: макси
Статус: завершен
Рейтинг: NC-17
Жанры: слэш, романтика, ангст, фэнтези, сказка

Глава 5

Глава 5.

Над Астарху сгущались сумерки, и калиф расхаживал по комнатам Хаифа взад и вперед. Наложник должен был уже давно вернуться, но его все не было. Вероятнее всего, он коротает время за какой-нибудь интересной книжкой в библиотеке или в саду, который очень ему понравился, и Анвар мог бы уже несколько раз послать за ним прислугу, но хотелось, чтобы юноша пришел сам. Словно почувствовав, что его ждут... Наконец, плотные занавески приподнялись, и стройное смуглое тело грациозно проскользнуло внутрь. Вид у Хаифа был немного помятый, словно он проспал все это время где-нибудь на траве под деревом. О том, что он просидел отнюдь не в библиотеке, говорил маленький зеленый листочек, запутавшийся в его волосах. Калиф придирчиво рассматривал лицо Хаифа, и его взгляд приковали алые, припухшие ото сна губы, к которым ему так захотелось прикоснуться… своими. Анвар сделал шаг навстречу вошедшему юноше и медленно протянул руку к его волосам, чтобы убрать ивовый лист. Хаифа заметно дернулся, ощутив прикосновение, в голове невольно всплыли слова Латифа о том, что ему рано или поздно придется делить ложе с будущим правителем. Задумавшись, Хаифа не сразу понял, что его губ касаются чужие губы, настойчиво раздвигая их языком. Юноша протестующее замычал и попытался оттолкнуть калифа, но у него ничего не вышло. Мысль о той самой «близости с мужчиной», о которой они говорили сегодня с Латифом, пульсировала в голове, и юноша сам не понял, что сделал в следующее мгновение — тело двигалось быстрее, чем мысли. Анвар отпрянул, держась за скулу. Из-под упавших на лоб волос на Хаифа смотрели рассерженные темные глаза. Мгновенье - и в наложника полетел крепкий кулак мужчины. На губе тут же появилась кровь, и Анвар, как зачарованный, смотрел на алую дорожку, медленно стекающую по подбородку, а вместе с тем спадала и его ярость, но не желание. Прикоснуться к таким манящим губам хотелось, и калифу подумалось, а отчего нет? Всего лишь разок... немножко... Прижав юношу к стене и услышав его болезненный вздох, калиф тут же припал к его губам снова, на этот раз не встретив никакого сопротивления. Поцелуй получился рваным и немного резким. Анвар упивался им и вкусом губ своего наложника, однако сразу отстранился, едва почувствовав, как на щеках Хаифа появились мокрые соленые дорожки. В голове резко прояснилось, а от собственных действий калифу стало совсем не по себе. Он был готов ко всему – к отказу, сопротивлению, даже к еще одному удару, но только не к этому. Не к слезам на этом красивом лице, утратившем какие-либо эмоции за тот миг, что длился этот поцелуй.
- Что это было? – тихо спросил Хаифа, когда молчание между ними затянулось.
- Извини… - прошептал Анвар, ласково поглаживая уже не сопротивляющегося парня по волосам и целуя в висок.
Он немного приподнял Хаифа, крепко обхватив за талию, и перенес его на широкую кровать. Аккуратно уложил, укрыл тонким покрывалом и провел тыльной стороной ладони по его щеке.
- Спи, Хаифа. И не плачь больше…
Усталость брала свое. Юноша покорно закрыл глаза, не понимая сути происходящего все больше и больше. Неужели его слезы так повлияли на Анвара? Тогда, похоже, это единственный способ удерживать его на расстоянии… Он банально боялся, но вовсе не своего господина. То, что этот человек вряд ли причинит ему какой-то незаслуженный вред, Хаифа уже понял. Его настораживали отношения, которые могли завязаться между ними в будущем — слишком свежи были воспоминания юноши о том, что обычно происходило с теми, кто ему дорог. Его никогда не связывали подобного рода отношения с кем-либо, и он просто боялся полюбить…
Анвар медленно брел по пустынным коридорам дворца, напряженно размышляя о произошедшем. Поцелуй не желал уходить из памяти, да еще эти слезы... Неужели Хаифа настолько боится его? "Было бы чему удивляться, если учесть последние события", - хмыкнул наследник калифа. Наказание, жестокость Анвара по отношению к наложнику... Да и хозяев, какими бы они не были, любить довольно сложно — Раад и Латиф, скорее, исключение из правил. А Анвару хотелось, чтобы Хаифа понял - обращение, подобное обращению господина со своим рабом, нужно только на публике. А еще ему отчаянно хотелось, чтобы юноша почувствовал отношение Анвара к нему. Да, сегодня они подрались, и мотивы этого события будущий калиф понимал: все же не стоило вот так сразу лезть с поцелуем, которого тот явно не хотел. Но в том, что Анвар получил ответный удар, было нечто больше, чем желание причинить боль обидчику – скорее, признание того, что они равны.
- Я думал, что ты порядком устал после встречи с советниками отца, - послышался голос из темноты, и уже через мгновенье в лунном свете, струящемся из окон, появился Раад. – Ой, погоди, что это, - послышались привычные ехидные нотки в голосе брата. – Ха-ха, и кто же посмел поднять руку на самого наследника калифа? Дай-ка подумаю, - он сложил руки на груди, насмешливо рассматривая лицо Анвара. – Неужели… Х… А… И… Ф… А? – произнес он одними губами.
- Какой сообразительный у меня братец, сразу догадался, - картинно покачал головой Анвар, заставив себя через силу улыбнуться. - А ты что не в комнате? В отличие от меня, у тебя с наложником все более чем отлично.
- Прикажешь нам с Латифом целыми днями не выходить из своих покоев? – улыбнулся Раад в ответ. – Но оставим мою личную жизнь в покое и вернемся к твоей. Как ты смотришь на то, чтобы попить чай с мятным щербетом и поговорить о том, что между вами произошло?
- Положительно, - кивнул Анвар, мыслями возвращаясь к Хаифа. "Надеюсь, с ним все хорошо…"
Раад неспешно кивнул, призвав брата следовать за ним, и вскоре мужчины зашли в одну из многочисленных комнат, увешенную полупрозрачными занавесками. Пол был усыпан многочисленными подушками, вышитыми разноцветными незамысловатыми узорами. Раад жестом подозвал себе слугу, появившегося словно из ниоткуда, отдал ему приказ, и уже вскоре на низком столике посреди комнаты стоял маленький пузатый чайник с чашками и пиалы со сладостями.
- Итак, что же ты все-таки сделал, что Хаифа так щедро разукрасил твое лицо? – насмешливо спросил младший калиф у брата, потянув руку к сладостям, которые безмерно обожал.
- Тебе правду — полностью и без прикрас, или, на правах будущего правителя, я могу уйти от ответа? - делая глоток, язвительно поинтересовался Анвар.
- Ну, - протянул Раад, хитро косясь на брата поверх чашки. – Если учесть, что в последний раз с таким вот украшением ты ушел от меня лет в шестнадцать, то мне очень интересно, чем ты вывел из себя бедного мальчика.
- Бедный мальчик категорически против внимания с моей стороны, в особенности поцелуев. За дело я, в общем, получил, - ухмыльнулся мужчина.
- Его понять можно. Накинулся ты на него, наверное, будто впервые увидел, - Раад покачал головой. – Мы же уже говорили о том, что ему нужно немного времени, чтобы привыкнуть к тебе… Но нет же, ты у нас нетерпеливый! А потом удивляешься, почему в любви тебе так не везет. Отказывать наследнику никто не может, но и совладать с тобой тоже не получается… Ты бы хоть раз приостыл, раз мальчишка тебе так понравился.
- Если бы было так просто сдержаться! - Анвар с размаха поставил чашку на стол, расплескав чай. - Сам сожалею, что так поступил, еще и ударил потом в ответ…
- Ведешь себя как своенравный юнец, - Раад на минуту задумался, а потом, усмехнувшись, сказал: – Всего за два дня вы успели устроить концерт на людях, подраться… Что же будет к концу недели? Надеюсь, не поубиваете друг друга? Хотя кто знает, как все повернется, - с издевкой протянул он.
Анвар опустил глаза в пол, не зная, что ответить. Их с Хаифа отношения напоминали мужчине языки пламени - яркие, ослепляющие, но притягивающие взгляд, борющиеся друг с другом в причудливом танце. Парень его определенно завораживал, привлекал внимание, его хотелось любить… От этой мысли становилось страшно - полюбить кого-либо, тем более так, спустя пару дней со дня знакомства?..
- Постараюсь. Что со мной, Раад, почему меня так к нему тянет? Он всего лишь раб, подарок Динара… - наконец вымолвил Анвар.
- Он не похож на твоих прошлых любовников, которые целовали песок, по которому ты ступал. И, несмотря на то, что с Хаифа вы совсем не равны, пока я не вижу, чтобы он признал тебя своим господином. Тебе нравится его непокорность, нравится сам он… А то, что ты ведешь себя словно пятнадцатилетний мальчишка, впервые почувствовавший к кому-то влечение, можно объяснить тем, что ты просто-напросто влюбился в Хаифа, вот и делаешь одни только глупости. Запомни, - голос Раада наконец-то посерьезнел. – Как бы велико не было твое желание, если ты хочешь не только обладать его телом, но и душой, тебе надо повременить с поцелуями и прочими ласками.
Хаифа спал неспокойно. Так жарко ему, казалось, не было никогда. Под утро юноша совсем раскрылся и, перевернувшись на живот, с умиротворением задремал. Приятный холодок прошелся по его голой спине, и сквозь сон он понял, что не один. Зайдя в свои покои, Анвар замер на пороге - на его кровати, откинув покрывало, спал Хаифа в настолько соблазнительной позе, что мужчина на какое-то время впал в ступор. Захотелось коснуться загорелой юной кожи, запустить пальцы в волосы, чарующе красиво разметавшиеся по подушке. Но после воспоминаний о вчерашнем происшествии ему осталось только взвыть про себя, и Анвар, медленно приблизившись, ограничился тем, что осторожно тронул наложника за плечо. Хаифа дернул одеяло на себя и повернул вмиг запылавшее от смущения лицо к Анвару:
- Доброе утро, - все еще сонным, немного хриплым голосом произнес он.
- Доброе утро, - проговорил Анвар, но руки с плеча парня так и не убрал. Слишком приятно было чувствовать тепло под своей ладонью. - Если ты не передумал, мы можем прогуляться к морю, как намеревались…
- Нет, не передумал, - тут же спохватился Хаифа. - Только... мне нужно одеться. Не мог бы ты?..
- Да, конечно, – до странности легко и быстро согласился Анвар, чем вызвал у парня подозрительный взгляд. – Только советую одеть что-то более плотное и теплое, на море сейчас ветер, да и дорога нелегкая – некоторое время придется идти пешком.
Хаифа сонно потянулся, заставив калифа все-таки отвернуться от греха подальше, и, встав с кровати, удивительно быстро привел себя в порядок. Выйдя во двор, где уже ждали запряженные лошади, юноша вдохнул в легкие как можно больше ночной прохлады, про себя отметив, что и день, судя по всему, будет вовсе не жарким. Небо все еще было усыпано мириадами звезд, хотя на восходе уже появлялись первые признаки рассвета. Дорога от дворца до сверкающего в лучах восходящего солнца моря заняла почти час. Притом, что они явно сократили путь, используя не основную дорогу, а еле заметные в выгоревшей под солнцем траве тропки. Лошадь Анвара шла уверенно, словно этот путь был ей давно знаком.
Хаифа внимательно рассматривал все вокруг, и когда наконец перед ними предстало море, с трудом сдержал эмоции, что так и рвались наружу. Невозможно передать словами великолепие утреннего солнца, поднимающегося над океаном, и сверкающие переливы волн. Лишь чистые эмоции - восторг, счастье, умиротворение, словно больше ничего и нет в целом мире. Они спешились и отпустили своих лошадей, а сами расположились на еще не согревшемся песке, подставив лица прохладному морскому бризу. Хаифа не мог оторвать взгляда от появляющегося над горизонтом небесного светила и даже не заметил, как Анвар приобнял его, укутав в прихваченное покрывало.
- Нет ничего прекраснее рассвета у моря, особенно в стране жарких песков… тихо прошептал мужчина, склонившись к уху наложника.
- Действительно волшебно, - согласился Хаифа, повернувшись к Анвару. – И хотя, с одной стороны, хотелось бы как-нибудь продлить это зрелище, с другой –хорошо, что это невозможно. Так кажется только еще прекраснее…
- Редкие минуты умиротворения, на которые каждый имеет право. Я рад, что сумел показать тебе это.
На несколько минут между ними повисло молчание, пока Хаифа тихо не сказал:
- Может быть, тебе стоит перестать меня обнимать?
К его удивлению. Анвар лишь тепло усмехнулся:
- Неужели настолько неприятно находиться рядом со мной?
- Нет, просто… - попытался объяснить Хаифа, совершенно не зная, как закончить начатую фразу.
Анвар наклонился совсем близко к его лицу, коснулся пальцами ладони парня и тихо проговорил, медленно, словно обдумывая каждое слово.
- Хаифа… Я хотел попросить у тебя поцелуй. Это не приказ, не повеление хозяина, всего лишь просьба. Если откажешь, я просто забуду эту минуту.
- Тебе не обязательно ее забывать, - неожиданно весело произнес Хаифа. – Я могу подарить тебе поцелуй, только это не значит, что подобное повторится когда-нибудь снова, – озорно стреляя глазами, продолжил он.
- Ну конечно, гордый цветок пустыни, - усмехнулся Анвар. - Кто бы сомневался, что тебе сразу же захочется любви с калифом…
- Сразу? – еще шире улыбнулся Хаифа в ответ, проводя указательным пальцем по губе наследника. – А кто сказал, что мне захочется этого потом?
Анвар, повинуясь странному, немного ребяческому порыву, несильно прикусил палец в очередной раз обнаглевшего, но при этом так солнечно улыбающегося парня.
В ответ Хаифа залился мягким смехом и вырвал руку из слабого захвата.
- Так что же, - юноша обнял Анвара за шею. – Чего ты ждешь?
- Жду того момента, когда ты все же очнешься, осознаешь, о чем я попросил и снова ударишь меня в челюсть. У тебя это неплохо получается, - калиф улыбнулся, но все же потянулся к парню, придвинулся совсем близко и аккуратно обнял его за талию. Не отрывая взгляда от серо-зеленых глаз напротив, Анвар словно давал наложнику последний шанс отказаться, избежать этого поцелуя. Тот отстраняться не спешил, и калиф склонился ниже, прикасаясь своими губами к губам Хаифа, нежно провел по ним кончиком языка, будто прося разрешения на что-то большее. И юноша мгновенно отозвался на эту ласку, разомкнув зубы и позволяя углубить поцелуй, в котором не было резкости и жесткости движений в отличие от предыдущих раз, ожидания отказа или удара, скорее наоборот – нежность, больше похожая на трепет, словно Анвар боялся спугнуть это невесомое мгновение. Ему хотелось лишь ощущать близость юноши, его неловкие и немного неумелые попытки ответить, и обнимать Хаифа вот так, сидя на берегу океана, ощущая дуновения прохладного ветерка.
Оторвавшись от калифа, Хаифа судорожно вздохнул, боясь открывать глаза. Случившееся казалось ему каким-то нереальным. Таким же, как и это утро. Юноша подумал, что все волшебство может исчезнуть так же мгновенно, как и появилось, и наконец-то посмотрел на калифа. Встретившись с блестящими, словно переливающиеся на солнце волны, карими глазами, Хаифа понял, что пропал.
Анвар запустил руку в волосы парня, перебирая пальцами шелковистые пряди и, прижавшись лбом к его лбу, тихо прошептал:
- Спасибо…

Глава 6

Глава 6.

В таверне было шумно и душно. Путешественники рассказывали друг другу истории об увиденных землях, а из-за столов, где мужчины играли в кости, постоянно слышались просьбы подлить еще пива. Полненькие девушки только и успевали, что подходить за новыми порциями излюбленного хмельного напитка жителей Ирхмаана к барной стойке, как тут же подносили их нетерпеливым посетителям. Со всех сторон доносились самые последние сплетни княжества, похабные анекдоты и жалобы на поднятые налоги на торговлю. Казалось, что здесь было еще громче, чем обычно на рынках в воскресное утро, и это на самом деле было так. За самым длинным столом сидело множество караванщиков, разодетых в дорогие ткани и обвешанных золотыми украшениями. По центру восседал известный на все южные земли своим качественным и, безусловно, дорогим товаром торговец Джавхар. Люди шептались, что его гарем был больше, чем у самого правителя Ирхмаана, но так ли это на самом деле, никто не знал. Слуги, когда-либо работавшие в доме этого человека, боялись и слово молвить про него самого и его богатства, поэтому люди и стали побаиваться его. Чего только о Джавхаре не говорили… Но сейчас он был здесь, в окружении своих гостей и приятелей, и казался белой вороной на фоне других гудящих посетителей таверны. Этот уже преклонного возраста мужчина почти безмолвно сидел в компании других купцов, изредка попивая пиво из неряшливой деревянной кружки так, чтобы каждый сидящий возле него человек мог оценить первоклассную работу самых высокооплачиваемых ювелиров страны на его длинных пальцах.
- Джавхар, - обратился к нему один из купцов, уже слегка покачиваясь из стороны в сторону, – Я слышал, что одно из своих колец ты нашел среди красных песков!
- Твоя правда, - смиренно отозвался тот, совершив поклон головой. – Мои люди нашли его, - он указал на аккуратный перстень с большим рубином на одной из рук. – Недалеко от Великого караванного пути.
- Я слышал, там недавно снова было нападение иррингов! – сказал кто-то из купцов.
- Три каравана так и не дошли до Гелиси, хотя до этого их видели в Тузере! – произнес второй.
- В этом Астарху невесь что творится! – возмутился третий. – И когда их правитель заставит иррингов спрятать свои сабли в ножны?! Ездить торговать туда становится опасно с каждым годом все больше и больше. Слышали, что говорят о старике Али, торговце золотом с северного побережья? От него и других людей его каравана не осталось и следа!
- Ну, - мягко засмеялся Джавхар, приглаживая свою седую бороду. – Слава богам, Али получил по заслугам. Он был обманщик еще тот. Наживался на всем, что видел. Жадный какой, ух. Каждую медную монету считал, – купец замолчал, задумчиво рассматривая деревянную кружку. – А вот других караванщиков жалко. И Рамида – какой у него шелк был, ах! Мои жены только его ткани просили в подарок. И Низама – такой чудной человек, слова на языке Астарху сказать не мог, а возвращался в Ирхмаан с пустыми сундуками и полными кошелями золота. И старика Мухтади помните? Да… его тоже жалко. Как и предсказывали ему, что сгинет там же, где и его женушка, так и помер средь жарких песков… да еще и сына с собой прихватил…
- Смышленый был мальчонка, – отозвался один из купцов. – Помню, как Мухтади меня с ним знакомил, когда тот был ещё подростком… Этот, я подумал тогда, не пропадет…
- Да, - согласился Джавхар. – Хоть и был он Мухтади не…
Неожиданно к их столу подошел незнакомец. Он бесцеремонно подставил табурет и, сев на него, снял с себя капюшон:
- Надеюсь, я могу к вам присоединиться, - скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он.
Полуденный Астарху встретил Хаифа привычным рабочим шумом. Во дворце вовсю кипела работа - служанки натирали до блеска мраморные лестницы и полы, юные наложницы рассаживали вновь привезенные со всего света диковинные цветы, перебрасываясь между собой веселыми рассказами и звонким смехом. А рядом с дворцовой кухней разгружались большие повозки с провизией и дорогим вином, привезенным купцами из-за моря. Хаифа добровольно вызвался помогать носить тяжелые кувшины с любимым хмельным напитком Гелиси - вишневым элем, привезенным из Ирхмаана. В тайне юноша надеялся, что ему перепадет хотя бы кухоль пьянящего, сладкого, словно патока, нектара. Который он так любил в юности. Казалось, один глоток эля может вернуть юношу в родные земли. Домой. Там, где он вырос.
Работа была закончена, когда солнце уже клонилось к закату. Пожилая кухарка похвалила Хаифа за помощь и, заметив его взгляд в сторону ирхмаанского эля, великодушно выделила небольшой, но полный кувшин, добавив от себя немного диковинных фруктов. Дневная суматоха, гвалт да припекающее солнце вызывали лишь одно желание - спрятаться хоть ненадолго от всех этих людей в пьянящей прохладе сада. Даже он, буквально выросший в пустыне, среди песков, успел изрядно подустать за весь этот длинный, будто бесконечный день. Расположившись под раскидистой ивой у искусственного озерца, Хаифа с наслаждением втянул прохладный воздух, насыщенный запахом моря, а в его голову настойчиво возвращались события последних двух дней.
Было безумно стыдно за некрасивую, на его взгляд, сцену, за эти слезы, выставленные напоказ перед чужим человеком, его Хозяином… Никогда он не позволял себе быть слабым, даже когда умерла любимая мать, оставив его с убитым горем отцом. Даже сейчас, оставшись наедине с самим собой, он чувствовал, как горит от стыда лицо, да еще этот поцелуй, на который он так опрометчиво согласился. Нет, Анвар был с ним ласков, поцелуй более чем хорош, но… Лучше бы все было как прежде — их ругань, драки и повелительный тон со стороны наследника. В таком случае, Хаифа мог бы ненавидеть его с чистой совестью, сопротивляться обаянию мужчины и не чувствовать себя настолько доступным и потерявшим собственную гордость. Как ни крути, Анвар по прежнему оставался его хозяином…
Хаифа налил немного пряной жидкости в прихваченный кубок и с умиротворением прикрыл глаза, сделав первый глоток. Губы обжег до боли знакомый и такой родной вкус творения ирхмаанских пивоваров. Хаифа ужасно истосковался по дому, но стоило признать, что и дворец калифа постепенно переставал быть чужим местом. А его обитатели, в частности и его хозяин, Анвар, уже не казались сбродом эгоцентричных тиранов. Юноша бесспорно понимал поведение наследника в первый день их знакомства. Жестокостью он хотел указать рабу на его место, на пропасть между ними двумя. Однако из-за прирожденной мягкости мужчина местами давал слабину, а вскоре у него зародился интерес - как долго продержится птичка? Когда же она станет покладистой? И Хаифа было горестно в этом признаться, но сдался он достаточно быстро. Но разве ломали его? Нет. Его брало как раз теплое отношение Анвара, что было, откровенно говоря, странно, учитывая условия их знакомства.
Наконец, кувшин показал дно, и юноша, ощущая в голове и теле приятную расслабленность, поднялся со своего места и направился в покои. Прежние мысли больше не тяготили, в походке Хаифа чувствовалась легкость и неторопливость. Он, улыбаясь чему-то своему, плавно и грациозно, словно кот, пересекал коридор южного крыла. Как раз там, где находились их с Анваром покои. Из комнаты калифа приятно веяло пестрым ароматом гвоздики, и юноша, повинуясь какому-то совершенно ребяческому желанию, прикрыл глаза и позволил себе следовать манящему запаху. Будущий калиф, повернувшись спиной к огромному зеркалу, безуспешно пытался затянуть на поясе кушак из черного шелка, придать ему более чинный и благопристойный вид. Но ткань то соскальзывала, то образовывала совершенно неподобающие складки. Анвар уже тысячу раз пожалел, что так рано отпустил всю прислугу, решив, что сам вполне может справиться с затейливыми одеждами для особых случаев. И зачем только отец решил принять послов иррингов, если таковыми можно было назвать тех оборванцев, что сейчас находились в зале для приемов? Анвару совершенно не нравилась идея договора с этими людьми, а еще больше не нравилось то, что именно ему предстояло принять окончательное решение.
- Помочь? - раздался сзади голос Хаифа, и Анвар удивленно повернулся, застав того на пороге. Он даже не слышал, как в его комнату вошли.
- Если не трудно, - слегка улыбнулся он, впрочем, от Хаифа не укрылась некоторая напряженность во взгляде и нервность в движениях. - Никак не могу справиться с этим заморским шелком, так и норовит выскользнуть из рук.
- М, какой-то праздник? - поинтересовался юноша, ловко принявшись завязывать края ткани в тугой узел.
- Нет. Прибыли послы иррингов, нужно обсудить с ними детали договора, - Анвар заметно поморщился.
- Иррингов? - руки на поясе калифа замерли.
- Да. Очередной виток политических интересов отца, в которых я обязан принимать участие. Ирринги хотят заключить с нами договор, согласно которому они прекращают нападения на караваны торговцев, - Анвар пожал плечами, не особо желая продолжать эту тему.
Хаифа передернуло.
- Договор? - глухо вымолвил он. - После всех бед, которые они принесли вашим и соседним землям?.. Да они не заслуживают права на существование! Не то что... - он осекся. - Никогда не понимал народ Гелиси... вы какие-то...
- А что ты предлагаешь? Войну? - ухмыльнулся наследник, сложив руки на груди.
- Кажется, своими нападениями на мирный люд ирринги не дают выбрать что-либо другое... - поморщился Хаифа. - Не понимаю... неужели ты их защищаешь?
- Хаифа, ты казался мне умным человеком, намного умнее тех, что меня окружают, но ты ничего не смыслишь в политике и военном деле. Пустынники никогда не будут драться у стен нашего города, а нашим людям попросту не выжить в сражении с ними в Айзерее. Она их дом - каждый бархан, движение ветра знакомы им с рождения. А на помощь других стран не стоит и надеяться. Поэтому — да, мы заключим с ними договор, - губы будущего калифа сжались, взгляд снова словно покрылся льдом и стал строгим, даже в чем-то упрекающим.
- Они... убийцы, - прошептал Хаифа, отводя взгляд в сторону. Перед глазами, словно по щелчку пальцев, появились картины недавних событий - суета и клубы пыли, лошади, несущиеся прямо на них, крики женщин и хищные прищуры темных глаз, наполненных звериной злостью и жестокостью.
- Политика - довольно грязное дело. Приходится пренебрегать мнением единиц ради блага целого народа. Тем более, Хаифа, не в твоей власти влиять на решения калифа. Как и мои, впрочем.
- Разве... - удивился юноша. - Разве я указывал тебе, что делать? Я просто сказал, что не вижу логики в том, что великая держава Гелиси струсила перед напором кочевиков и так боится потерять поддержку своих людей, что готова идти на уступки перед какой-то... ничтожной кучкой вооруженных бандитов! - с долей насмешки тут же выпалил он.
- Ты не видишь логики в словах своего правителя? И считаешь его трусом? - усмешка Анвара стала совсем недоброй, горячий нрав делал свое дело. - Обида за смерть родных ничто по сравнению с предполагаемой гибелью тысяч людей.
-А кем другим может являться калиф, если готов уступить такому воинствующему народу! Никто не может поручиться, что они станут придерживаться условий договора. А раз Гелиси так страшна война с ними, не трудно догадаться, кто сядет вам на шею...
- Кажется, ты забыл свое место, Хаифа, - в голосе наследника появились гневные нотки. - Не след мальчишке, купленному для ублажения своего господина, высказывать сомнения в правильности его суждений. И уж тем более - называть трусом своего калифа.
Хаифа задохнулся от обиды. Нет, приблизительно это он и рассчитывал услышать в ответ на свой совсем неуместный и дерзкий вопрос, но чтобы это так задевало... юноша даже не думал. Упрямо поджав губы, Хаифа круто развернулся и уже было собирался как можно быстрее выйти из этой проклятой комнаты, как его руку крепко сжали.
- Не торопись, - с легкой ухмылкой произнес Анвар, в очередной раз показывая свое превосходство. И юноша разозлился еще больше. Не помня себя от злости, он начал наносить калифу один за одним быстрые и сильные удары, получая такие же в ответ. И неизвестно, чем бы все это закончилось, не появись на пороге правитель Гелиси.
Двое телохранителей тут же растащили дерущихся в стороны, руки Хаифа оказались вывернуты так, что ему пришлось немыслимо изогнуться, чтобы хоть немного ослабить боль. Калиф сделал незаметное движение головой, и стражники, ударив парня по ногам, заставили его опуститься на колени.
- Как ты посмел, раб, ударить своего господина? - и не дожидаясь ответа Хаифа, Икраам повернулся к сыну. - Что же ты, Анвар, настолько мягок со своими наложниками, что поднять на тебя руку для них - самое обычное дело?
После этих слов калиф приблизился ко все еще стоящему на коленях юноше, довольно грубо приподнял его за подбородок, не обращая внимания на испепеляющий взгляд, и продолжил:
- Думаю, на его теле прекрасно будет смотреться рабское клеймо, предпочтительно на самом видном месте. Чтобы все видели, кому он принадлежит, да и сам об этом не смел забыть.

Глава 7

Глава 7.

На точеном белоснежном запястье застучали меж собой золотые кольца браслетов, перекатываясь по ручке к вытатуированной буковке «А» возле изгиба локтя. Зашуршала дорогая, тяжелая ткань, волнами спадая с нежных плечиков, усыпанных россыпью веснушек. Огненные кудри нежно спали вниз, прикрывая стыдливую наготу тела рабыни. Раяна пристально рассматривала себя в зеркале, пока младшие рабыни, словно пчелки возле пасеки, суетливо вертелись возле нее, прихорашивая перед ужином.
- Прикажете надеть сережки с ониксом или?.. – начала одна из них, держа в своих ручках шкатулку со всевозможными украшениями.
- Изумруды, – резко отчеканила Раяна, смерив рабыню суровым взглядом своих темно-зеленых глаз.
Девушка тут же подала требуемое и отошла в сторону, к небольшой группке молодых женщин, увлеченно что-то обсуждающих.
- Поговаривают, что новый фаворит молодого калифа отослан из дворца за очередной проступок…
- Я слышала, что он вел себя непозволительно с первого дня, неудивительно, что господин Анвар потерял терпение…
- Глупый… Ни для кого не секрет, насколько щедр и ласков будущий наследник к своим любовникам. О таком хозяине можно только мечтать…
- О чем это вы там говорите? – повернулась к ним Раяна. – Неужели то, что я услышала, правда?
Все та же девушка, прислуживавшая рабыне, утвердительно кивнула, продолжая:
- О да, ходят слухи, что тот наложник окончательно потерял его расположение, и теперь господин озабочен поисками нового фаворита, – девушка внезапно понизила голос до шепота. – Говорят, калиф Икраам очень надеется, что это будет женщина, которая сможет родить на свет следующего наследника Гелиси…
- Принесите мне мое белое платье! – тут же приказала Раяна, втайне надеясь, что выбор Анвара, как и до того, как при дворе появился этот мальчишка, падет на нее.
Две девушки тут же вышли и уже спустя минуту принесли невесомые одежды из струящегося белого шифона, что так прекрасно смотрелся на точеной фигурке Раяны. Тонкую талию перехватил искусно расшитый кушак такого же снежно-белого цвета, а сама одежда более подчеркнула все прелести тела рабыни, чем скрыла их.
Когда рыжие волосы были заплетены в пышную косу, в которой поблескивала лента, украшенная драгоценностями, а глаза искусно подведены сурьмой, Раяна набросила на голову тонкий платок, рассудив, что стоит выглядеть целомудренней в глазах обоих правителей, от этого зависело ее положение и влияние на других рабынь во дворце. Которое, к слову, стало падать с появлением этого непокорного парня.
С наступлением вечера суета в женском гареме прекратилась. Девушки расселись по пуфикам, разглаживая складки на своих одеяниях, некоторые с надеждой смотрели на вход, готовые в любой момент подняться с места, чтобы похвастаться перед калифом своими прелестями. Раяна прикрыла лицо полупрозрачной вуалью, и никто бы в жизни не подумал, что это она, если бы не ее темно-зеленые глаза и рыжеватые ресницы.
- Калиф идет! – прошел шумок по широкой зале, и наложницы тут же поклонились: на пороге появился Анвар.
Мужчина придирчиво рассматривал каждую из тех, на кого ему советовали обратить внимание. Взгляд его остановился на зеленых глазах, отчего-то сразу напомнивших о непокорном Хаифа. Эту женщину он узнал бы из тысячи, в свое время они были более, чем близки, так почему бы не забыться в ее объятьях и сейчас?
- Раяна, подойди, - наконец сказал он, разрывая тишину.
Девушка неторопливо подошла к калифу, слегка поклонилась и, улыбнувшись своими красивыми глазами, произнесла:
- Благодарю Вас, мой господин.
Каша в миске казалась совсем несъедобной, но это было лучше, чем ничего, поэтому Хаифа, как ни тяжело давалось ему проглотить содержимое каждой ложки, всё равно ел пресную жижу, чтобы хоть как-то заглушить чувство голода. Вопреки словам калифа, Анвару явно не захотелось портить его тело отметиной, тем более, что одна уже была, хотя наследник трона Гелиси вряд ли знал об этом. Хаифа сослали на рудники, под границу Ирхмаана, так что юноша повстречал разных людей, в том числе и выходцев со своей родины. Здесь все пребывали по разным причинам – для кого-то это была возможность заработать хорошие деньги для содержания семьи, кто-то пытался забыться в постоянной, беспощадной работе, убегая от трудностей или пережитого горя, а были и такие, как Хаифа — те, кого наказывали хозяева. Вина некоторых, видимо, была настолько велика, что господа не питали снисхождения даже к девушкам, и они также могли оказаться здесь. А уж юношей Хаифа повстречал уйму, хотя иногда были и такие, что от женщин не отличишь. Причем не только внешне, но и по поведению. Таким было очень тяжело освоиться в подобном месте.
Работа на рудниках была не просто тяжелой – она отнимала все силы, что, вкупе со скудной едой и небольшим количеством воды, делало жизнь в таких условиях просто мучением. Вот уже три дня Хаифа не видел солнца, просыпаясь от грохота цепи по решеткам камеры, в которые расселяли таких, как он, провинившихся перед своими господами. Спина болела от сна в холодном сыром помещении, и лишь благодаря природной выносливости юноше удалось не заболеть.
- Поди сюда, красавчик, - обратились к нему, но он сделал вид, что не слышит. Уж слишком яркой перед глазами стояла вчера увиденная картина – ради хоть какой-то пощады белокурый парнишка лег под одного из стражей. Хаифа их увидел случайно. В очередной раз перепутал камеры. И только боги знают, как ему удалось остаться незамеченным и не понести наказание за вольное разгуливание по руднику. – Я же вижу, что ты не спишь, - раздался голос уже ближе. – Ну же, хороший мой, ну что ты ломаешься, - тяжелая мужская рука взяла его за плечо в попытке развернуть. Хаифа с силой дернулся, почувствовав сквозь грубую ткань рубахи прикосновение горячей мозолистой ладони, больно сжавшей его плечо. Не хватало еще, чтобы его лапали какие-то бандиты, в чем по отношению к этому мужику сомневаться не приходилось.
Но, к счастью, ответить юноше не дал второй стражник, появившийся словно из ниоткуда:
- Эй, Борип! - позвал он своего напарника. - Ты любовничков господ не трожь! - пригрозил он. - Забыл что ли, как Сулима за ту маленькую шлюшку отделали?
Борип грязно выругался, отчего Хаифа скривился. Он не раз на рынке слышал говор простаков, с которыми торговал отец, но все-таки слушать ругань было неприятно, особенно после недолгого пребывания во дворце калифа.
- Раз так! - грозно продолжил стражник. - То вставай, конфетка! Нечего отлеживаться, - он потянул Хаифа на себя за волосы, но юноша мужественно вытерпел это, не сказал и слова поперек. И хотя он провел здесь совсем мало времени, уже успел привыкнуть и к насмешкам, и к такому обращению стражи. А каждую ночь, когда Хаифа безрезультатно пытался уснуть на полу грязной камеры, перед глазами так и стоял образ Анвара, и юноша поневоле задумался, а прав ли он был на самом деле?
Калиф всегда относился к нему с терпением. Никогда не наказывал просто так. Он был справедлив и в меру мягок, как и положено быть настоящему правителю. И как бы Хаифа не хотел признаваться себя в этом, но ему не хватало взгляда темно-карих глаз.
Остаток недели прошел относительно спокойно - больше его трогать не пытались, предпочитая обходить стороной, узнав, кому он принадлежит. Впрочем, на качестве и количестве еды это никак не отразилось, работы меньше не стало, да Хаифа и сам на подобное не надеялся. В последнее утро его недельного наказания парня довольно грубо вытащили из камеры. У дверей, в которые он вошел, казалось, вечность назад, его ждал все тот же охранник, на корню пресекший все похотливые взгляды в сторону Хаифа. Он вернул юноше его собственную одежду, велел смыть с себя пыль и грязь шахты - через два часа они отправятся во дворец калифа.
После сырых и холодных подземелий каменоломни жаркое солнце Айзерейской пустыни обжигало каждую частицу тела, хотя Хаифа и вырос в не слишком-то благоприятных условиях. Поэтому путешествие в повозке обрадовало его куда больше, чем в прошлый раз, когда его везли сюда для отбывания наказания.
Когда же юноша очутился перед знакомыми и в какой-то степени родными стенами дворца калифа, он почувствовал, как в груди заныло. Все-таки по этому месту он порядком успел соскучиться, как и по человеку, который скрывался за одной из многочисленных дверей. От воспоминаний об Анваре у Хаифа вспотели ладони. Из повозки он выбрался самостоятельно – работа его личной стражи закончилась, как только за ними закрылись ворота дворца. Тело нещадно ныло, словно каждая клетка запомнила холодную кладку каменного мешка, служившего ему домом целую неделю; красный песок скрипел на зубах, а после изнуряющей жары хотелось окунуться в прохладную воду. В высоком мужчине, подошедшем к нему, он узнал управляющего хозяйственными делами.
- Спать теперь будешь среди остальных слуг. У тебя есть полчаса, чтобы привести себя в порядок и переодеться в рабочую одежду. За сегодня ты должен очистить купальни на втором этаже, в том числе и господина Анвара.
Сначала Хаифа сильно удивился. Но потом лишь кивнул в ответ управляющему и побрел к купальне прислуги, которая сейчас, к счастью, пустовала. Смыв с себя не только пот, но и никчемные мысли, юноша быстро оделся в полученную серую грубую одежду рабов, такую же, какую ему выдали в самый первый день его пребывания во дворце, и направился к купальне калифа в надежде встретить человека, по которому так сильно скучал всю эту неделю.
Несмотря на настойчивое желание Анвара выбросить из головы непокорного раба, образ Хаифа никак не желал уходить из мыслей наследника. Каждую ночь, встречаясь взглядом с ублажавшей его Раяной, он видел перед собой серо-зеленые глаза наложника. Плавные, очевидно соблазняющие движения откровенно раздражали мужчину, стоило ему вспомнить юношу, отношения с которым больше напоминали хождение по раскаленным углям. Казалось, в их неловкой близости, сопровождаемой чаще всего дракой и взаимными оскорблениями, было куда больше чувственности, чем в искусных движениях ласкающей его рабыни. Парень был искренен, горд и честен, какими бы резкими и неподобающими не были слова и действия в адрес его, Анвара. В то время, как от Раяны исходили волны фальши, было совершенно очевидно, что эта женщина больше всего на свете желает власти и положения, чем любви со стороны будущего калифа. Впрочем, любви он ей и не обещал, сразу поставив условие, что, вопреки словам отца о желательных внуках, она будет всего лишь любовницей.
Вот и сейчас, ощущая движение губ и языка Раяны на своем члене, Анвар больше всего желал, чтобы на ее месте оказался Хаифа, непокорный, сильный и от этого не менее привлекательный юноша. И то ли боги решили исполнить его желание, то ли колесо судьбы сделало очередной виток, но стоило мужчине чуть повернуть голову, как он увидел в дверях знакомую статную фигуру, заметно вздрогнувшую, встретившись с ним взглядом.
- Хаифа, - выдохнул мужчина, изливаясь в точеный ротик, обрамленный алыми губками.

Глава 8

Глава 8.

Багряное солнце скрывалось за горизонтом, и Хаифа безотрывно смотрел на собственную тень на залитой оранжевым светом стене. В голове не было ни одной связной мысли, только лишь неподвластный ему поток чувств, ассоциаций, который словно лавина, разрушал и без того слабые надежды. Юноша до сих пор не мог определить свое отношение к увиденному. Да и в голове как-то не укладывалось, что испытал он что-то напоминающее шо. В пустынных коридорах дворца стало неестественно холодно и одиноко - он так ждал этой встречи…Картина, представшая его взору, не желала уходить из памяти, а в ушах все еще стоял тот тихий стон с его именем. Что это значит?
Проглотив ком в горле, юноша принялся за работу, стараясь больше не отвлекаться на подобного рода размышления. Не хватало еще, чтобы Акиль, его напарник, потом нажаловался управляющему, что Хаифа отлынивает или делает свою работу неподобающим образом.
Дела в дворцовых конюшнях отнимали ничуть не меньше сил, чем рабский труд на рудниках - там приходилось разбивать холодные камни, отыскивая в них драгоценные жилы, в то время как здесь заботы требовали благородные животные. Последние три дня он только и делал, что начищал сбрую, вычесывал конскую гриву и убирал в конюшнях. Так что к ночи, когда Хаифа заканчивал работу, он чувствовал себя совершенно разбитым и утомленным, к тому же, он все-таки заболел после сырых шахт. Оставалось лишь принести пару ведер воды и разлить их по поилкам для лошадей, и Хаифа, решив, что это может подождать пару часов, прилег на стог сена в наиболее чистом углу. В итоге, едва прикрыв глаза, он задремал.
Будущий калиф вот уже два дня не мог найти времени, чтобы поговорить со своим наложником обо всем произошедшем. С одной стороны, отец был прав - Хаифа позволял себе слишком многое, но, с другой стороны, недели, в течение которой он пытался забыть о непокорном мальчишке в объятиях Раяны, хватило, чтобы понять, как важен для него парень. Без него было скучно, не хватало огонька и блеска то задумчивых, то разозленных серо-зеленых глаз.
Войдя в широкие ворота конюшни, где, по словам управляющего, должен трудиться Хаифа, Анвар огляделся, ища взглядом стройную фигуру, пока не наткнулся на спящего в углу юношу. Приблизившись и присев на корточки возле него, наследник трона невольно улыбнулся и осторожно протянул руку, чтобы убрать волосы с его лица, скользнув пальцами по щеке. Мгновенье, и аккуратный носик забавно поморщился, и Хаифа открыл глаза. Почему-то именно сейчас они были по-особенному яркими и красивыми. Анвар тут же почувствовал облегчение, встретившись со взглядом этих глаз. Он боялся, что после шахт они поблекнут, и в них не будет того задорного огонька, что так тронул его сердце. Но он был. И от этого дышать стало легче. Будущий калиф залюбовался раскинувшимся перед ним зрелищем, травинками, запутавшимися в волосах наложника, немного сонным выражением лица…
- Хаифа… - проговорил он, отбрасывая непослушные волосы и заодно отвлекаясь от непрошеных мыслей, не самых уместных в данный момент. – Как ты… - но договорить ему не дали. Теплые сильные руки юноши обвили его шею и потянули вниз. Подразнив калифа горячим дыханием, Хаифа легонько укусил Анвара за нижнюю губу, словно прося о большем, и ему не пришлось просить дважды. Ухоженные ладони будущего калифа прошлись по стройному телу юноши, сильнее вжимая его в золотистое сено, сохранившее в себе частицу солнца. Языком скользнув между приоткрытых губ, Анвар принялся исследовать желанный рот, ласкать небо и пытаться проникнуть глубже, словно для того, чтобы выпить всю душу из этого тела. Дабы Хаифа принадлежал только ему не только как наложник, но и гораздо больше...
Юноша всхлипнул и отстранился от калифа, не открывая глаз. Анвар наблюдал за ним, ожидая того, что он скажет, но Хаифа молчал. Он плохо понимал, что хотел показать мужчине своим внезапным желанием, однако противиться этому порыву не было никакого смысла, потому он и поступил так. Юноша скучал по Анвару, и сейчас, когда тот оказался так неприлично близко, с трудом мог с собой совладать. Ему не хотелось начинать этот разговор первым. По сути, он даже не имел права спрашивать у своего господина об этом. Но у них с Анваром никогда не было нормальных отношений, приличествующих наложнику и их хозяину, а значит - и не стоило что-то менять.
- Хаифа, посмотри на меня, - проговорил Анвар и через мгновение добавил: - Пожалуйста…
Он склонился совсем низко, по прежнему не убирая рук с талии парня, и продолжал медленно поглаживать горячую кожу, наслаждаясь ее гладкостью.
- Я не хочу смотреть тебе в глаза, когда задам этот вопрос… - наконец-то послышался голос Хаифа, ласкавший слух будущего наследника, словно ручеек. - Скажи, что ты чувствовал, проводя ночи с той рабыней? Я знаю, что ты был с ней… Управляющему лишь в радость указать мне мое место, - усмехнулся Хаифа, несмело зарываясь в жесткие волосы калифа. - Тебе было хорошо с ней?
- У Раяны много талантов, в том числе и в умении доставить удовольствие. Но я ничего не чувствовал, кроме похоти, и мне жаль, что ты стал свидетелем подобной сцены, - темные глаза внимательно рассматривали тело парня, освещенное неверным светом.
- Мне было важнее услышать это от тебя, чем ломать голову самому, - Хаифа на мгновенье открыл глаза и тут же прикрыл их, потянувшись к губам наследника в надежде насытится им и его поцелуями.
Анвар, лукаво улыбнувшись в ответ, накрыл его губы своими, возбуждая опрокинутого на сухую траву парня легкими поглаживаниями по твердому животу. С удовлетворением уловив сбившееся дыхание, наследник продолжил ласки, спускаясь кончиком языка к шее, осторожно прикусывая кожу. И вдруг его глаза распахнулись. Отметина. У Хаифа была отметина! Обычно хозяева заказывали татуировку для своих любимых рабов, чтобы те всегда знали, кому принадлежат. У Раяны была такая на руке возле локтя. Она сама выпросила у Анвара вытатуировать его монограмму, когда они были особо близки, и калиф не видел причин, чтобы отказывать ей в этом. И у Латифа, по словам Раада, была маленькая буква «Р» где-то на бедре. Но здесь… татуировка была и у Хаифа… у него на шее. Значит ли это, что у него прежде был хозяин? Что все это время он притворялся белым ягненком, на самом деле таковым не являясь? Осознание подобного разозлило наследника, и он, практически зарычав, с силой сжал запястья юноши в левой ладони. Ревность затуманила разум мужчины, и свободной рукой он разорвал на юноше тонкие штаны.
- Анвар! - в ужасе забился под ним тот, не понимая такую резкую смену его настроения.
Но будущий калиф практически не слышал его голоса, в ушах звенело от бешенства и неконтролируемой ярости. Да как посмел этот мальчишка ему отказывать! Да глядя только на одну его внешность, можно было сразу разглядеть в нем далеко не невинного мальчика из пустыни!
- Никогда, значит? Бедный мальчик, попавший в рабство и страдающий от тоски по родителям! Или, может быть, по предыдущему хозяину?
- Что ты такое говоришь?! – в сердцах вскрикнул Хаифа, с трудом вырвавшись из-под Анвара. Не медля и секунды, юноша сильно ударил его по щеке, и, пользуясь минутным замешательством, попытался ускользнуть от словно с цепи сорвавшегося наследника, стыдливо придерживая на своем теле остатки разорванной ткани. Однако далеко уйти Хаифа не удалось. Анвар схватил его за запястье и, развернув к себе, с силой ударил кулаком в лицо, отчего у юноши из носа хлынула кровь. На этом будущий наследник не остановился, продолжая наносить яростные удары в грудь и живот наложника.
У юноши потемнело в глазах, давать отпор не было ни сил, ни желания. Хаифа и так понимал, кто победит. Руки Анвара грубо прошлись по его телу, словно в попытке принести удовольствие, на деле оставляя за собой только следы от ногтей и саднящую кожу. Будущий калиф впился грубым поцелуем в губы Хаифа, ощущая солоноватый привкус крови, свободная рука скользнула между ягодиц юноши, палец слегка надавил на вход.
- Ну давай же, Хаифа… Скажи, что тебе не нравится… Ведь я же мужчина, да и твой хозяин к тому же…
Юноша только прохрипел что-то в ответ, сделав несколько слабых попыток вырваться, за что был избит снова, так что вскоре совсем утих, отдав всю власть над собой в руки своего хозяина. Подобное поведение немного отрезвило наследника, и следующий поцелуй был куда менее жестоким. Анвар понимал, что слишком поторопился с выводами, не спросив, откуда могла появиться эта метка на шее, но остановиться уже не мог. Он подтянул юношу ближе к себе, сокращая расстояние между их телами, и надавил на сжатое кольцо мышц, проникая внутрь его тела. Юноша сдавленно зашипел и рефлекторно сжался, на деле понимая, что делает себе только хуже. Внутри него все горело, а Анвар еще даже не переходил к более активным действиям. Хотя куда хуже? Ответа на этот вопрос у Хаифа не было, и он надеялся, что и не получит его. Хотя и понимал, что шансов на это не так уж и много. Однако, будущий калиф продолжал свою пытку, предусмотрительно подготавливая юношу. Все-таки, как бы зол Анвар на него ни был, сделать по-настоящему больно не мог. Остатки разума твердили ему сдерживать свои инстинкты. Мужчина покрывал поцелуями лицо и шею Хаифа, стараясь не оставлять и кусочка, где бы не коснулись его губы. Этот парень теперь принадлежал ему, только ему…
Хаифа сдавленно зашипел и выругался, когда вместо смазанных слюной пальцев внутри оказался горячий член калифа. Анвар остановился, давая юноше привыкнуть. Он гладил его стройное тело в попытке успокоить, только Хаифа было все равно. Он готов был стерпеть любую боль, любое унижение, пусть этот человек делает все, что захочет, но растоптать его гордость у него так просто не получится. Юноша до сих пор не понимал, с чем связана такая перемена в настроении калифа. На душе тут же стало как-то пусто и в тоже время противно. Будто вот-вот вывернет. И это было куда поганее, чем если бы Анвар с позором наказал его прилюдно и заставил, словно преступника, идти по улицам города, давая люду возможность плюнуть ему в лицо или кинуть камень. Да пусть на его теле не осталось бы места, куда бы не достала плеть, или ему отрезали язык за проявленное неуважение и грубость. Бывает, телесная боль причиняет меньше страданий, чем боль душевная. И сейчас, когда болезненные, резкие толчки не приносили даже отголоска удовлетворения, Хаифа понимал это как никогда. Он для Анвара не более, чем раб. Был. И останется им же. И какие бы чувства не проснулись у них обоих по отношению к друг другу, ничего никогда не изменится, потому что всегда будет так – калиф и наложник.

Клубы пыли поднимались над старой дорогой, давно разбитой копытами лошадей, но это был самый короткий путь в столицу Ирхмаана. Четверо всадников в черной одежде, застегнутой наглухо, чтобы защититься от песка и горячего воздуха, стремились как можно быстрее добраться к своему правителю, чтобы сообщить важную весть. По мере достижения ими цели пески сменялись твердым грунтом, и вот на горизонте появились очертания города, а за ним – и океан.
Калиф Танас-Висам, что переводилось со священного диалекта как «божественная мудрость», с нетерпением ждал своих воинов, посланных во все стороны света за ответом, который он больше всего хотел узнать. Несколько лет назад его любимая жена покинула мир живых, и из действительно близких людей остались только дочери – Аши и Мохаль. Последнюю волю своей жены Танас-Висам не мог не исполнить. Именно поэтому сейчас он с нетерпением ожидал благих вестей от своих людей в надежде, что они нашли то, что он так давно искал по всему миру…
Ворота Сури-ла-Нан отворились перед путниками на закате, когда каменные стены башен окрасились в пурпурный цвет. Калиф, забыв о правилах этикета, лично вышел встречать долгожданных гостей, чтобы пригласить к столу и выслушать вести из дальних уголков мира.
Наемники, год назад отправленные в далекий путь, по очереди поведали калифу о своем путешествии.
- Скажи мне, Сан-Рахмат, нашел ли ты на Севере то, что жажду получить обратно я всем сердцем? - обратился калиф к одному из путников, наблюдая, как тот делает большой глоток ароматного чая.
- Долог был мой путь, господин, - начал путник. – Когда еще, казалось, день назад мой конь нес меня по пыльным дорогам под палящим солнцем, здесь встретили нас тьма и тишина, разрываемая лишь хрустящим снегом под копытами лошади. Северяне – полный духовной и телесной силы народ. Иначе им не выжить, настолько суровы природные условия. Приходится оборачиваться в несколько теплых шкур, чтобы спастись от лютого холода, бушующего там большую часть года. Но сами они горячи, воины мужественны, а женщины так же прекрасны и отважны, как и сильны. Гаремов там не держат, что удивительно, а всю работу по дому выполняет жена, ухаживая за мужем, родителями и детьми. Я не смог пересечь и половины огромной снежной пустыни, но уже в начале пути было понятно, что мне не найти и следа того, что я искал.
Выслушав его рассказ о диковинном холодном крае, Танас-Висам обратился ко второму мужчине, чье лицо было испещрено многочисленными шрамами, полученными в бою много лет назад.
- Что расскажешь ты, Касим? Какие вести ты принес с Востока?
- Ничего, - словно гром среди бела дня, хриплый голос луной пронесся по залу. – Восточники все так же беззаботны и легкомысленны. И думать ни о чем, кроме веселья, не могут. Их земли укрыты необычайной красоты травянистым покровом, а на деревьях растут плоды непередаваемого вкуса. Не было и дня, чтобы этот народ что-либо не праздновал. Не было бы дня, чтобы я не мечтал вернуться на родину как можно скорее.
Калиф Танас-Висам засмеялся. Касим был единственным из сидящих здесь путников, кто вырос в стенах этого дворца. Правитель знал его как свои пять пальцев. Угрюмее и нелюдимее человека он не встречал. И хотя для кого-то это покажется большим недочетом, калиф не мог не нарадоваться, каким исполнительным и преданным ему и своей державе был Касим.
-Что ж, - вдоволь насмеявшись, Танас-Висам повернулся к следующему путнику. – А что расскажешь ты?
- По вашему приказу я отправился на юг, мой господин, – заговорил Рашид, самый молодой из посланников. - Мой путь пришелся на Великую Айзерейскую пустыню, по тропам караванов и одиноких торговцев, чьи сундуки с трудом закрывались из-за лежащих в них диковинок и драгоценностей. Узнал я от них немало, но и столько же времени ушло. Торговцы вдоволь жаловались на смерти караванщиков от сабель иррингов, изобилие различных рабов на невольничьих рынках. Именно там я и встретился с Юсуфом, которому так же, как и мне, удалось уловить след…
- И?! – возбужденно прервал его Танас-Висам, тут же поднявшись на ноги. Мужчина буквально навис на Рашидом, упираясь руками в прочную поверхность деревянного стола.
Юсуф, доселе сидевший, закутавшись в темные ткани, снял капюшон плаща. Раскосые серые глаза в упор смотрели на калифа Ирхмаана. Путник приоткрыл обветренные губы и сказал. Одно лишь слово.

@темы: Ориджиналы, 18+, Ханан, Не нервничайте - слэш, О мальчиках и отношениях, Bermuda Cross, Suchtig

---

"Ханан"

Название: "Ханан"
Авторы: Anita Suchtig, rakkaus
Бета: Orava.
Размер: макси
Статус: закончено
Рейтинг: NC-17
Жанры: слэш, романтика, ангст, фэнтези, сказка

Глава 1.

Глава 1.
Палящее солнце заходило над Великой Айзерейской пустыней. По горячим пескам медленным шагом шли три десятка верблюдов с поклажей и столько же лошадей, тянущих за собой повозки с товаром. Хаифа размерным шагом ступал по раскаленной почве, ведя за поводья своего мехари*, сильно нагруженного дорогими тканями, купленными на рынке в Тузере. Вот уже с пол-луны караван направлялся оттуда на восток, в столицу могучей державы Гелиси, Астарху. Кочевники почти никогда не задерживались на одном месте больше, чем на несколько суток. Ничего сокровеннее безлюдных и необъятных просторов пустыни для этих людей не было. И ничто не могло сравниться с этим сладким чувством свободы, что ощущали они, находясь среди моря красных песков.
Хаифа вдохнул все еще горячий после знойного дня воздух и скользнул взглядом по верблюдам с товаром, что они везли. Не хватало только потерять что-то в дороге, на счастье другим кочевникам или того хуже, разбойникам, что так часто по пятам следовали за караванами. Вспомнив о пустынных грабителях, юноша чертыхнулся про себя. Вот уже несколько ночей мужчины спят неспокойно. Старика Саида преследуют видения о нападении на караван, только никто не может найти и малейший след преступников, что ужасно настораживало.
- Выжидают, - уверенно говорил торговец золотом Али, перебирая своими сухими и непривычно длинными пальцами четки, сделанные из красного дерева. – Как бы добраться нам до главного караванного пути за пару дней, не то плохо дело будет.
Только верблюды сильно уставали из-за накатившей, будто специально, небывалой жары. И, хотя караван делал привалы глубокой ночью, продолжая свой путь на рассвете, преодолеть оставшееся расстояние за несколько дней казалось невозможным. И это сводило Хаифа с ума. За двадцать лет своей кочевой жизни ему не раз приходилось наблюдать облавы разбойников, и каждый раз эти налеты приносили с собой не только материальные потери, но и смерти многих людей. Однажды, после очередной такой стычки Хаифа потерял мать, поэтому любое воспоминание о разбойниках болью отзывалось в его сердце.
Вскоре с юношей поравнялся упитанный господин, полностью обвешенный золотом и дорогими тканями, на двугорбом верблюде, который считался большим богатством для любого купца. Мужчина приспустил тяжелую складку ткани, что закрывала почти все его лицо, открывая доступ только к глазам, и произнес:
- Мы остановимся вон за тем перевалом. – указал он вдаль морщинистой ладонью, на пальцах которой тут же заблестели рубины и сапфиры. – Будь настороже сегодня ночью… Сдается мне, она будет очень длинной…
Отправив разведчика впереди себя, караван двинулся к горной гряде, которая на сегодняшнюю ночь должна была стать местом отдыха для уставших лошадей и верблюдов. Прошло не более получаса, прежде чем Джавад вернулся, через его седло было перекинуто тело, замотанное в какие-то тряпки. Он скинул его на песок и обратился к Али:
- Он что-то говорит про брошенный неподалеку караван. Не к добру это, господин.
Али оглядел неизвестного и заставил двоих наемников, охраняющих караван, поднять его. Взору Хаифа и остальных предстал немощный старик, израненный, очевидно, напавшими разбойниками.
- Там… - он указал на северо-запад. - На мой караван напали… Моих людей убили и забрали товары… Думали, что я мертв, и не забрали мое золото… Я спрятал его в песках неподалеку.
Глаза Али при слове "золото" загорелись жадным огнем, и, после долгих расспросов и убеждений остальных торговцев, было решено отправиться в сторону, куда показал старик. Его самого взяли с собой, чтобы точнее показывал дорогу. Впрочем, идти оказалось совсем немного, и, повернув за бархан, путники увидели брошенные тюки с поклажей, которая, видимо, не заинтересовала иррингов, одно из самых многочисленных племен, занимающихся разбоем. Брали они в основном лишь драгоценности да угоняли рабов, чтобы продать на невольничьих рынках Астарха или Мефала.
Караванщики спустились со своих коней и верблюдов, разглядывая возможную добычу, как вдруг раздался оклик Джавада, возвестивший о том, что их окружают. Обернувшись, Хаифа увидел на горной гряде, оставшейся чуть поодаль, с десяток всадников, которые медленно спускались к ним. В их руках он заметил кривые сабли иррингов, которые, несмотря на свою нелепую форму, несли мгновенную смерть. Единственный оставшийся верхом, он приказал каравану разворачиваться, не дожидаясь разбойников - все же те были сравнительно далеко, да и спуск со склона нельзя было назвать легким. Но позади их раздался свист - из-за бархана появилось еще несколько десятков всадников. Прав был старик Саид - нападение на караван было неизбежно.
Хаифа потянул поводья на себя, разворачивая верблюда в другую сторону, тем временем придерживая тюрбан свободной рукой. Он уже слышал пока еще отдаленное ржание лошадей, и ему совсем не нравилось это явное преимущество разбойников. Как их могли так легко провести? Даже никто из старших, мудрых и уважаемых людей не заподозрил ничего такого, хотя, наверняка, может и не сталкивались с подобным, да точно слышали от торговцев других караванов… Юноша всмотрелся вдаль, и уже ясно видел пару десятков лошадей, от копыт которых поднимались густые облака пыли. Всадники, сидевшие на этих конях, были хорошо вооружены. И если караванщики еще хоть как-то надеялись отбиться, то теперь стало понятно, что это им не сделать никогда.
Чересчур быстрое нападение иррингов, слишком медлительные и почти бесполезные попытки сопротивления мужчин их каравана – и всего через несколько минут разбойники лишили жизни большинство путешественников и опрокинули почти все тюки с товарами. На песке тут же оказались свертки дорогих тканей, остатки провизии и сундуки, наполненные драгоценностями на продажу. Хаифа старался отбиться как мог, только куда его верблюду до быстрых лошадей иррингов? Кривая сабля одного из нападавших рассекла воздух в миллиметре от юноши, задев подпруги, и парень, не удержавшись, полетел на песок. Его тут же встретила темнота.
Очнувшись же, юноша почувствовал, что малейшее движение яркой вспышкой боли отзывалось в его теле. Однако, несмотря на это, Хаифа все же удалось подняться с холодного каменного пола и даже сесть самостоятельно, правда, не без сильного головокружения, тут же охватившего его. Он осмотрелся по сторонам и увидел спящих людей в полуразорванных грязных лохмотьях вокруг. На их руках красовались цепи, что говорило об их отнюдь не радужном социальном положении. Хаифа закусил обветренную губу до крови, поняв всю беспомощность ситуации. Он, сильный и здоровый воин, не смог защитить тех, кто ему дорог. И даже вместо того, чтобы с честью лежать замертво где-то среди пустынных просторов, он находится здесь, среди живых, да еще и рабов… Это было унизительно, и злость накрыла юношу с головой.
Вскоре начали просыпаться люди. Запуганные, жалкие, они знали, что никак не могут повлиять на свою судьбу, поэтому им не оставалось иного, кроме как подчиниться неизбежному. Хаифа же так просто сдаться не мог. Прекрасно понимая, что это ничего не даст, кроме как с десяток ударов кнутом, он ввязался в словесную перепалку с главарем иррингов, и был лишен, так называемого завтрака, состоящего из корки белого хлеба и мисочки воды.
- Ну и глупец, - отозвались остальные. Только юноша их не слушал. Пока у него есть силы идти против воли судьбы, он будет бороться. Пусть и такими бесполезными методами.
- Сегодня после обеда будут торги, - услышал Хаифа речи одной из девиц. – Сама слышала, как ночью об этом шептались господа…
- Вот бы попасть в гарем к какому-то богатому шейху, - тут же защебетали темноволосые девушки, видимо, всерьез полагая, что таких как они у этого самого «шейха» еще не имеется. Наверняка, как раз богачи и ищут себе какую экзотичную птичку, чтобы скрасить свой гарем и похвастаться перед друзьями интересной находкой. Только Хаифа молчал. Лишь только тихо ухмыльнулся, подслушивая наивные разговоры женщин. Все-таки это неплохо отвлекало от ненужных тяжелых мыслей, что лезли в голову. Сейчас же падать духом было нельзя. Только не показывать свою слабость…
***
Гул толпы раздался над площадью, как только на ней появился самый дорогой товар. Зажиточные господа совсем выбились из сил, ожидая главного, а их наложники же едва стояли на ногах, размахивая пальмовыми ветками для своих хозяев. Жара стояла невыносимая, поэтому на большинстве продаваемых рабов почти не было одежды. Рабыни были небрежно прикрыты полупрозрачной легкой тканью, на деле которая была одета лишь для того, чтобы наиболее выгодно подчеркнуть их природную красоту, нежели скрыть наготу. Мужчин же, награжденных неплохой физической силой, оставили только в набедренных повязках. Зато на кандалы, веревки и цепи торгаши не поскупились, обвесив ими так, что даже стоять было сложно. Только ни один из рабов, в том числе и Хаифа, не подали виду, как тяжело им на самом деле. Гордыня и неприкрытая злость так и плескалась в их глазах, что просто-напросто лишь повышало их цену. Работорговцы остались довольны собой.
Торги начали с женщин. Самой дорогой, что не удивительно, оказалась голубоглазая блондинка с мраморной кожей, невесть откуда взявшаяся в жарких восточных землях. В отличие от остальных, ее стройная фигура была закрыта более плотной тканью, чтобы уберечь нежную кожу от солнечных ожогов. Мужчина лет сорока, невзрачный с виду, дал за нее пять тысяч золотом, отчего Хаифа едва заметно присвистнул - на эти деньги можно купить собственную армию.
Юноша оказался едва ли не последним в своей очереди на продажу, когда находиться на солнце стало просто невыносимо, а все тело ныло, будто после недельной пахоты. В отличие от женщин, мужчин продавали довольно быстро, хотя денег за них платили не меньше. А, бывало, и гораздо больше.
- Продано! – только и вскрикнул не самой приятной наружности торговец, передавая Хаифа страже. Парень так и не понял, как все могло произойти так быстро. Его только и успели вывести на середину площади, поставив под солнце так, что юноше приходилось сильно морщиться в попытке разглядеть хоть что-то. Цепи были натянуты так сильно, что пошевелиться не представлялось возможным. Толпа гудела. В воздухе чувствовалось напряжение. До юноши доходили обрывки цифр, и он удивлялся тому, сколько стоит человеческая жизнь. И вот, его уже передали покупателю – пожилому господину. Сразу было видно, что он не из бедных. Только вот броских одежд этот мужчина, видимо, не любил. Либо же решил, что данное времяпрепровождение не для демонстрации своего благополучия.
- Идем, - коротко бросил он Хаифа, смерив долгим, изучающим взглядом. – И даже не думай идти против меня. Себе дороже будет, - он пошел впереди, ведя юношу за поводок, словно животное. Это было унизительно, хотя, казалось, куда еще больше? Но все-таки Хаифа покорно следовал за господином. Было в нем что-то такое, что не давало юноше ослушаться его. Только вот что – он не понимал.
Они пересекли весь город, прежде чем достигли огромного дворца, поражающего своим величием и роскошью. Двое стражей сопроводили парня в довольно большую комнату с купальней посередине и, не обращая внимания на сопротивление, стащили остатки одежды, после чего, наконец, расстегнули ошейник. Парень тут же потер шею, словно пытаясь избавиться от ощущения беспомощности и унижения. Ему приказали опуститься в воду, ибо, по словам мужчины, купившего его, от Хаифа сильно несло потом, грязью и лошадьми, что было непозволительно при будущем знакомстве с господином. Его купили в подарок никому иному, как самому Анвару, наследнику правящего ныне калифа – по слухам, человеку достаточно жесткому и высокомерному.
Как бы юноша не хотел заупрямиться, желание наконец-то вымыться было настолько велико, что Хаифа передумал противиться, увидев наполненную теплой водой купальню. Слуги, которые привели его сюда, тут же исчезли, не проронив и слова, так что парень, не дожидаясь чьего-либо приглашения, опустился на дно ванны, наконец-то позволяя себе расслабиться. Напряжение отступало, уступая место сонливости, и парень и сам не заметил, когда провалился в легкую дрему. Разбудила его резкая боль, и юноша предпринял неудачную попытку избежать ее, однако сделав себе только хуже... Его еще сильнее потянули за волосы, и наконец он увидел совершенно спокойное, бесстрастное лицо мужчины перед собой.
Он был высок, возможно, даже выше самого Хаифа. Черные тяжелые кудри едва касались плеч, в темных глазах плескалось безразличие и некая презрительность. На вид ему было около двадцати семи лет, возможно, чуть больше. Парень успел разглядеть правильные, хоть и немного резкие черты лица, прямой нос, четко очерченный контур губ. Длинные пальцы были украшены крупными кольцами с драгоценными камнями, темные одежды расшиты золотом.
- Ты раб, которого мне подарили? - до Хаифа донесся властный голос мужчины.
В ответ юноша посмотрел на него с вызовом. Подобного рода обращение сильно задевало его, поэтому он не проронил и слова. Однако незнакомца, похоже, совсем не впечатлило такое поведение. И уже через мгновенье голова Хаифа оказалась под водой. Это было унизительно. Юноша понимал, что не имеет права сказать и слова поперек, что уже говорить про какие-либо действия. Ему только и оставалось, что судорожно хватать воздух, когда его мучитель потянул его за волосы вверх.
- Мне спросить еще раз? – голос оставался бесстрастным, во взгляде лишь презрение и высокомерие.
- Да, это я, - тихим голосом ответил Хаифа, но его тут же запихнули в воду обратно, не дав и малейшего шанса набрать в легкие хоть немного воздуха.
- Ты мой новый раб? – повторил мужчина, когда голова Хаифа вновь показалась над водой.
- Я, - ответил парень и закашлялся. – Да, это я… господин.
- Хорошо, – его, наконец, отпустили, и Хаифу осталось только проводить взглядом удаляющуюся спину мучителя.
Впервые в жизни юноша так ненавидел себя.

*мехари - верблюд

Глава 2.

Глава 2.

Будущий калиф прогуливался по оранжерее и рассматривал Астарху. Огромный город раскинулся на краю Айзерейской пустыни, словно райский оазис, привлекающий путников со всего света. Если смотреть вперед, то не увидеть ни конца, ни края этого моря красных песков, но стоит только повернуть голову - и перед глазами открывается сверкающий в лучах яркого солнца океан. Анвар любил свой город, страну и мечтал стать достойным преемником отца - нынешнего калифа Икраама. Вот уже триста лет их род правил Гелиси, великим древним государством, чья история уходила так глубоко, что даже летописи не могли сказать, когда оно возникло. Большинство людей боготворили калифа и его семью, приносили богатые дары за то, что государство продолжало процветать, ни на минуту не теряя былого могущества. Нет, Гелиси не были чужды междоусобные распри и борьба за власть, претензии на трон со стороны тех, кто не считал Икраама законным правителем. Но раз за разом мятежи сходили на нет, сохраняя устоявшийся государственный уклад, и больше всего в жизни Анвару хотелось, чтобы при его правительстве все оставалось также, как и сейчас. Только бы не подвести отца и родину.
- Вижу, мой подарок тебе не понравился, - раздался сзади голос Динара, преданного своей державе воина и гражданина. Однажды он спас правителя страны от смерти в бою, с тех пор у калифа нет человека ближе и вернее, чем этот. Анвар так же, как и отец, доверял этому господину, и часто спрашивал его советов, когда повелитель не мог выделить ему времени. С самого детства у него словно было двое отцов, достойных для подражания, и он всегда лез из кожи вон, чтобы заслужить похвалу от них обоих. - А я так старался выбрать того, кто будет тебе по душе.
Анвар повернулся к говорившему, убрал упавшую на лоб черную прядь и улыбнулся мужчине:
- Ты ошибаешься, раб хорош. Молод, красив, горяч, как и все люди пустыни, и непокорен, словно песчаная буря. Но ты знаешь, как я отношусь к подобного рода подаркам – раб он или нет, это не отменяет того, что он живой человек, со своими мыслями и желаниями. Мне же, будучи наследником калифа, приходится указывать им на их место, заставлять слушать приказы и наказывать за неповиновение, чтобы не допустить даже малейшего сомнения насчет того, кто является их господином.
- Ты слишком мягок. Когда займешь место отца, тебе придется быть жестоким, - мужчина с нажимом произнес последнее слово. - Неужели ты думаешь, что калифу Икрааму тоже все нравится? Нет. Но в стране должен быть порядок, а иначе... иначе приходится жертвовать чем-то дорогим, - голос Динара заметно надломился. Прошло столько лет, а он до сих пор не мог говорить о случившемся спокойно.
- Я понимаю, Динар. И не собираюсь противостоять сложившимся традициям и устоям, потакать собственной жалости к тем, кого судьба сделала невольниками, – голос Анвара был как всегда спокоен и невозмутим – в правильности своих слов и суждений он не сомневался.
Динар одобрительно кивнул.
- Рад, что ты понимаешь. И вообще, хватит думать об этом! - мужчина весело улыбнулся и приобнял Анвара за плечи. - Нечего забивать голову всякой ерундой. Ведь сегодня такой день! Ты уже придумал, кто будет сопровождать тебя на приеме? Я слышал, что приедут галийские музыканты… - продолжал болтать Динар.
Губы будущего калифа тронула усмешка -- Аль-Вахад, один из самых ярких и шумных праздников, с размахом отмечаемых в как в Гелиси, так и соседнем Ирхмаане, откуда родом Динар. Там его называли Рашу, что значило «солнце». Однако со временем там этот праздник стал терять свой былой блеск, и даже самые оживленные гуляния не могли сравниться с празднованием в Гелиси. Испокон веков жители этих земель преклонялись перед могуществом небесного светила, Гели, как называли его они. И в единственный день в году, Аль-Вахад, праздник рождения солнца, неизменно выражали богам благодарность за подаренное чудо.. Анвар перевел взгляд направо, увидев там сидящего и, очевидно, задумавшегося о чем-то Хаифа. «А почему нет?» - подумал мужчина, и кивнул в сторону раба:
- Как думаешь, он будет достойно смотреться рядом с сыном калифа?
Динар усмехнулся:
- Только не порть мальчишке настроение уж очень сильно. Вижу, что он еще до сих пор до конца не понимает, что теперь твоя игрушка, - мужчина похлопал Анвара по плечу и ушел. С лица будущего калифа сошла улыбка. Последняя фраза Динара показалась ему жуткой.
- Хаифа! - позвал он и, подождав, пока парень не повернется, поманил его к себе пальцем. Но тот даже не двинулся с места. Анвар удивленно приподнял бровь и сложил руки на груди, словно решая, что делать дальше. В итоге, бросив на раба недовольный взгляд, калиф вышел из оранжереи и направился в сторону балкона, где и заметил нахала. Не дожидаясь, пока тот встанет с перил, мужчина быстро приблизился к нему и с силой дернул на себя. Спустя мгновенье Хаифа почувствовал холодную сталь острого кинжала возле своего горла.
- Ты испытываешь мое терпение, мальчишка, - прошипел Анвар у него над самым ухом. – Советую слушаться меня сразу, а не то…
- Убивай. Я не боюсь смерти, - холодно ответили ему.
Сегодняшний день подходил к своему логическому завершению, и желание жить угасало вместе с ним. Чем сегодня только не приходилось заниматься Хаифа. Он даже не думал, что способен выполнять некоторые вещи. Но чего не сделаешь ради хоть какой-то еды. Особенно тогда, когда уже более суток во рту не было и корки хлеба. Нет, юноша был приятно удивлен отношением к царской прислуге. Не было той хладной жестокости, которую он ожидал, но и никаких поблажек или милосердия. Скорее, к рабам здесь относились нейтрально, а тем более к собственности калифа младшего. Здесь Анвара боготворил буквально каждый питомец, не говоря уже о людях. Все говорили, что он человек справедливый, но если это на деле было так, то Хаифа не понимал, почему он держит рабов. Разве это справедливо, что их судьбы принадлежат не им, а их хозяевам? Хаифа ненавидел себя буквально с каждой минутой сильнее. Казалось, каждый его вдох и выдох разил унижением. Юноша чувствовал, что дает слабину, говоря такие слова своему противнику, однако, вместе с тем, в них чувствовалась и какая-то сила. Пускай он умрет как трус от руки самого ненавистного для него человека, тем не менее, так и не преклонив голову перед ним.
Калиф хмыкнул, услышав подобные слова от парня. Хотя, собственно, попроси его Хаифа о пощаде, он бы сильно разочаровался в нем и, возможно, перерезал бы горло, не задумываясь. Поэтому сейчас мужчина лишь провел лезвием по гладкой коже, оставляя небольшую царапину.
- Это было бы слишком просто, Хаифа. Не разочаровывай меня, пытаясь найти самый легкий выход из всей этой ситуации.
- Не разочарую, - усмехнулся парень. - Мой господин, - тут же не без нотки ехидства в голосе добавил он.
- Хорошо, - Анвар спрятал кинжал и отошел на шаг назад, не отрывая взгляда от своего наложника.
В целом парень выглядел очень даже неплохо - достаточно высокого роста миловидный молодой человек, довольно стройный и подтянутый. Под одеждой безошибочно угадывались контуры мышц - не таких, как у дворцовой стражи, которые были похожи на несгибаемые горы из-за постоянных тренировок, а, скорее, полученные естественным путем. Загорелую кожу выгодно оттеняли темно-каштановые непослушные волосы, которые хоть и были коротко подстрижены, все равно слегка вились. А вот серо-зеленые глаза, которые были большой редкостью в здешних землях, очень понравились калифу. Он даже представил, какого цвета одежды лучше подобрать Хаифа, чтобы она сочеталась с таким щедрым даром богов.
– Ты знаешь, какой праздник сегодня?
Раб хмыкнул, посмотрев на калифа, словно на умалишенного.
- Я хочу, чтобы ты сопровождал меня на праздновании Аль-Вахада, – продолжил калиф, не дожидаясь ответа от наложника.
- Мое мнение, я так понимаю, тебя не интересует?
- Отчего же. Просто я не думаю, что ты откажешься от возможности оценить количество стражи, охраняющей дворец, рассмотреть возможные варианты своего побега… Я даже представлю тебя, как своего личного стража, а не раба.
- С чего ты решил, что я хочу убежать? – парень с вызовом посмотрел на калифа. – Есть множество других способов снова стать свободным… - он широко улыбнулся. – Учитывая повсеместную любовь к тебе, думаю, проблем с поиском сопровождающего не найдется. Зачем же брать с собой строптивого раба?
- А что, разве ты не мечтаешь о побеге? Каким бы ни был способ, исход одинаков – больше всего на свете ты хочешь оказаться снова оказаться на свободе. – Анвар усмехнулся. – Что же касается уступок, расценивай их как хочешь, не думаю, что ты хотел бы выйти на городскую площадь с рабским ошейником на шее. Хотя, я могу обеспечить и это.
- Я вообще не хочу выходить на городскую площадь бок о бок с таким человеком, как ты!
- Вот даже как? И чем же я тебя так не устраиваю, Хаифа? Тебя могли продать на рудники, на которых ты загнулся бы через пару лет, или стражем в гарем, где сделали бы евнухом. Для тебя предпочтительнее такие перспективы? – голос Анвара оставался спокойным, в нем слышалась легкая ирония. – В любом случае, выбора у тебя все равно нет, ты идешь со мной. Только определись, в качестве кого идешь.
- Это решать не мне… мой господин, - юноша отвесил смешливый поклон, не отрывая гневного взгляда от калифа. – На все Ваша воля.
- Найди Латифа, он поможет с одеждой и объяснит правила поведения личного стража. Ты свободен, - Анвар указал парню на дверь.
Латиф нашелся сразу. Даже не зная его, юноша никогда бы не прошел мимо этого раба, не обратив на него внимания. Тронутая легким загаром молочного цвета кожа и волосы цвета золота, собранные в косу, притягивали взгляд. Парень был высок, быть может, даже выше самого Хаифа, с точеными чертами лица и хорошо сложенным стройным телом. Когда юноша сказал, кто и зачем послал его к Латифу, тот только улыбнулся и тут же потащил юношу в одну из ближайших комнат, где оказалась целая гора одежды. Хаифа удивленно наблюдал, как парень перебирает многочисленные туники, шаровары, придирчиво выбирая среди, казалось, совершенно похожих вариантов. Наконец, он протянул юноше темно-зеленое одеяние, и буквально затолкнул за ширму, чтобы он переоделся. Когда Хаифа оделся и вернулся к юноше, тот удовлетворенно хмыкнул, лицо озарила яркая улыбка.
- Надеюсь, Анвару понравится. Этот цвет очень подходит к твоим глазам.
- Необязательно, чтобы ему вообще нравилось, - огрызнулся Хаифа, с ужасом наблюдая, как Латиф роется в шкатулке с украшениями.
Парень усмехнулся в ответ на эту фразу Хаифа.
- Зря ты так относишься к Анвару… Многие мечтают оказаться на твоем месте, ибо есть хозяева куда хуже, чем калиф и его дети, - проговорил парень и вытащил из шкатулки небольшой камень такого же темно-зеленого цвета, как и одежда, на тонкой серебряной цепочке, и протянул его Хаифа.
- Я мечтаю только об одном. Снова стать свободным, – юноша взял украшение в руки. – Думаю, тебе тоже хотелось бы вернутся домой…
- Свобода? О какой свободе ты говоришь? – губы Латифа тронула горькая усмешка. – Меня продал родной отец, чтобы расплатиться с долгами перед ростовщиком. И, знаешь, что я получал от первого хозяина? Унижение, побои, после которых едва мог передвигаться, - в подтверждение своих слов он продемонстрировал цепочку тонких шрамов на своей шее, оставшихся после кинжала. – Ему нравилось причинять мне боль, смотреть на контраст алой крови и белой кожи. Мне тогда едва исполнилось шестнадцать. Не знаю, сколько бы я протянул, если бы Раад и Анвар не выкупили меня у него.
- Прости, - Хаифа удивленно смотрел на юношу перед ним. – Я… не знал…
- Ничего. Оказавшись во дворце, я сопротивлялся, не хотел признавать Раада своим господином, даже пытался покончить с собой. Мне не хотелось снова быть игрушкой в руках избалованных хозяев. Лишь потом понял, насколько ошибался. Раад дал мне кров, еду, оградил от унижений, которым подвергались рабы других хозяев, и через какое-то время я научился любить его. И ничуть не жалею о том, что оказался здесь.
Чем больше Хаифа слушал Латифа, тем больше путаницы было в его голове. Любить? Любить своего хозяина? Человека, который может распоряжаться твоей жизнью направо и налево? Ему ничего не стоило купить ее и, наверняка, ничего не стоит сломать
Латиф помог юноше одеть красивый кулон на шею. Он настаивал еще на нескольких браслетах, только Хаифа упрямо замотал головой. Не хватало только, чтобы его наряжали, словно танцовщицу на праздник. Как-никак, он просто сопровождает Анвара. Ему, быть может, и нужно выделяться среди толпы, а вот Хаифа это точно необязательно. Однако оказалось, что калиф одет не так уж и празднично, как юноша предполагал. Мужчина облачился в белоснежные одежды, и этот контраст с его темной, загорелой кожей смотрелся восхитительно. Единственное, что говорило о богатстве и всесилии этого человека, был тюрбан, который присуще было надевать лишь членам семьи главы государства.
- Что ж, ты превзошел мои ожидания, - удовлетворенно проговорил Анвар, рассмотрев Хаифа. А парень скосил взгляд в сторону, где успел заметить Латифа, улыбающегося мужчине, очень похожему на Анвара. Видимо, это и был Раад. В глазах обоих он увидел неподдельное счастье и наслаждение обществом друг друга.
- Ты идешь? – позвал его калиф. – Или так нравится наблюдать за отношениями между другими?
Хаифа только фыркнул в ответ и пошел следом за мужчиной, который тут же протянул ему свою руку.
- Зачем? – возмутился парень. – Я не маленький ребенок и не твой возлюбленный! Если ты думаешь, что я вот так сбегу, не сделав тебе какую-то гадость перед этим, то ты не за того меня принимаешь.
Анвар резко дернул его на себя и тихо зашептал в самое ухо:
- Знай свое место, мальчишка. Сейчас ты мой сопровождающий, заметь, не раб, коим я мог тебя представить. Имей уважение и скажи спасибо, что я оказываю тебе честь и веду тебя за руку, а не на цепи, словно собаку.
- Это было твое личное решение. Я тебя ни о чем не просил, поэтому никаких слов благодарности ты не услышишь, - Хаифа взял его за руку, и намеренно крепко сжал. – Надеюсь, теперь мой хозяин доволен? – спросил юноша елейным голосом.
Внезапно Анвар крепко прижал парня к себе и впился в губы жестким поцелуем, прикусывая нижнюю губу. Грубо проник внутрь, заставляя разжать зубы. Хаифа попытался вывернутся из сильных объятий, но будущий калиф держал его так, что он не мог и пошевелиться. Юноше только и оставалось, что делать безуспешные попытки ударить или укусить Анвара, но тщетно. Мужчина все равно закончил эту пытку первым. Он оторвался от покрасневших губ своего раба, победно улыбнувшись и заметив, как широко распахнуты были у того глаза.
- Вот теперь доволен, - хмыкнул Анвар, приподнял пальцами подбородок парня, и, заметив капельку крови на прокушенной губе, аккуратно промокнул ее белоснежной тканью платка.
- Подонок, - тихо промолвил Хаифа и продолжил уже чуть громче. – Да что ты… гад! Тварь, подлец, паршивец, сволочь! – не останавливался парень, абсолютно не заботясь на счет того, что на них смотрят.
Латиф перевел удивленный взгляд на парня, явно позволявшего себе много лишнего, и вздрогнул, услышав холодный голос наследника калифа.
- Что ж, в таком случае для тебя праздник закончился. – Анвар сделал едва заметный знак страже, которая тут же подхватила парня под руки. После чего произнес так, чтобы услышало как можно больше народа. – Двадцать ударов кнутом. Дождаться меня, я хочу видеть это.

Глава 3

Глава 3.

Празднование Аль-Вахада уже началось - на специально выстроенный помост вышли танцовщицы с саблями, вокруг них демонстрировали свое мастерство укротители огня, в воздух взметались причудливые завитки пламени. Казалось, сотворить подобное не под силу обычному человеку. Анвар же, не обращая внимания на развернувшееся празднество, проходил мимо всего этого великолепия, следуя за стражей, ведущей Хаифа во внутренний двор. Там, абсолютно без слов и каких-либо вопросов, с юноши сняли праздничную тунику, связали запястья и приставили его лицом к столбу. В руках одного из ведших его сюда была кожаная плеть, которая тут же, незамедлительно поднялась в воздух, как только Анвар щелкнул пальцами в знак того, чтобы наказание начинали. Кнут просвистел в воздухе, и спину обожгло резкой болью. Хаифа с силой прикусил губу прикусил губу, изо всех сил стараясь не выдавить ни малейшего писка. Однако с каждым ударом по спине это сделать было все сложнее и сложнее. И вскоре юноша сдался, с губ сорвался предательский крик... Но, встретившись с изучающим взглядом хозяина, Хаифа устыдился своей слабости. Тот лишь усмехнулся и приказал надзирателю остановиться, после чего подошел совсем близко к парню и приподнял пальцами его подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Его забавляло сопротивление юноши, попытки сдержаться и то, как он старается сохранить в себе остатки гордости.
- Я не собираюсь прощать тебе каждую глупую выходку, Хаифа. Если не хочешь добровольно принимать меня, как своего господина, придется научить тебя этому, - голос Анвара был холоден и серьезен. Хаифа продолжал упорно молчать. Калиф обошел его вокруг, коснулся спины там, где пылали рубцы, оставшиеся от ударов, и повернулся к палачу.
- Еще пять ударов, и достаточно с него. Приведите в порядок и доставьте в мои покои. Я сам решу, что делать с наглецом дальше... – после чего он ушел, оставив Хаифа получать свое наказание.
Пришлось вытерпеть еще несколько минут, показавшиеся парню вечностью, после чего ему, практически ничего не соображающему от боли, наконец развязали руки. На запястьях алели красные полосы. .По спине из ран, оставленных кнутом, текли тоненькие струйки крови, и парня сначала привели в купальню, чтобы смыть ее. Несмотря на то, что слуга, которому поручили вымыть Хаифа, очень старался, не задевать раны у него не получалось, отчего юноша постоянно сдавленно охал. Сейчас ему не хотелось абсолютно ничего. Только хорошенько отдохнуть, потому что последние несколько бессонных ночей да недавно произошедшие события совсем валили с ног. Хаифа не мог дождаться, когда калиф отпустит его в свои покои... Когда водные процедуры были закончены, перед ним положили одежду - тонкую рубаху со шнуровкой и широкие брюки, приказали одеться, после чего отвели в покои Анвара и довольно грубо толкнули на пол — так, что он оказался стоящим на коленях перед мужчиной. Тот сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и с интересом рассматривал Хаифа.
- Встань! - наконец приказал он, и от этого резкого обращения юноша вздрогнул. Поджав губы и продолжая упрямо смотреть в пол, он, немного помедлив, поднялся. Анвар внимательно следил за его движениями, про себя отмечая, что тот еле держится, чтобы не упасть снова, холодно усмехнулся:
- Подойди.
Он прекрасно понимал причины поступка Хаифа, его непокорность - такие будут бороться за свободу даже ценой собственной жизни, лишь бы не сидеть в клетке, пусть даже и такой красивой, как дворец калифа. Анвар мог сломить его волю, немного времени и усилий — и парень будет беспрекословно подчиняться ему и заглядывать в рот, ожидая приказа. Вот только делать этого почему то не хотелось. Мужчине нравился этот вызов в зеленых глазах, от безвольных кукол он успел изрядно подустать. Когда Хаифа остановился в паре шагов от него, Анвар встал и, подойдя вплотную к нему, ощутимо сжал подбородок юноши.
- Надеюсь, ты усвоил урок и не будешь больше совершать подобных ошибок. Я мог бы приказать отрезать тебе язык за сквернословие, но ограничился лишь наказанием в виде кнута. Запомни, я твой хозяин, и этого никак не изменить, поэтому…
- Я никогда не признаю тебя таковым, - прохрипел Хаифа, закатив глаза. Мужчина встревожено смотрел на обмякшее тело, которое он успел подхватить. Калиф дотащил его до своей широкой кровати и аккуратно опустил на шелковое покрывало, предусмотрительно положив на живот. Раны на спине выглядели ужасно, красные полосы кровоточили, алые капли причудливыми узорами расплывались на светлой тунике. Оставлять Хаифа в таком состоянии было нельзя - все же калифу была несвойственна беспричинная жестокость. Покинув свои покои, Анвар почти сразу же натолкнулся на Латифа.
- Что-то случилось? – обеспокоенНо спросил он, всматриваясь в лицо калифа. Они с Раадом были похожи не только внешне, но и повадками. Оба одинаково хмурились, когда что-то их тревожило, так что Латифу не стоило труда догадаться, в чем дело. – Что-то с Хаифа? Я могу чем-то помочь?
- Он в моих покоях без сознания. Позови лекаря и оставайся с Хаифа, пока он не придет в себя, – Латиф согласно кивнул и тут же бросился по коридору в восточное крыло, где находилась опочивальня радш Амира, самого искусного врача в Гелиси. Анвар знал, что личный наложник брата сумеет позаботиться о непокорном мальчишке, а еще втайне надеялся, что сможет вложить в его голову толику здравого смысла.
Латиф действительно не подвел. Уже спустя некоторое, довольно незначительное количество времени он сидел около Хаифа, ожидая, пока тот не очнется. Радш Амир поднес к его носу небольшой клочок ткани, смоченный неприятно пахнущей жидкостью, и пока юноша только забавно морщил нос, упрямо не открывая глаза.
- Ну же, - беспокойно прошептал Латиф, искренне надеясь, что с юношей все нормально, хотя один взгляд на льняную рубашку, насквозь пропитанную кровью, все больше и больше убеждал его в обратном.
- Потерпи, Латиф, сейчас он придет в себя… - радш Амир склонился над лежащим юношей. – А пока помоги мне раздеть его. Нужно обработать раны.
Парень принялся стаскивать с Хаифа рубашку, очень осторожно, чтобы не задеть повреждения. Сделать это было довольно непросто - кое-где ткань прилипла к коже, и Латиф боялся причинить парню еще большую боль. Наконец, туника была отброшена в сторону, и он принялся помогать Амиру обрабатывать раны. От запаха крови Латифа мутило, хотя он и считал себя привыкшим к подобному - в доме предыдущего хозяина ему нередко приходилось лечить собственные, зачастую куда более значимые повреждения.
Хаифа очнулся в тот момент, когда на исполосованную кнутом спину легли последние капли лечебной мази. Он сразу же зашипел от жжения и повернул голову, ожидая увидеть Анвара, но вместо этого натолкнулся на взгляд медовых глаз Латифа, который тут же попросил лекаря выйти.
- Я считал тебя более разумным, Хаифа, но, как видно, ошибался. Что ты вытворил на площади? - сердито проговорил Латиф.
- Ты же видел, как он со мной обращался! Напыщенный павлин!
В ответ на эту фразу Латиф одарил парня звонкой пощечиной.
- Знай свое место, Хаифа! Даже не будь он твоим хозяином, Анвар – будущий калиф, перед которым ты обязан склонять голову! За подобную выходку ему бы вздернуть тебя на ближайшем столбе и скормить тело собакам. Вместо этого ты получил всего двадцать ударов кнутом и о тебе заботился личный врач Анвара.
- Ты предлагаешь мне смириться с таким положением вещей? Быть просто послушной игрушкой в руках калифа? Не знаю, как удалось тебе принять все таким, как есть… но у меня это вряд ли получится, - юноша хмыкнул и опустил глаза. – Я чувствую себя ничтожным, осознавая, что попал в клетку, пускай и золотую…
- Ты ошибаешься, если думаешь, что я для Раада всего лишь игрушка, - усмехнулся Латиф. - Мы можем ссориться из-за чего-либо, я имею право высказывать собственное мнение и даже давать советы. За стенами наших комнат мы равны и граница между повелителем и рабом давно стерлась. Но на людях я его верный наложник, потому что так надо. Знаешь ты такое слово, Хаифа?
- Знаю... но… если у вас с Раадом так, это не значит, что у нас с Анваром будет все так же. Я могу его уважать, быть верным… ведь он калиф, да еще и наследный. Но склонить голову… нет, на такое я не способен. Слишком дорога для меня собственная свобода…
- Возможно, ты не увидел, как много позволил тебе калиф. Взял за руку, словно равного себе. Это большая честь для любого человека. Немного терпения и смирения, пусть даже показательного, и Анвар дал бы тебе все, о чем ты мог мечтать . Но вместо этого ты не нашел ничего умнее, чем разбрасываться оскорблениями на глазах его подданных.
Эти слова заставили Хаифа замолчать. А правильно ли он поступил, В самом деле? Ведь то, как он вел себя с калифом, действительно было непростительным. Он — человек могущественный и, безусловно, богатый, но дело даже не в этом. Хаифа позволил себе лишнего, это парень и так понимал, но поцелуй калифа настолько разозлил его, что он совсем не смог совладать со своими эмоциями. Хотя до этого рассчитывал лишь хамить Анвару, как и делал до этого. Это забавляло их обоих, и юноша это видел, но то, что он сорвался… этому и вправду не было прощения. За подобную выходку могли и казнить, что и говорить о том, что Хаифа все просто спустили с рук.
Латиф не мог спокойно смотреть на душевные терзания юноши. В свое время ему самому некому было помочь, и он не хотел, чтобы мысли о смерти лезли в голову наложнику Анвара. Парню надо было подсказать, что делать дальше, объяснить, что от него требуется и как дальше жить. Поэтому Латиф ласково, почти по-матерински стал перебирать непослушные, торчащие во все стороны жесткие пряди на макушке у Хаифа, и сказал:
- Тебе стоит попросить прощения у Анвара. Хочешь ты того или нет, но теперь он твой хозяин, и от него зависит, сколько и как ты проживешь. Наедине с ним можешь вести себя как угодно, калифу нравится твоя непокорность. Но если повторишь подобное на людях, и Анвар не сможет тебя казнить, как ты того заслуживаешь, в силе и влиятельности правящей династии могут усомниться. Гелиси поглотят мятежи, страна погрузится в хаос… Прислушайся к моим словам, Хаифа, прошу.
- Я даю тебе слово. Я сделаю то, что ты просишь, - сказал парень чуть погодя, и Латиф склонился над ним, легонько приобняв за плечи в знак благодарности.

- Задумался над тем, что сделать со своим непослушным рабом? - раздался позади калифа немного насмешливый голос Раада.
Анвар, опершись спиной о мраморную колонну, наблюдал с балкона за подходящим к концу праздником. Звуков музыки уже почти не было слышно, и уставший народ расходился с площади. Калиф уже давно с удовольствием стянул с себя белоснежную тунику и надоевший тюрбан, оставшись в тонкой рубашке. Прохладный ветер, дувший с моря, приятно холодил лицо и растрепывал черные волосы. Анвар даже закрыл глаза, и теперь вздрогнул от неожиданности, услышав слова брата.
Раад стоял совсем рядом, и калиф мог без труда наблюдать россыпь маленьких родинок на его смуглой шее. Брат был чуть ниже его ростом, однако столь же хорошо сложен и немного шире в плечах. Волосы были, как всегда, убраны в незамысловатую прическу, в ушах блестели дорогие украшения.
– И где, не подскажешь, мне искать Латифа? – спросил он с усмешкой.
- Он в моих покоях, я попросил его позаботиться о Хаифа. - ответил ему Анвар.
- О, и почему старший наложник должен заниматься этим? – широко улыбнулся Раад. - Тебе мало прислуги?
- Старший наложник все же должен заниматься еще чем-то, кроме ублажения господина, - в тон ему произнес мужчина. Раад рассмеялся:
- А не завидуешь ли ты, брат? Помнится, мальчишка ясно дал понять, что он думает о близости с… дай-ка вспомнить, - Раад картинно взялся за подбородок, делая вид, что пытается что-то припомнить. – Таким подонком, как ты.
- Отчего же не завидовать? Мне до сих пор любопытно, как ты умудрился приручить Латифа. Попав во дворец, он был настолько же, если не более, непокорным, как и Хаифа сейчас.
- Дай ему время. Никто не сможет вот так просто смириться с тем, что теперь у его судьбы появился хозяин…
- Время покажет… - задумчиво ответил Анвар, потирая аккуратно подстриженную бородку.
На какое-то время повисла тишина, которую разорвал цокот копыт - чья-то лошадь скакала прочь от дворца. Раад тут же подошел к краю террасы, безошибочно выцепив темную фигуру в плаще, проезжающую мимо ворот.
- Как думаешь, кто это был?
Калиф пожал плечами и перевел взгляд на брата.
- Не знаю…

Глава 4

Глава 4.

Астарху, обласканный лучами утреннего солнца, медленно просыпался. Кое-где уже были слышны крики торговцев и ржание запрягаемых лошадей, жители города постепенно пробуждались от сладкого сна после тяжелой праздничной ночи. Тусклый солнечный свет струился сквозь занавески, колыхаемые слабыми порывами пока еще прохладного ветра. Анвар опустился на свою кровать, на которой лежал мирно спавший Хаифа, и невольно залюбовался парнем. Темные, цвета шоколада, волосы разметались по бежевому шелку простыней, удивительно сочетаясь с ними. Благодаря заботе Амира и Латифа, рубцы на его спине заметно посветлели, однако пройдет еще неделя, прежде чем следы наказания окончательно сойдут с загорелой кожи. Калиф осторожно коснулся плеча парня, провел по нему тыльной стороной ладони, вызывая стаю мурашек на загорелой коже. Хаифа сладко потянулся, переворачиваясь на спину, и сдавлено охнул, сделав это. Парень тут же сел на кровати и открыл свои красивые глаза. Послышался мягкий голос Анвара:
- Осторожнее, придется на время забыть о сне на спине.
В этот момент в комнату вошли две служанки с большими подносами в руках. На одном стоял кувшин и два кубка, на втором, очевидно, завтрак для калифа. Поставив подносы на столик возле кровати, девушки низко поклонились и так же молча покинули покои. Анвар подвинул тарелку с приятно пахнущим супом ближе к Хаифа и кивнул:
- Тебе нужно поесть.
- Спасибо, - тихо отозвался юноша, и они приступили к трапезе. Несколько раз Хаифа ловил на себе пристальный взгляд калифа, но тот сразу же отводил глаза, делая вид, что ничего не происходит. Парень проглотил образовавшийся ком в горле и начал: - Я бы хотел… извиниться. За вчерашнее… Я подставил… Вас.
- Я прощаю тебя, Хаифа, но прошу впредь не поступать подобным образом. Мне не нужно раболепие с твоей стороны, но пропускать оскорбления в свой адрес мимо ушей не смогу. Думаю, ты понимаешь, почему.
- Понимаю, - согласился юноша и тут же в спешке добавил «господин», выманив у Анвара улыбку.
- Можешь не называть меня так, когда мы наедине, - заметив, что парень закончил завтракать, мужчина одобрительно улыбнулся и проговорил: - Предлагаю прогуляться по дворцу, если, конечно, ты в состоянии.
- Хорошо, - согласился Хаифа, про себя подумав, что заниматься все равно нечем. С другой стороны, кажется, и вправду лучше попробовать наладить отношения с калифом. Его собственная жизнь полностью в его власти.
Боль в спине вернулась, стоило пошевелить плечами, и Анвар услышал рваный вздох Хаифа. С трудом подавив в себе желание помочь парню, мужчина поднялся с кровати и молча наблюдал, как тот пытается одеться в оставленную служанкой одежду. Было заметно, что тому больно, но жалеть его калиф не собирался - понимал, что стоит ему расслабиться, мальчишка обнаглеет и вчерашняя история повторится. Вот только в таком случае двадцатью ударами кнутом обойтись не получится.
Хаифа же мысленно был благодарен Анвару, что он не стал обходиться с ним, как с малым дитем. Как-никак, а он мужчина, и должен, нет, просто обязан терпеть и иметь силу, чтобы пережить произошедшее. Тем более, что во всем виноват он сам. Теперь оставалось только не наломать дров еще больше, и почему-то юноше казалось, что это сделать ой как непросто.
Сначала Анвар повел Хаифа к внутреннему двору, и юноша поневоле поежился от воспоминаний, связанных у него с этим местом. Однако при свете солнца оно показалось ему не таким угнетающим, как вчера. Хотя еще вечером оно было отделано различными украшениями по случаю такого праздника, как Аль-Вахад, а сегодня всего этого уже не было. Только несколько незначительных декораций, которые уже вовсю снимали слуги, говорило о прошедших гуляниях. Потом калиф повел его по ровно остриженной лужайке к калитке и попросил закрыть глаза. Сначала юноша возмутился и наотрез отказался выполнять просьбу Анвара, но, заметив появившуюся угрозу на его лице, передумал, и тотчас закрыл лицо ладонями. А потом… потом Хаифа восторженно разглядывал причудливые растения и цветы, привезенные со всего света в невероятно прекрасный сад. Наибольшее внимание к себе привлекали великолепные бутоны роз редчайшего фиолетового оттенка. К удивлению Хаифа, от них пахло медом и цитрусами, что не могло оставить равнодушным никого. Парень настолько увлекся созерцанием такой красоты, что не сразу обратил внимание на зовущего его Анвара. Пройдя по выложенной мрамором дорожке, они оказались около огромного куста черных орхидей. Глядя на необычную форму и цвет лепестков, не хотелось верить, будто это великолепие создано природой. Скорее, это безумный мастер-ювелир с маниакальным старанием вытачивал из оникса каждую прожилку, добиваясь абсолютного сходства с живым растением.
- Какая красота, - восхитился юноша, прикоснувшись к нежным лепесткам. - Что это?
- Они носят название "тень полуночи" и являются символом нашего рода. По преданию, один из родоначальников нашей семьи взял в жены девушку необычайной красоты, любовь к которой невозможно было описать. Но однажды она умерла, а мужчина, не выдержав одиночества и разлуки, последовал за ней. Их похоронили на скалистом утесе у моря, а на следующую ночь на могиле расцвел этот цветок. - Хаифа безотрывно смотрел на цветы и грустно улыбался. Ни к чему вспомнились отец и мать, так любившие друг друга. А ведь отец, наверное, также мог умереть от горя, вот только у него был Хаифа, и ему было ради кого жить… Анвар прищурил глаза, рассмотрев печальное выражение лица парня и, сделав шаг к нему, ласково провел рукой по его волосам, коснулся пальцами подбородка.
- Хаифа… - тихо позвал мужчина. - На свободе, куда ты так стремишься, у тебя остался кто-то из близких?
Юноша рассерженно посмотрел на него, словно показывая, как он не рад этому разговору. Хаифа никогда не любил, когда люди пытались залезть ему в душу. Открыться перед кем-то - значит признать свою слабость, а ему всегда хотелось быть сильным ради близких ему людей. Последняя мысль заставила юношу заметно погрустнеть. Он опустил глаза и все-таки решительно произнес:
- Никого. Мой отец погиб в сражении, когда на наш караван напали… остался только я. А мать… убили еще раньше.
- Скорее всего, ты не поверишь моим словам, но мне искренне жаль. Мне понятно твое стремление оказаться на свободе - когда ты проходишь всю жизнь с торговым караваном, любимыми спутниками тебе навсегда становятся ветер и раскаленные пески… Но если там, за стенами дворца, у тебя никого не осталось, куда ты собираешься идти? Наймешься в другой караван, который в любой момент могут снова захватить ирринги? Чтобы потом снова оказаться в рабстве? Прости, но я не вижу в этом смысла…
- Я думал об этом, - тихо начал Хаифа. - Хотя у меня никого и не осталось, есть родной город, куда бы я очень хотел вернуться. Размеренная жизнь не для меня... точнее, не было того, что держало бы меня на месте, поэтому ничего ближе пустыни и знойного солнца, казалось, я не имел. Ах да, еще мой верный верблюд Али, - юноша улыбнулся калифу. - Я купил его всего за слиток золота, представляешь? На рынке в Тихао. Люди там совсем другие, не такие, как прочие… - Хаифа замолчал и снова перевел взгляд на так понравившийся ему цветок. - Наверное, я бы отправился путешествовать. Но что толку думать об этом, раз у меня теперь совсем другая жизнь?..
- Думаю, я смогу предложить тебе небольшое путешествие. Не по пустыне, конечно, но вот отправиться к морю перед самым рассветом… Как смотришь на это, Хаифа?
- Хорошо, - парень широко улыбнулся Анвару. - Раз сам калиф предлагает, я не могу отказать.
- В таком случае, на сегодня можешь быть свободен. Надеюсь, ты сможешь самостоятельно найти свои покои, мне нужно заняться делами. Если захочешь, обратись к Латифу, он покажет тебе библиотеку, - проговорил Анвар. Хаифа согласно кивнул ему в ответ и тут же пошел к выходу из сада. Уходить юноше не хотелось, и он решил, что, взяв несколько книг, вернется сюда, чтобы читать в саду. К счастью, найти библиотеку не составило большого труда. Хаифа просто расспросил двух наложниц, и уже вскоре сидел в тени ветвей ивы, полностью погрузившись в чтение.
Однако насладиться тишиной и покоем ему не дал Латиф, который опустился на траву рядом. Сегодня его волосы не были заплетены в косу, а, собранные в низкий хвост, струились жидким золотом до самой талии. Впрочем, это не придавало ему никакого сходства с девушкой.
- Извинился перед калифом? - участливо спросил наложник.
- Да, - нехотя отрываясь от книги, ответил Хаифа. - И ты был прав, говоря, что можно общаться… нормально, - сбился он, заприметив на шее у собеседника красненькое пятно.
Уловив его взгляд, Латиф едва заметно улыбнулся и быстрым движением руки снял с волос черную ленту, скрывая недвусмысленный след на коже.
- Что-то не так? - спросил он, заметив перемену в голосе собеседника.
- Нет, прости, это я. Латиф, - вдруг неожиданно серьезно обратился Хаифа к юноше напротив. - Скажи… как у вас с Раадом все произошло? - спросил он достаточно тихо. - Я, конечно, понимаю, что это личное и ты не обязан ни о чем таком сейчас со мной говорить, просто…
- Тебя интересует, как это происходит вообще или как так получилось, что я согласился проводить ночи в постели того, кто меня купил? - с легкой усмешкой и долей снисходительности поинтересовался Латиф.
- Второе, - облизав вдруг пересохшие губы, произнес Хаифа. Этот разговор, с одной стороны, будоражил его, интриговал, а с другой - заставлял чувствовать себя жалким. Будто только проведя с господином пол дня в достаточно хороших отношениях, юноша готов тут же отдаться ему. Ему было стыдно за мысли, что появлялись в его голове, но противиться собственному интересу он не мог.
- Это не было моей обязанностью, как наложника, Раад никогда не ставил подобных условий моего пребывания во дворце. Первый хозяин моего мнения не спрашивал, просто делал, что хотел. Когда Раад выкупил меня за десять тысяч золотом, еле живого, я боялся, что подобное повторится, и решил, что лучше соглашаться самому на близость с хозяином, хотя в то время я его ненавидел. Мне была противна мысль, что снова придется выполнять безумные желания господина… Все изменилось, когда он спас меня во второй раз, уже от самоубийства.
- То есть ты сам предложил ему себя? - подвел итог Хаифа, чуть нахмурившись. - Но и он не стал отказываться, - вдруг хмыкнул парень, невесело улыбнувшись. - Как-то не очень благородно… на принца из сказки Раад не похож в таком случае.
- Да нет, он как раз-таки и отказался, - улыбнулся Латиф. - Знаешь, даже в пустыне бывает холодно так, что можно замерзнуть насмерть. Огромный дворец, в котором нет никого, с кем можно поговорить, поделиться своими страхами и воспоминаниями из прошлого, просто потому, что каждый живет своей жизнью, у каждого есть свои проблемы. Кому интересны страхи одинокого мальчишки, который оказался настолько слаб, что даже решил покончить с собой? Рядом с Раадом было тепло так, как никогда раньше, я и сам не заметил, как начал тянуться к нему.
- Ты любишь его? - вырвался вопрос прежде, чем Хаифа мог подумать, зачем он его задает.
Латиф засмеялся, а потом снисходительно сказал:
- Люблю, да и разве это не заметно?
- Прости, - Хаифа совсем сник. - Мне не стоило вообще начинать эту тему…
- Почему же не стоило? Думаю, мой опыт может оказаться тебе полезен. Рано или поздно ты столкнешься с подобным.
- Что?! - лицо Хаифа вытянулось. - Я не собираюсь делить с Анваром постель!
Латиф изогнул бровь и усмехнулся:
- Да неужели? А в качестве кого же ты хочешь оставаться при наследнике калифа?
В ответ юноша поджал губы и отвернулся. Спустя некоторое время после затянувшегося молчания, когда Латиф уже думал, что он ничего не скажет, Хаифа повернулся и спросил:
- Это так неизбежно?
- Ну, на стража ты не тянешь, думаю, сам понимаешь, почему. Мордашка чересчур смазливая, чтобы отправлять смотрителем в женский гарем, а делать тебя евнухом у Анвара не поднимется рука. Вернуть же обратно "дарителю" более чем некрасиво. И вообще, что тебя так пугает в близости с наследником?
- Сама близость… с мужчиной... - признался Хаифа. - Я никогда не думал, что со мной случится подобное…
- Не знаю, как там, где ты вырос, но в Гелиси это давно перестало быть чем-то из ряда вон выходящим. В правящих, да и просто состоятельных семьях довольно часто рождаются мальчики, и чтобы объединить роды, допускают браки между ними. Анвар, к примеру, был помолвлен с сыном правителя Ирхмаана… - Латиф, видимо, собирался сказать что-то еще, но прервался, рассудив, что посвящать Хаифа в подробности личной жизни наследника династии совсем не обязательно, и ответил: - Могу посоветовать лишь одно - постарайся сблизиться с Анваром, расположить его к себе. Не думаю, что тебе будут неприятны отношения с ним…
- Хорошо, - наконец согласился Хаифа, видя, что никакого другого выхода, кроме как подчинится, у него нет.

@темы: 18+, Ханан, Не нервничайте - слэш, О мальчиках и отношениях, Bermuda Cross, Единоличное

---

«Обмануть всех»

Название: «Обмануть всех»
Автор: Anita Suchtig
Пейринг: м/м
Рейтинг: R-NC-17
Размер: миди-макси
Статус: в процессе
Жанр: Slash, romance, приключения.
Саммари: Что делать, если тебе в спину дышат ФБР, мафия и гениальный преступник? Правильно – постараться обмануть всех, задумав витиеватую аферу, в которой главное – не запутаться самому.
От автора: огромное спасибо пушистой рыське Айс, за то, что всегда поддерживает и вдохновляет, даже когда хочется все бросить.
Размещение: только с моего согласия.

- 1 -

- 1 -

Кайл Макгинли, мужчина средних лет, одетый в неизменный на протяжении последних пяти лет темно-синий костюм, неторопливо вышел из лифта, прихлебывая кофе, купленный в ближайшем «Старбаксе». Свою работу он любил, нередко приходя в офис Федерального Бюро Расследований куда раньше начала рабочего дня. Ему нравилось смотреть сквозь стеклянную дверь своего кабинета на пустой офис, который всего через час превратится в гудящий улей. Но…
- Макгинли, в мой кабинет. Сейчас же! – повелительно махнул рукой начальник управления, стоило ему войти.
За овальным столом, находящимся в кабинете Рика Мастерса, уже сидели все агенты, работающие в отделе расследования крупных афер.
- Итак, - дождавшись, когда Кайл сядет на свое место рядом с креслом начальника, заговорил Мастерс, - у нас очередная кража картины Жоржа Брака, - он показал на большой экран, где появилось изображение. – Похититель просто заходит в дом к владельцу под видом страховщика, забирает полотно, вешает на его место искусную подделку и уходит с подлинником. Уже третья за последние две недели. Предположения есть? Кайл?
- И думать нечего, - равнодушно пожал плечами агент. – Он заходит в дом, очаровывая хозяев, входя в их доверие настолько, что они помнят его исключительно как приятного в общении молодого человека. Он их обкрадывает, а они готовы еще дать ему за это на такси. На такое способны только двое…
- Виктор Дрейк и Шон Дэймондс, - закончил за него начальник и повернулся к экрану, на котором вместо картины появились две фотографии предполагаемых преступников.
- Но разве Дрейк не считается «исправившимся»? – вопросительно посмотрела на босса Рене, вторая женщина, которой Макгинли восхищался. Рене Ричмонд была прекрасным аналитиком и хорошим другом, несмотря на свою порой чрезмерную резкость и прямолинейность.
- Аферисты не исправляются… - протянул Кайл. – Впрочем, вряд ли это действительно Дрейк. Слишком просто, без экспрессии и фантазии. Виктор любит запоминающиеся дела, на основе которых впору фильм снимать.
- Что у нас есть на Дэймондса? – поинтересовался Мастерс.
- Ничего. Никаких следов, никаких улик, никаких записей с видеокамер, а потерпевшие не могут даже описать его внешность. Даже если учесть, что мы знаем, кто виновен в кражах, нам никогда не посадить его.
- Восхищаешься им, Рене? – хмыкнул Кайл.
- Так же, как и вы Дрейком, - парировала девушка. – Стоит признать, если Деймондс не сделает ошибку, он снова уйдет безнаказанным.
- Дожили, агенты ФБР восхищаются мошенниками, - покачал головой Мастерс. – Ричмонд, узнай по своим каналам, кто в последнее время интересовался Браком. Натан, проверь на всякий случай алиби Дэймондса, может, удастся найти какую-нибудь зацепку. Кайл…
- А я навещу Дрейка, - тут же откликнулся мужчина. – Отчего-то мне кажется, что он может быть причастен к этому.
- Вот и отлично. Всем работать, - приказал Мастерс, первым выходя из кабинета.

***

Безукоризненно сшитый дорогой костюм, в лучших традициях шестидесятых годов прошлого века, белоснежная накрахмаленная рубашка, лаковые туфли за восемьсот долларов, лукавый, изучающий взгляд серых глаз – все это составляло образ одного из лучших мошенников в истории, Виктора Дрейка. Незаурядный, пытливый ум вкупе с невероятной фантазией и знаниями в различных областях человеческой жизни делали его аферы произведениями искусства. Кражи картин, драгоценностей, подделка облигаций – вот далеко не полный список того, что умудрялся проворачивать этот человек. В свои тридцать два года он стал самой настоящей легендой в преступном мире, которой восхищались. На него охотились ФБР и Интерпол, но в результате многочисленные папки с делами переходили из рук в руки, после чего пылились в архивах с пометкой «Закрыто за неимением доказательств».
В светлую, недавно выкрашенную дверь просторной квартиры на Манхэттене постучали, и через минуту перед глазами Виктора предстал Кайл Макгинли, который был никем иным, как агентом ФБР, три с половиной года назад посадившим его в тюрьму.
- Кайл, - улыбнулся Дрейк, не спеша пропускать незваного гостя внутрь. – Чему обязан?
- Здравствуй, Виктор,- ответная улыбка.- Надеюсь, впустишь?
- Надейся, - хмыкнул мужчина, но дверь шире открыл, небрежным жестом пригласив ФБРовца войти. – Выпьешь?
- Скотч со льдом, - проходя внутрь, негромко ответил Кайл.
Невысокий стакан наполнился золотистой жидкостью, затопившей ровные кубики льда, и изящным движением был пододвинут к агенту. Пальцы же Виктора обхватили широкий бокал на длинной ножке, в котором плескалось, несомненно, одно из лучших вин его личной коллекции.
Внимательно наблюдавший за его действиями Кайл мысленно усмехнулся – вот он, истинный представитель преступной романтики и мечта любительниц авантюрных романов.
- О, не надо на меня так смотреть, Макгинли. Эту бутылку я не крал, - отсалютовал ему бокалом Виктор. – Так с чем пожаловал?
- Что ты знаешь о Шоне Дэймондсе? – сразу перешел к делу агент.
- Это зависит от того, что ты хочешь услышать, - хмыкнул Дрейк, делая небольшой глоток.
- Ты должен знать, и наверняка знаешь, что вот уже две недели кто-то похищает из частных коллекций работы Жоржа Брака. Есть предположение, что это может быть Дэймондс.
- Он вешал вместо подлинников копии?
- Да.
- Сколько прошло времени, прежде чем вы узнали, что это подделки?
- Да почти сразу же, - с долей возмущения проговорил Кайл. Ему не понравилось, что мошенник, пусть даже и бывший, сомневался в компетенции ФБР.
- Тогда это не он. Если бы Деймондс действительно хотел подделать эти картины, вы бы не смогли отличить их от оригинала.
- Неужели он настолько хорош? – с долей скептицизма отозвался агент.
- О да, - улыбнулся Виктор. – Или, что маловероятно, но более правдоподобно для тебя, он задумал что-то другое.
Кайл задумался. О Шоне Дэймондсе ходили легенды. Поговаривали, что некоторые его работы до сих пор висят в известнейших музеях мира, и эксперты до сих пор расходятся во мнениях.
- Он привлекает внимание, - пришел к выводу агент, вызвав одобрительный кивок у мошенника. – Надеюсь, ты к этому не причастен?
- Мне показалось, или ты обо мне беспокоишься?
Агент замялся:
- Не то чтобы беспокоюсь... Просто не хочется ждать от тебя глупостей.
- Я настолько часто делаю глупости? – засмеялся Виктор, возвращаясь к своему креслу и усаживаясь напротив ФБРовца. – Нет, Кайл, я не собираюсь участвовать в этой афере, и ни в какой-либо другой. Не хотелось бы, чтобы ты снова меня поймал.
Кайл в ответ только недоверчиво фыркнул. А потом, смеясь, проговорил:
- Думаешь, я поверю одному из лучших мошенников в истории? И да, не будем забывать, что ты дал себя поймать.
- По твоему мнению, я позволил посадить себя в тюрьму? Как-то неправдоподобно, если учесть, что ты только что назвал меня лучшим мошенником в истории.
- Именно поэтому, именно поэтому, мой дорогой друг Виктор. Думаю, что если бы ты не дал себя посадить, то вряд ли бы я смог это сделать. А вот это уже наталкивает на определенные мысли.
- И на какие мысли тебя это наводит, если не секрет?
- Ну, настораживает хотя бы то, что десять лет ФБР и иже с ними гоняются за тобой в надежде зацепить на кражах или мошенничестве. И что в итоге? - после непродолжительной паузы, Кайл продолжил: - В итоге я ловлю тебя на махинациях с банковской картой. И это примерно в то же время с нашумевшим ограблением в парижском музее современного искусства... Странно все это, по моему мнению, но кто бы меня спрашивал? На этот вопрос можешь не отвечать. Он был риторический. Так вот, все это наводит лично меня на нехорошие подозрения в адрес одной личности, что стоит в данный момент напротив меня с бокалом вина. Никого не напоминает, нет?
Виктор усмехнулся, понимая, куда клонит Кайл. Ограбление французского музея современного искусства стало кражей века: полотна кисти Пикассо, Брака, Модильяни общей стоимостью пятьсот миллионов евро, плюс еще несколько работ, о краже которых музей предпочел умолчать. И в чем ФБРовец был прав, так это в том, что далеко не каждый преступник в мире способен провернуть такое дело и вот уже третий год ничем не выдавать себя.
- Кайл, как бы ты ни старался, у тебя не получится приписать это мне.
- Боже упаси,- агент примирительно поднял руки вверх, забыв о стакане. Хорошо еще, он был почти пустой, лишь не до конца растаявшие кубики льда жалобно звякнули о стенки, напоминая о жажде. – Как всегда, у меня нет никаких доказательств, да и вряд ли появятся в этой вселенной, - ехидно прищурившись и усмехаясь в ответ.
Допив оставшийся скотч, мужчина превратился из Кайла в агента Макгинли и сурово произнес:
- Ну, мистер Дрейк, надеюсь, что не увижу вашего имени в списке подозреваемых в обозримом будущем.
Дождавшись сдержанного кивка, он развернулся и, уже на пороге обернувшись и улыбнувшись, попрощался:
- До свидания, Виктор.
- Не увидите, агент Макгинли, - ослепительно улыбнулся бывший мошенник, отсалютовав полупустым бокалом вина.

***

На первый взгляд, парень, стоявший перед одной из картин, был ничем не примечателен. И лишь взглянув внимательнее, можно было по достоинству оценить его неброский наряд. Тонкий кашемировый джемпер, так же, как и художественно порванные в разных местах джинсы, были не иначе как из последних коллекций известных дизайнеров и стоили едва ли не несколько месячных зарплат обычного работяги. А уж о кроссовках и речи заводить не стоило - фирменные лейблы говорили сами за себя.
- Возле твоего дома открылся новый комиссионный магазин? – раздался над ухом знакомый голос.
Парень, развернувшись вполоборота и окинув мужчину быстрым взглядом, ответил саркастически:
- Какая приятная неожиданность! Неужели сам Виктор Дрейк осчастливил сию обитель своим визитом? - помолчав минуту, добавил ехидно: - А насчет магазина... Ну не тебе же одному там отовариваться. Вот, решил составить компанию. Надо же было как-то разбавить твои старомодные костюмы.
- Это классика! – притворно-обиженным голосом возмутился тот и вернулся к созерцанию так заинтересовавшей его визави картины. – Знаешь, я никогда не понимал тяги людей к современному искусству.
Парень с серьезным видом закивал в ответ, нарочито озабоченно цокнув языком:
- Классика - это хорошо, - и лишь мелькнувшие искры лукавства в глазах цвета моря выдавали его удовольствие от разговора. - И потом... Тебе, конечно, не понять современное искусство. Это же одно удовольствие. И краски, и холсты доставать не так трудно. Да и не так накладно.
Ответом ему стал негромкий смех.
- Куда проще подделать Пикассо или Ван Гога, чем Ренуара или Гойю, не так ли? И стоят они порой куда дороже…
Хмыкнув, парень парировал:
- На хлеб с маслом хватает.
- Именно на них, Шон, именно на них. Жаль, что ФБР тоже очень любит современное искусство…
Шон Дэймондс, пожав плечами, сказал:
- Ну, должны же они что-то любить, кроме своих значков и оружия.
- Главное, чтобы они не любили нас. Настолько, чтобы не следить за каждым шагом, - Виктор незаметно кивнул в сторону мужчины и женщины, ничем не примечательных с виду, но очень подозрительных для опытного мошенника, имевшего на них нюх.
- Положим, они тут не единственные. Я еще примерно трех засек, - с улыбкой проговорил Шон, вновь отворачиваясь к выбранной картине. - Так какими судьбами ты тут?- раздался тихий, на грани слышимости, вопрос.
- Настоящий вор не должен знать слова «примерно», если речь заходит о федералах. И уж тем более, если этот самый вор задумал дело, - проговорил Виктор, вновь поворачиваясь лицом к Шону так, чтобы примеченные им агенты ФБР не смогли прочитать ничего по губам. – Ты ведь не поверишь, если скажу, что соскучился по нашим словесным перепалкам?
- Почему же не поверю? Поверю, причем вполне охотно. Я ведь такой особенный, - на этих словах Шон подмигнул мужчине. – В противном случае я был бы оскорблен до глубины души.
- Что бы ты ни задумал, Дэймондс, будь осторожен, - едва заметная улыбка тронула губы Виктора, прежде чем он собрался уйти. Но, не сделав и шага, повернулся к Шону снова. – И да, тот Ренуар был прекрасен.
Парень расплылся в самодовольной улыбке:
- Спасибо, я знаю.
Виктор кивнул на прощание, прежде чем скрыться в толпе разномастных студентов, словно на привязи следовавших за экскурсоводом.

-2-

-2-

В дверь небольшой квартиры на Грейстон Авеню настойчиво постучали, заставив Сандру подняться с кровати. Она с неохотой набросила на
плечи халат, не забыв выругаться и помянуть недобрым словом тех, кому не спится по утрам. И наплевать, что на часах было одиннадцать, – работа в ночную смену не способствовала раннему пробуждению. Сандра Валентайн, длинноногая брюнетка, уже несколько лет работавшая в стриптиз-баре на Манхэттене, привыкла к ночному образу жизни. Ей было двадцать девять лет, но никто из клиентов не дал бы ей больше двадцати трех – профессия обязывала выглядеть хорошо, не позволяя появляться лишним килограммам или морщинкам.
- Да иду я, иду, - проворчала она, подходя к двери. Открыв, девушка удивленно приподняла брови. – Чарли? Что ты здесь делаешь?
Высокий широкоплечий афроамериканец лет сорока придирчиво оглядел единственную комнату квартиры и, видимо не обнаружив ничего подозрительного, прошел внутрь. Весьма по-хозяйски зацепил стоящую на столике бутылку скотча, визитер плеснул себе в стакан и поморщился, едва отхлебнув.
- Чарли, я повторяю свой вопрос, - уже рассерженно проговорила Сандра. – Ты приходишь ко мне с самого утра, пьешь мой скотч и молчишь как рыба. Что случилось?
- Сандра, милая, надеюсь, ты представляешь, какую кашу заварила? – наконец спросил мужчина.
- Я заварила? – переспросила девушка шокированным тоном.
- А разве нет? – парировал Чарли, усаживаясь удобнее.
- В том, что итальянцы вот уже несколько лет гоняются за Шоном, нет моей вины. Нужно было думать, прежде чем пытаться украсть у них ту картину.
- Ту картину? Ту картину?! Да это Болдини, его работы оцениваются в миллионы долларов! – начал спорить Фишборн, но натолкнулся на насмешливый взгляд Сандры.
– Ладно, я вижу, ты не слишком интересуешься искусством…
- О, я интересуюсь искусством, Чарли. Только мой интерес распространяется на то искусство, ради которого мне не грозят оторвать голову.
- Что итальянцам нужно на этот раз? – мрачно поинтересовался мужчина.
- Жорж Брак, «Заводы Рио-Тинто в Эстаке». Выставка Парижского музея современного искусства Соломона Гуггенхайма.
- Они совсем с ума сошли?! – почти сорвался на крик Чарли. – Обокрасть этот музей практически невозможно!
- Ключевое слово здесь «практически». Мы оба знаем, кому это удалось в прошлый раз, - Сандра улыбнулась и отхлебнула скотч прямо из бутылки.
- Он не будет помогать Дэймондсу, - категорично замотал головой Фишборн. – Виктор совсем недавно вышел из тюрьмы, ему не стоит светиться.
- Не попросишь ты, это сделаю я, - пожала плечами девушка и поднялась с кресла. Пройдя за ширму, которая скрывала кровать от всеобщего обозрения, она скинула с плеч халат, ничуть не стесняясь того, что Чарли внимательно наблюдает за ее тенью.
- Думаешь, Дрейк будет с тобой разговаривать?
- Он не сможет устоять перед моим обаянием, - хмыкнула Валентайн. – Тем более, даже у такого человека, как Виктор, есть слабые места.
- У него своего обаяния хоть отбавляй, и насчет слабых мест я ничего не слышал, - возразил Фишборн.
- Недостоверная у тебя информация, Чарли…
- Наивная дурочка, - проворчал тот.
- Я все слышу!
Переодевшись в джинсы и недавно купленную шелковую кофточку, Сандра вышла из-за ширмы, скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на мужчину, приподняв бровь.
- Что ты от меня хочешь, женщина? – отозвался тот равнодушно, попивая скотч из бокала.
- На выход, Чарли, нас ждут великие дела! – пропела девушка, непрозрачно намекая, что мужчине пора, и, отобрав бокал с алкоголем, заставила Чарли встать.
- Ты бессердечное создание, Валентайн.
- У стриптизерши должно быть много достоинств, но наличие сердца в требования не входит, - Сандра улыбнулась и, вытолкав мужчину за дверь, вышла следом.

***
Макгинли расхаживал по своему кабинету в штаб-квартире Федерального Бюро расследований, чувствуя, что у него начинается мигрень. Уже много лет он считался одним из лучших агентов в отделе по расследованию крупных афер, и поимка три года назад одного из самых известных мошенников в истории только подтверждала его статус. Вот только радости самому федералу это доставляло мало. Поймай он Виктора Дрейка с поличным на краже очередного произведения искусства или крупной афере, и его совесть была бы чиста, а собственное
самолюбие возросло бы в разы. Но человек, столько лет оставлявший после себя лишь догадки и легенды, подозревающийся в краже драгоценностей из шведского королевского двора, просто физически не мог попасться на подделке пластиковой карты. Это не давало агенту Макгинли покоя, заставляло раз за разом прокручивать в голове тот день, когда Виктор позволил ему надеть на себя наручники.
- Он что-то задумал… - проговорил Кайл собственному отражению в зеркале, ни на
йоту не сомневаясь в собственных выводах.
В этот момент дверь его кабинета приоткрылась.
- Можно? – послышался голос Рене Ричмонд.
Мужчина кивнул и взглядом показал на кресло, приглашая девушку присесть.
- Что-нибудь нашла?
- Можно и так сказать, - усмехнулась Рене и протянула агенту синюю папку. – Я взяла на себя смелость проследить за Дрейком. Вчера вечером он встречался с Дэймондсом.
Кайл открыл папку и принялся внимательно рассматривать фотографии, подтверждающие слова девушки.
- Музей Соломона Гуггенхайма… - прокомментировал он и поймал недоуменный взгляд Рене. – Одной из моих бывших нравилось современное искусство, и мы ходили туда пару раз.
- Думаю, Вы не удивитесь, когда узнаете, какая картина привлекла внимание наших мошенников.
- Дай угадаю… Жорж Брак? – дождавшись утвердительного кивка, Кайл продолжил.- Вот что, Рене, достань мне материалы, связанные с его работами. Стоимость, владельцы, все, что угодно, за что можно зацепиться. И да, совсем необязательно составлять об этом отчет, - мужчина едва заметно подмигнул.
- Я могу взять выходной? – загадочно улыбнулась Ричмонд.
- Можешь, - согласился Макгинли и, дождавшись пока девушка закроет за собой дверь, отпер нижний ящик стола, чтобы устроить между бумагами синюю папку.
Выводы, которые успел сделать Кайл во время беседы с Рене, были неутешительными. За долгие годы, в течение которых он гонялся за тенью Дрейка, агент успел привязаться к обаятельному мошеннику с гениальным складом ума. Кайла пугало собственное чувство беспокойства за Виктора, причем отнюдь не за то, что он снова что-нибудь украдет. Макгинли до смерти не хотелось снова защелкивать на нем наручники, и на этот раз куда на больший срок. Внезапно во внутреннем кармане завибрировал телефон, заставив отвлечься от собственных мыслей. Посмотрев на экран, Кайл едва не подскочил на месте. Тут же отвернувшись к окну, он поднял трубку.
- Агент Макгинли, - на автомате проговорил он.
- Не напоминай мне о своем месте в этом обществе, - возмутились на другом конце. – Есть разговор.
- После нашего последнего разговора твой клиент сел в тюрьму, - напомнил Кайл.
- И этого мне тоже не напоминай! – голос перешел в возмущенный крик.
- Тогда зачем звонишь, если знаешь, что я все равно тебе это припомню?
- Затем и звоню. Нам нужно поговорить. О Дрейке, - при упоминании этого имени из груди Кайла вырвался полувздох-полустон.
- Где и когда?
- Через два часа, у фонтана Юнисфера.
- Ты предлагаешь мне ехать в Квинс?
- Как хочешь, - Кайлу даже показалось, что человек на том конце равнодушно пожал плечами. Хотя, скорее всего, так и было.
- Я буду, - он положил трубку, не дожидаясь ответа звонившего.
Подхватив пиджак, висевший на спинке стула, Кайл вышел за стеклянную дверь и едва не столкнулся с Натаном Рейном, своим вторым после Рене помощником.
- Куда-то уходите, босс? – спросил тот.
- Да, возникли дела в городе, - бросил Макгинли, направляясь к лифту, но вдруг обернулся. – Натан, сделай так, чтобы обо мне не спрашивали до конца дня.

***

Шон Дэймондс не мог похвастаться богатыми родителями и хорошим происхождением. Неудачник, любивший приложиться к дешевому пойлу, которое язык не повернулся бы назвать скотчем, и мать, всю жизнь проработавшая официанткой в ближайшем бистро, вряд ли могли бы обеспечить четверых детей. Самый младший в семье, не отличающийся отменным здоровьем, мальчик постоянно слышал крики пьяного отца и обвинения в том, что никогда не сможет достичь успеха. Тогда он еще не знал, насколько талантлив... Несмелые наброски убирались в стол, подальше от разозленного папаши, краски и кисти прятались под выломанной половицей, а сам мальчик пытался помочь старшим всеми возможными способами. Раздавал листовки на улице, подрабатывал разносчиком газет, втайне мечтая однажды пройтись по улице с
мольбертом, направляясь к Школе Искусств. Новая жизнь для Шона началась, когда ему исполнилось четырнадцать лет и он продал копию Матисса какой-то женщине, которая хоть и определила подделку, но за старание и качество работы отдала на пятьдесят долларов больше, чем он просил. Сначала Шон расстроился, что не его собственную работу похвалили, но старший брат, Мэттью, только потрепал мальчишку по голове, вполне справедливо назвав идиотом. Мальчик не знал, что сделал брат, но уже через месяц ему пришло письмо из Школы Искусств с приглашением обучаться на курсе Фридриха Вебера.
Было трудно, очень. Приходилось стараться больше других учеников, чтобы ни у кого и в мыслях не возникло ткнуть пальцем в парня из бедной семьи, не спать ночами, чтобы успеть помочь матери и старшим, скрывать от отца свое увлечение, чтобы избежать очередного скандала. Но, несмотря на трудности, те два года были лучшими в его жизни – он рисовал. Много, тратя карманные деньги на хорошие
краски и кисти, бодрствуя порой по трое суток подряд и получая от этого удовольствие.
Сказка для него закончилась, когда заболела мать и ей срочно понадобились деньги на операцию. Тогда Шон снова решил вернуться к изготовлению копий известных художников, чтобы продавать их на улицах. Подобный вид деятельности его школой запрещался категорически под страхом исключения, и Дэймондсу-младшему не повезло. Двери Школы Искусств перед ним закрылись навсегда.
Тогда Шон, расстроенный и разозленный, сжег все свои работы, пообещав себе больше никогда не прикасаться к краскам. Но уже через несколько часов сел за книги, в которых рассказывалось, как великие фальсификаторы подделывали известные картины. Ему было шестнадцать, когда его работу приняли за оригинал, в двадцать у него была своя квартира в Нью-Йорке и приличный счет в банке.
Мальчик с окраин умер, оставив после себя лишь несколько карандашных набросков, вместо него появился Шон Дэймондс – лучший фальсификатор последнего десятилетия.
Как выяснилось, помимо таланта к подделыванию картин Шон обладал еще одним – способностью очаровывать людей. Обаятельный темноволосый парень с глазами цвета моря буквально влюблял в себя всех окружающих. Наверное, в этом ему тоже не нашлось бы равных, если бы не существование человека по имени Виктор Дрейк. С самой первой встречи на частной выставке одного итальянского коллекционера между ним и Дрейком началось негласное соперничество, впоследствии вылившееся в охоту за «Портретом Марты Ренье» Джованни Болдини. Тогда Дэймондс оказался на больничной койке, а Дрейк впервые попал под пристальное внимание ФБР. Шон не знал, как тот выкрутился, но в итоге полномасштабного расследования не последовало, за что парень чувствовал себя обязанным мошеннику. А теперь еще и это предупреждение, словно Виктор о нем… беспокоится?
Нервно покрутив в руке карандаш, Шон склонился над мольбертом. Рисование всегда успокаивало его, позволяя отключаться от внешнего мира и принадлежать только самому себе. Линия за линией, очередной штрих, работа, кажущаяся слишком методичной тем, кто далек от искусства. Карандашный набросок категорически не хотел становиться изображением пейзажа за окном, превращаясь в очертания
человека. Четкий профиль, легкая задумчивость и едва заметные тени под глазами, обозначающие возраст, еле тронувшая губы полуулыбка… От работы его отвлек звонок мобильника, оглушительно оповестивший о новом сообщении.
«Все фигуры на доске и знают свои роли. Удачи».
Усмехнувшись и удалив смс, Шон приблизился к стоящей на большом столе шахматной доске и сдвинул одну из пешек.
- Что ж, начнем игру…

@темы: Ориджиналы, 18+, Обмануть всех, Не нервничайте - слэш, Bermuda Cross, Единоличное

---

Пост для заказов

Фотопопа - наше все, особенно когда хочется самовыразиться в виде дневничочка, рисуночка и тд... Я далеко не художник и не претендую на лавры, но ковыряться в фотошопике иногда люблю, тем более сейчас, когда мне наконец подарили планшет))
Итак, а теперь о главном, а точнее о правилах заказов:
В заказе обязательно указываются:
1. Тематика дизайна или коллажа
2. Цветовая гамма.
3. Надписи в эпиграфе или коллаже (если есть).
4. Обязательны картинки, которые хотите, в противном случае все будет сделано на мой собственный вкус без претензий.
Всех люблю и жду заказов)
PS: Иногда делаю долго, ибо склероз таки не лечится, да и лени во мне достаточно. Лишний пинок будет только плюсом)

@темы: Suchtig, Arts

---

Соавтору!!!

Дорогая Шухтиг!!!С Днем Рождения!
Твой любимый Швухтель поздравляет тебя с Днем рождения!!! Желаю Тебе побольше Вдохновения, здоровья, большего оптимизма в жизни и терпения в работе со мной, хехе. А еще... Бьется головой об стенку и посыпает голову пеплом в знак того, что не успел написать обещанный подарок... но впереди еще дни. И может чуть позже Швухтель доведет до ума этот пост, а пока... Вот тебе открыточка:

С Днем Рождения!

@темы: Всяко-разно, поздравлялка для..., Schwuchtel

---

"Вдохни в меня жизнь" Глава 20-22

Название: "Вдохни в меня жизнь"
Автор:  Schwuchtel und Suchtig
Пейринг: м/м
Рейтинг: NC-17
Размер: макси
Статус: закончен
Жанр: Slash, romance, местами drama. Иногда встречается humour и даже сопливо-розовый флафф.
Саммари: Сломанная игрушка когда то была личностью. И что же с ней будет, если ее починить?
Предупреждения: У авторов порой больная фантазия, что заметно по никам. На лавры никто не претендует, тапки принимает охотно и в любом количестве. Правда, реакция может быть неоднозначной))
Размещение: Вряд ли это кому-нибудь понадобится. Но если вдруг сильно захочется - спросить разрешения и прислать картинку с котом из Шрека, чтобы ускорить процесс.

Глава 20

Глава 20

- Итак, - громкий голос Топилина разбил повисшую в аудитории тишину. – Проверил я ваши работы… Что могу сказать – обнаглели вы, братцы. Ни одной пятерки за курсовую во всем потоке, то же самое касается зачетов у печатников.
- А кому пятерки не нужны? – вечно игривым тоном протянула Марина.
- А кому они не нужны, даже на тройки не дотянули, - хмыкнул преподаватель. – Таким образом, ко мне на пересдачу приходят: Аверина, курсовую с моими замечаниями можешь взять на кафедре; Красильниковы в двух экземплярах, Ткач – даже говорить ничего не буду, просто отвратительно.
- Но я старалась! – возмутилась Марина.
- Видимо старалась сэкономить на человеке, который тебе ее писал, - возразил Максим, продолжая зачитывать список «приговоренных». – Перейдем к менее провинившимся. Беркутов, курсовая неплоха, но уровень не твой и не красного диплома, к которому ты так стремишься.
Кирилл посмотрел на преподавателя, произнесшего его фамилию, шальным взглядом вечно голодного зомби, явно мало понимая хоть что-то из данной речи. Он не спал уже трое суток и сейчас был готов продать дьяволу душу, лишь бы тот нашел для него приличное спальное место. Да хоть неприличное, главное чтобы не трогал никто. На данный момент он даже забыл о своем отношении к Топилину. Хотя… Какое может быть отношение? Сначала он упорно избегал встреч с ним, несмотря на воспитательную работу Орловского в сфере однополых отношений, сотни раз прокручивал в голове события той ночи. Ему даже начало казаться, что произошедшее приснилось – уж очень не вязался образ горячего, страстного и нежного Максима со строгим преподавателем психологии, который вот уже вторую неделю за милую душу драл третьекурсников на семинарах. А потом… Потом он сам начал искать встреч с ним, сначала случайно сталкиваясь в коридорах университета, а затем и нарочно попадаясь тому на глаза. Вот только в ответ получал равнодушный взгляд, в котором лишь изредка мелькал интерес. И бесило это неимоверно. Не то, что тот словно забыл о сексе со своим студентом, в конце концов, что такое секс по пьяни? А то, что Кирилл сам, забив на свою гордость, носится за преподавателем, чтобы получить хоть каплю его внимания.
- Беркутов, заснул ты там что ли? – донесся до него голос Максима Анатольевича. – Вслед за Авериной идешь на кафедру, забираешь свою работу и красивым каллиграфическим вордовским почерком все переделываешь.
Кирилл коротко простонал и стукнулся головой о парту. В данный момент он был готов сделать все, что угодно, лишь бы этот монстр, прикидывающийся Топилиным, отстал от него с этой дурацкой курсовой. Беркутов поднял голову и выстонал:
-Вот прям сейчас, Максим Анатольевич?
- Нет, Кирилл, еще вчера, - ехидно заметил тот, но внутри колыхнулась волна жалости к парню. Он знал о ситуации в его семье, знал, что Беркутов еще и работает, видел, в каком состоянии тот находится, но щадить его в учебе не собирался. По крайней мере, потому, что все еще надеялся на отношения с ним, а в том случае придется учиться разделять личную жизнь и учебу. - А теперь возьмемся за печатников. Учитывая, что у них зачет и перлов, подобных творениям телевизионщиков я не встречал, провинившиеся тоже имеются. Александрова, я понимаю, что у тебя сейчас период бурной личной жизни с очаровательной особой, которая уже ждет тебя внизу… Но учитывая ученые степени твоих родителей, напомню, в сфере как раз таки психологии – незачет.
Девушка фыркнула, но решила оставить замечание преподавателя без комментариев, а тот в свою очередь продолжал:
- Киншев, золото наше… У тебя те же проблемы, что и у Беркутова. Зачет сдан, но можешь лучше, так что на пересдачу. Олейничев Алексей, присоединяешься к друзьям, ни к чему вас разъединять, - язвительно пропел Топилин, вызвав смешок у всей группы. – Орловский, зачет сдан, но статью к семинару все равно должен, да и куда же ты без Киншева.
Орловский на слова Топилина отреагировал незатейливо: просто повернулся в сторону Беркутова и, кинув быстрый взгляд на преподавателя, показал Кириллу кулак.
В ответ на вопросительное выражение лица, Орловский с помощью рук показал нехитрое действие, что по его мнению, давно следовало совершить Беркутову с Топилиным. Через несколько секунд на телефон Кирилла пришла смс-ка: "Постоянная сексуальная разгрузка способствует размягчению характера некоторых личностей. И тебе уже давно следовало этим заняться".
- Всех вышеназванных жду в пятницу на пересдачу, - тем временем продолжал Максим. - Вопросы есть?
- Максим Анатольевич, - подняла руку Иришка Аверина, староста телевизионщиков. – Но в пятницу же Новый Год… Неужели вы не хотите отдохнуть тридцать первого?
- Кто желает сдать все раньше, ничего не имею против, - Топилин пожал плечами. – Но открою небольшую тайну – планов на новогоднюю ночь у меня нет, личной жизни тоже, готовить не люблю, а в квартире у меня и так чисто. А большего развлечения, чем слушать выверты юных умов и придумать нельзя. К тому же, я трудоголик и мне ничего не стоит продержать вас в стенах корпуса хоть до самого боя курантов. Все всё поняли?
По аудитории прокатился разочарованный стон. Орловский же продолжал свою подрывную деятельность в мозгу и телефоне Кирилла. "А я тебе о чем? Спасай праздник, Беркутов. На твои плечи (ну чуть ниже) возложена великая миссия... Оправдай наши чаяния и удовлетвори злыдня". Кирилл сердито фыркнул и, не поворачиваясь к Сашке, показал ему фигуру из трех пальцев.
" Орловский, а не пойти бы тебе?"
"Беркутов, в отличие от тебе я делаю свою работу регулярно. Ты только посмотри на довольную рожу Кина".
"Бери пример с меня. Видишь, эту неприкрытую радость не смог стереть даже Топилин. Так что, дерзай Беркутов, дерзай!"
"Шлюха ты, Орловский, каких свет не видывал"
"Если бы ты хоть половину взял, то Топилин не рычал бы на нас."
"То есть, тот факт,что он наш преподаватель, тебя уже не смущает?"
"Беркутов, недавно тебя это тоже как-то не смутило. Не находишь, что уже поздно строить из себя целку? И потом, тебе же понравилось..."
«А давай я тебя вы**у, а? Глядишь, ты от меня отстанешь.»
"Э, нет. У меня для этого есть Кин. А ты займись своим непосредственным е..рем - Топилиным"
«Сучка»
Максим уже пару минут следил за загадочно улыбающимся Орловским, копающимся в телефоне и хмурым Беркутовым, делавшим то же самое.
- Орловский, Беркутов, я что-то не пойму, вам слишком скучно? Могу развеселить парой-тройкой заданий, как вы на это смотрите? – прервал он очевидно увлекательную беседу.
- Очень отрицательно, Максим Анатольевич, - моментально среагировал Орловский. Мимолетный взгляд в сторону Кирилла: - У Беркутова уже есть очень важное задание, - с невозмутимым лицом выпалил парень.
- Правда? А господин Беркутов не желает поделиться с группой, чем он таким важным занимается, что обрекает всех еще на парочку авторефератов к Новому Году в качестве подарка для меня?
Беркутов кинул возмущенный взгляд на Сашу:
- Эмм...
- А он праздник должен устроить, - перебил его Орловский. - Кстати, Максим Анатольевич, я думаю, вы же сможете его проконсультировать? - с вопросительно-умильным выражением лица, парень улыбнулся преподавателю.
- Орловский, ваша наглость переходит все границы. Мне становится мучительно жаль, что я поставил вам зачет. Как там в соцсетях? Оффтоп наказуем баном? – строго проговорил Максим, но внутренне ощутил, что сдается под чертовым обаянием парня. Вот умеют некоторые очаровывать. Помолчав, он снова развернулся к студентам. – Итак, все дружно говорим Орловскому спасибо за красивые глаза и быстренько исчезаем из аудитории, пока я не придумал для себя новое развлечение с вашими невинными умами.
Все присутствовавшие студенты радостно загомонили и похватав сумки, довольно быстро исчезли из аудитории.

***

За курсовой, заботливо отвергнутой Топилиным, Кирилл сходил. И малость прифигел от количества посланий на белых полях. Нет, замечания были более чем оправданы, Беркутов действительно не слишком старался, делая ее, но чтобы настолько плохо… Когда все это переделывать он не представлял, в голове крутилось только две мысли – «когда поспать» и «как поговорить с Максимом». Тем временем Новый Год все подкрадывался, но как-то незаметно, отчего у Кирилла праздничного настроения ну совсем не наблюдалось. Радовало лишь одно – десятидневные каникулы, в течение которых газета, где он подрабатывал, тоже будет отдыхать, а значит, он сможет с чистой совестью отключить интернет, телефон и собственную мозговую деятельность.
Хронический недосып сделал свое дело в самый неподходящий для парня момент – в день пересдачи Топилину. Едва открыв глаза, он натолкнулся взглядом на электронный будильник, дружелюбно подмигивающий зеленым светом и подсказывающий, что Кирилла ждет смертная казнь в исполнении Максима Анатольевича. Он подскочил на кровати, судорожно принимаясь искать одежду, как назло разбросанную по всей комнате, и уже выходя из квартиры, понял, что чуть не забыл переписанную курсовую.
- Ну, и какую из казней египетских предпочитаешь? – спросил он сам себя, захлопывая дверь.
В корпус университета он влетал, словно новенький реактивный самолет, матеря, на чем свет стоит, чертов будильник, чертовы пробки и чертова преподавателя, который назначил пересдачу в самый час пик.
- Максим Анатольевич, можно? – задыхаясь, спросил он, открыв дверь в аудиторию.
- Беркутов, - протянул преподаватель. - А мы и не чаяли уже вас увидеть. ну проходите, коль нашли время.
- Прошу прощения, застрял в пробке на Бердском, - виновато проговорил тот, проходя на свое привычное место.
- А теперь застрянете здесь, пока я не приму остальных, - невозмутимо отметил Топилин и вернулся к разговору с пытающейся выдавить из себя хоть что-то вразумительное Мариной Ткач.
«Он на тебя смотрит» - пришло сообщение от неизменного Орловского, который уже отстрелялся и ждал, пока пересдаст Киншев.
"Орловский, отъе*ись, а?"
«Солнце, кто ж еще кроме меня тебе мозги вправлять будет? Трахнись ты уже с Топилиным, хоть успокоитесь оба.»
"Киншев, я тебя умоляю, отбери у своего озабоченного моей личной жизнью парня телефон, а?"
Недоумевающий Кин, получив послание от Беркутова, повернулся к сидящему рядом Орловскому, вопросительно приподнял бровь и продемонстрировал полученный текст. Тот, заметив на себе взгляд бойфренда, только солнечно улыбнулся и пожал плечами.
«Сучка», - быстро набрал он Кириллу, не дожидаясь реплик Ростислава.
Беркутов, увидев, как Кин потянулся за телефоном Саши, ощутимо дернулся, ощутив, что не вполне готов посвящать в свою тайну кого ни попадя. Но Орловский вовремя отвел руку с телефоном подальше, даже не посмотрев на то, что вокруг люди, прильнул телом к своему парню и, это увидел только Кирилл, ладонью свободной руки накрыл пах Киншева, пару раз мягко сжал. Кир сглотнул образовавшийся в горле комок и продолжил подглядывать за тем, что вытворяла эта парочка, пользуясь тем, что сидят у самой стены, в отличии от основной массы присутствующих. Киншев еле слышно что-то прошипел, а Орловский, спрятав телефон в стоящую рядом сумку и этим освободив вторую руку, провел самыми кончиками пальцев по открытой шее Кина, глядя поверх его макушки на Беркутова и пошло облизнувшись.
Кирилл, наблюдая за творившимся на его глазах безобразием, почувствовал, что недотрах сказывается на нем не лучшим образом. Пробежавшая по телу теплая волна докатилась-таки до паха и в трусах стало тесно от заинтересованности. Сашка тем временем продолжал свою деятельность, глядя в его глаза с улыбкой. Он соблазнял Киншева, ритмично сжимая и поглаживая ладонью уже заметную выпуклость в паху Ростислава, а второй чертил одному ему понятные узоры на шее парня. Кирилл проглотил чуть не вырвавшийся у него стон, но так и не смог отвести взгляда от будто гипнотизировавшего его Орловского.
Было заметно, что Кин едва сдерживается, видимо раздумывая, что сделать сначала – прибить обнаглевшего возлюбленного или трахнуть его прямо в аудитории.
- Ты что творишь? – тихо прошипел он.
- А что такое? - сделав невинное лицо, но не прекращая своих действий, притворно удивился Саша.
- Вые*у я тебя… В туалете… - сдавленно пообещал Кин, грубо дергая вниз молнию на джинсах парня и запуская руку за резинку боксеров.
Беркутов не видел, что именно сделал Кин, но ошалелые глаза Орловского и его закушенная губа навели его на мысль о том, что Ростислав отомстил тихо и незаметно. При виде того, как Саша уронил голову на плечо Киншеву и судорожно сжал пальцы на шее парня, у Беркутова вырвался тихий смешок. А вот пах налился еще большей тяжестью, когда он подумал о том, что же такого сделал Кин.
- Рос, хватит… - прошептал Сашка. – Я же…
- Будешь знать, как с Беркутовым переписываться, - возразил тот и свободной рукой быстро набрал сообщение:
«Отвали от моего парня»
Беркутов, получив сообщение от Кина, под влиянием порыва и совершенно не задумываясь отослал ответ: "Зачем мне твой? Мне бы со своим разобраться..."
Кирилл поерзал на скамье, пытаясь успокоиться, но подняв глаза, обнаружил, что Топилин, пользуясь тем, что все склонили головы к партам, смотрит на него в упор с нечитаемым выражением в глазах. Парень не к месту вспомнил о проведенной с ним ночи и судорожно выдохнул.
Максим, увидев сие действие своего студента, решил, что пора сворачивать лавочку и отпускать журналистов. Хотя бы потому, что Кирилл будет сдавать последним… Вот уходит Александрова с Олейничевым, и, какие-то чересчур хм… возбужденные? Киншев с Орловским…
- Беркутов, вперед, поразите меня своими знаниями, - позвал он последнего оставшегося студента.
Кирилл проводил уходящих тоскливым взглядом, а услышав обращенное к нему предложение Топилина, вспомнил о своем небольшом затруднении и залился краской, поняв, в каком виде ему придется вставать со своего места.
- Какие-то проблемы? – Максим недоуменно приподнял бровь и поднялся из-за преподавательского стола.
В ответ он получил лишь приглушенный стон, замаскированный под кашель.
- Н-нет… - прохрипел он, быстро собирая вещи в сумку и пытаясь отыскать глазами телефон. – Только все возьму сразу…
Резкие движения парня быстрым сборам не способствовали, и на пол полетела тетрадь и пресловутый мобильник.
- Черт, - ругнулся тот, залезая под парту и надеясь, что не выглядит слишком глупо перед преподавателем. Хотя, куда уж глупее?
Негромко хмыкнув, Максим вышел из-за своего стола и, подойдя к ползающему под партой Беркутову, заодно отметив обнажившийся кусок спины и еле удержавшись, чтобы не дотронуться до нее, мягко произнес:
- Кирилл, может перестанешь суетиться и просто скажешь уже, что с тобой происходит?
Кирилл, не услышавший тихих шагов преподавателя, дернулся от неожиданности и предсказуемо въехался затылком в парту.
- Твою ж… - застонал он, неловко разворачиваясь и садясь на пол и не решаясь поднять взгляд на Максима.
А Топилин неэстетично присвистнул, заметив то самое, из-за чего, как он теперь понял и возникла вся эта суетливость студента.
- И кто у нас служит объектом столь большой...страсти? - спросил Максим глазами указывая на внушительный бугор в районе ширинки Кирилла.
Язвительный тон мужчины неожиданно отрезвил Беркутова, добавил в мысли ясность и поразительное спокойствие.
- Вы, - просто ответил он. – Киншев с Орловским последний час порно-шоу устраивали, а я смотрел на все это и представлял вас. Я всю жизнь встречался с девушками, понимаете? Для меня как таковых отношений между парнями и не существовало никогда. Нет, я, конечно, знал, что геи существуют, но где-то далеко от меня. А потом напился и переспал с вами. Думал еще – ну с кем не бывает по пьяни? Да только… - он кивнул вниз.
Выслушав монолог, Топилин покачал головой и произнес:
- Беркутов, похоже что знакомство вашей головы с партой оказалось слишком...жарким. Вставайте, видимо, мне снова придется побыть вашим водителем. Я отвезу вас домой.
У Кирилла от этих слов внутри все свело – в глубине души он ожидал чего-то подобного, равнодушия, холодного тона. Вот только разочарованного вздоха сдержать так и не удалось, так же как и подступившего к горлу комка. «Радуйся, Беркутов, не светит тебе голубое счастье» - мысленно усмехнулся он, поднявшись с пола, не обращая внимания на протянутую руку мужчины, и принялся собирать вещи.
Топилин и сам на минуту пожалел о своем тоне и словах, но потом напомнил себе, что Беркутов его студент, а значит, в некоторомм роде "табу". "Чтобы мне об этом не подумать раньше, до того как..." - его раздумья были прерваны глухим:
- Можно идти?
Максим кивнул и, стараясь не смотреть на Кирилла, чтобы не поддаваться искушению, направился к двери. Для себя он все решил – ни к чему испытывать судьбу, рисковать собственной репутацией и репутацией самого парня, ломать ему жизнь. Только не в этой стране забывать о собственной гетеросексуальности ради человека одного с тобой пола, тем более, когда тебе всего двадцать лет.
В машину они сели молча, каждый погруженный в свои мысли. Максим, разрываясь между рациональным «нельзя» и возбужденным «хочу» смотрел на дорогу, припорошенную снегом, а Кир грустно выписывал пальцами какие-то закорючки на своем колене, другой рукой судорожно сжимая ремень сумки, чтобы не сорваться и плюнув на все полезть целоваться к мужчине. Он не заметил, как машина остановилась и очнулся, лишь когда его окликнул Топилин.
- Приехали.
Он кинул неуверенный взгляд на мужчину, а на его лице так явно отразилась вся гамма испытываемых им чувств, что броня которую возводил Максим не выдержала и рухнула. Слова вылетели сами собой:
- Ты должен быть уверен в том, чего желаешь. Если да, возвращайся, если нет... Значит нет.
- До свидания, Максим, - Кирилл открыл дверь не сразу, словно задумавшись о чем-то. Но, выйдя навстречу бьющему в лицо снегу, решительным шагом направился к двери собственного подъезда, ни разу не оглянувшись, хотя сердце упорно просило обратного.
Лестница на третий этаж показалась Киру бесконечной. Неосознанно он считал ступени, которая одна за другой отделяла его от человека, ставшего таким близким. Но Максим был прав, нужно быть уверенным в своих желаниях, чтобы потом не пожалеть о спонтанно принятом решении – ни к чему мучить себя и его.
Остановившись у двери собственной квартиры, он принялся рыться в сумке, в надежде как можно быстрее отыскать ключи и упасть, наконец, на кровать, забывшись тяжелым сном. Звона металла слышно не было, что вызвало в парне поток ругани – наверняка утром выскакивая из дома, он захлопнул дверь, оставив ключи внутри.
Hopefully you'll get what you wanted
And hopefully you'll get what you need
The taste of blood is always lonely
Cuts you like a heart of steel…
Заигравшая мелодия телефона заставила парня вздрогнуть.
- Да, мам? - ответил, едва бросив взгляд на дисплей.
- Сынок, ты извини, у Жени с сердцем плохо было. Придется мне у нее денек-другой побыть. Я заезжала вещи взять и видела, что ты забыл ключи. Но тети Веры дома не оказалось, а больше оставить было некому, так что я забрала их с собой. Я надеюсь, кто-нибудь из твоих друзей сможет принять тебя на день-два? Ну или приедешь за ними?
Женей звали родную сестру матери Кирилла. Выйдя замуж, та редко общалась с сестрой. Однако потеряв мужа слишком рано и не родив своих собственных детей, она перенесла все свое нерастраченное материнство на Кира. Это конечно было не плохо, но иногда становилось слишком навязчиво. Поэтому Кир старался бывать у тетки как можно реже. А уж о том, чтобы пилить почти через весь город, чтобы забрать ключи не могло быть и речи. Мать и тетка сплотившись единым фронтом совсем испортят ему праздник. Оставался единственный выход, попроситься к кому-нибудь из друзей переночевать. Вряд ли они откажут. В мозгу Кира мелькнула шальная мысль о том, чтобы поехать к Максу. От нее вновь потяжелело и заныло внизу, да так, что захотелось взвыть волком и побиться головой о стену. Боже, какой он дурак...
- Мам, не переживай, я найду где остаться. Удачи тебе и привет тете Жене, - попрощался он, нажимая на отбой.
В груди разливалось странное чувство – тепло, вперемешку с надеждой, с небольшой примесью отчаяния. Что, если он уехал, приняв его прощание за разрыв того, чего даже и не было? По лестнице он сбежал за несколько мгновений, едва удержавшись от того, чтобы не открыть подъездную дверь сильным пинком.
Макс ждал его, отсчитывая секунды, постукивая пальцами по обивке руля, и смотрел куда-то вдаль. Ему не хотелось анализировать происходящее, главное – не сорваться с места вслед за Беркутовым, вернуть его в машину и не выпускать больше. А потом случилось три вещи, которых он уже не ожидал.
Дверь машины распахнулась, впуская холодный воздух в салон и, не успел он повернуться, к его губам прижались чужие, знакомые до боли, холодные от мороза и чуть обветренные губы. И последним, завершающим штрихом горячий шепот:
- Я уверен, слышишь?
Остальные действия прошли для обоих как в тумане. Вот был поцелуй, потом дорога домой, причем то, как они доехали без инцидентов было загадкой для обоих. Очнулись оба только в прихожей Максима, крепко сплетенные во взаимном объятии. Впрочем, ясность мыслей посетила ненадолго, вымещенная оглушающими звуками стаскиваемой одежды, стонами и тяжелым дыханием.
- Кирилл, ты..? – оторвавшись ненадолго, попытался уточнить Максим, но парень его перебил, не давая закончить фразу.
- Да, да, да… Все, что хочешь, ясно? Только прямо сейчас…
Самое странное было очнуться в постели с ощущением изнеможения во всем теле и понять, что Новый год уже наступил. Вот тебе и подтверждение теории Эйнштейна.Задумчивое "Мда" Максима сменилось изумленным Беркутовским "Ох...еть", когда тот взял в руки свой телефон и обнаружил дату их совместного пробуждения.
- Как Новый год встретишь… - протянул Кирилл, падая головой на подушки.
- Предлагаешь не вылезать? - иронично парировал Топилин.
- А ты согласишься на такое предложение? – повернувшись к нему и приподнявшись на локте, лукаво улыбнулся Кир.
- Тогда… - Беркутов придвинулся ближе и навис над мужчиной. – Повторим и выпьем, или выпьем и повторим?
- Однако, - хмыкнул мужчина, проводя ладонью по спине парня. - Дилемма. Оставлю выбор за молодым поколением.
- Первое…

Глава 21

Глава 21
- Орловский! – окликнули Сашку, копавшегося в сумке в поисках телефона. Обернувшись, он увидел одного из однокурсников, Антон, кажется, который в последнее время довольно часто ошивался около их компании. Они с Лехой Олейничевым, кажется, были соседями по комнате.

- Привет, слушай, мне тут Лешка сказал, ты в английском хорошо шаришь. Помоги текст перевести, а то Летова меня съест.

- Правильно сделает, нечего пары прогуливать, - хмыкнул парень. – И вообще, откуда такие сведения?

- Ленка сказала. Я ее просил, а она ж своей любовью занята, отмазывается. Так что…

- Так что ты решил слезно умолять меня перевести тебе текст? – хмыкнул Орловский в ответ на картинно-жалобный взгляд. – Ладно, давай свои свитки, только отойдем в сторонку. Летова спалит – век не отмашемся.

Тот кивнул и направился к небольшому закутку, служившему курилкой для журналистов. Орловский последовал за ним, пытаясь не поскользнуться на обледеневшей дорожке, которую как всегда забыли посыпать песком. «Спасибо, хоть скололи кое-где, - мысленно проворчал Сашка. Уже подойдя к месту назначения, он обернулся, чтобы отыскать взглядом запропастившегося неизвестно куда Кина, когда его окликнул Антон.

- Вот, сможешь до завтра сделать?

- Думаю да, вроде немного… - начал парень и протянул руку, чтобы забрать распечатки с английским текстом.

Сделав при этом небольшой шаг назад, Саша не посмотрел куда наступает и итог был закономерен. Нога поехала и Саша, даже не успев осознать, что произошло, полетел прямо в объятья нерастерявшегося Антона. Орловский еще несколько минут стоял, вцепившись в плечи Савицкого и пытаясь успокоить взбесившееся от внезапного выброса адреналина сердце. Выдохнув, они одновременно подняли лица и синхронно заржали, тем самым выплескивая неожиданное потрясение. Такими их и увидел вышедший из здания Кин. Мало того, что эта психопатка Лика только что испортила ему настроение своим звонком (Кин даже успел пожалеть, что он не маньяк), так еще и его парень, весело смеясь, на виду у всех обнимается с... да, кстати, с кем?

Увидев Сашу в объятиях Антона Савицкого, о котором Кину было достоверно известно, что у того нет особых предпочтений в половой принадлежности партнера, как волна иррациональной злости затопила Ростислава. Да так, что он сам удивился, как это звук скрипнувших зубов не был услышан в другом конце города. Может всему этому и существовало вполне невинное объяснение, но Орловский принадлежал только ему, и никакие Савицкие не имели права так беззастенчиво лапать чужое. В голове стучало "мое" и "не отдам", аж до боли в сжавшихся пальцах хотелось подойти и уебать этого урода рядом с ЕГО Сашей, но Ростислав сдержался и вдохнув-выдохнув, попытался успокоиться. Чему совсем не способствовало то, что расцепившись парни продолжали стоять. Затем Антон с улыбкой полез в свою сумку и достав из нее плитку шоколада, отдал Орловскому. На дальнейшее развитие событий Кин смотреть не стал, он развернулся и вернулся в здание, сделав вид, будто что-то забыл. На самом деле, он пытался успокоиться и убедить самого себя, что нет ничего предосудительного в том, что Орловский обнимался и смеялся с другим парнем. В конце концов, должны же у того быть друзья и помимо их компании? Таким образом Кин пытался уговорить себя не делать глупостей, однако получалось очень плохо. Единственное, чего хотелось, это вернуться и врезать Савицкому, чтобы впредь знал, к кому можно подкатывать, а к кому нет.



***

Дорога домой всегда казалась Орловскому в два раза длиннее, когда рядом не шел Кин, болтая об очередной песне, которую он хотел бы сыграть. В последнее время речь все чаще заходила о композициях «Rammstein», на что Сашка иронично приподнимал бровь и получал за это ставший традиционным тычок под ребра.

Квартира встретила парня тишиной – видимо Киншев еще не вернулся с репетиции, к тому же, как обычно забыв включить телефон. После памятной ссоры вечность назад, ревность Сашки сошла на нет, он привык к поздним репетициям, телефонному бойкоту и постоянно вьющимся около него девчонкам. В конце концов, Ленка наверняка с завидной регулярностью прочищала мозги как самому Кину, так и этим самым поклонницам, едва заметно показывая пальцем на самого Сашку.

Раздевшись, Орловский прошел в кухню и собрался варить кофе, как во входной двери повернулся ключ.

- Я думал, ты на репетиции, не успел ничего приготовить, - отозвался Сашка, вернувшись в прихожую.

Кин, еще не до конца успокоившись, промолчал, чтобы не ляпнуть что-нибудь обидное. Уж слишком его задело увиденное в университете. Честно говоря, он и сам не ожидал, что видеть Орловского в чужих объятиях будет настолько больно. Вообще Кин никогда не был жадным, ему было легче расстаться, чем удерживать при себе кого-то, наверное, потому что у него никогда не было такого стремления. А тут, поди ж ты, только от одной мысли, что он может потерять Сашу, что тот в любой момент может уйти, все внутри начинает орать благим матом, сердце начинает заходиться в бешеном ритме, а руки сами собой сжимаются в кулаки от понимания своего бессилия и невозможности что-либо сделать. "Главное, промолчать и не сорваться" - как мантру твердил себе Ростислав.

- Кин, что-то случилось? – увидев его замешательство и подозрительный блеск в глазах, поинтересовался Сашка.

Тот отрицательно мотнул головой и скрылся в ванной.

В ответ на подобные действия Сашка только пожал плечами, но пытаться продолжить разговор не стал – в конце концов, к творческой натуре Киншева он давно привык и морально был готов к любым закидонам. Да и сам, будучи натурой в меру, а иногда и не очень, депрессивной, прекрасно понимал состояние других людей, когда ничего не хочется, кроме как закрыться в собственной раковине. Впрочем, это не отменяло любопытства относительно причин такого поведения. Сварив кофе, разлив его по чашкам и добавив в кружку Кина амаретто, парень достал из кармана куртки подаренный Савицким шоколад.

- Да, Савицкий, никакой из тебя взяточник, - хмыкнул он, оценив молочный «Alpen Gold».



Холодная вода отлично охладила кожу лица и к тому же помогла успокоиться. Взяв себя в руки, Кин вышел из ванной и прошел на кухню к Орловскому. Увидев в его руках злополучную плитку шоколада, спокойствие сделало ручкой "чао" и отбыло в неизвестном направлении. Ростислав зашипел и вырвав данный предмет из руки Саши, тут же собственническим жестом прижал парня к себе и впился поцелуем, утверждая свое право на него.

- Рос, ты… - парень попытался сопротивляться такому проявлению эмоций, но его тут же снова заткнули, еще и потащив в сторону комнаты.

Кин выпустил его из своих рук лишь через сорок минут, наполовину неадекватного, пытающегося выровнять дыхание, и морщащегося при попытке сесть. Киншев вообще отличался ненасытностью, но всегда умело перемешивал нежность со всей свойственной ему страстью. Но сегодня вместо привычных ласк были жадные поцелуи, сильные объятия и ладони, сдавливающие запястья, на которых наверняка останутся синяки. Не то, чтобы Сашка был против – Ростислава он любил и хотел в любом качестве, но удержаться все же не смог:

- И что с тобой сегодня? – уже стоя у плиты, он слегка развернул голову к парню.

- Ничего вроде, а что? - ответил Кин, рассеяно гоняющий по столу скатанный в комочек мякиш хлеба, в ожидании запоздавшего ужина.

- Ну, не знаю… - протянул парень, прежде чем поставить перед носом Ростислава тарелку с макаронами. – Не слишком часто ты ведешь себя так… бурно.

Вместо ответа Ростислав поиграл бровями и хмыкнул.

- Тебе не понравилось?

- А я разве сказал, что не понравилось? – ответил Сашка вопросом на вопрос, улыбнувшись.

- С чего тогда вопросы? - решил продолжить традицию еврейского разговора Ростислав, прожевав то, что было у него во рту.

- Любопытно… - пожал плечами Орловский, присаживаясь рядом с Кином, и устраиваясь в пол-оборота, опершись спиной о его правое плечо – тот был левшой и помешать ему уплетать макароны Сашка не мог. – Что такого нужно с тобой сделать, чтобы заслужить повторение…

Ростислав чуть не подавился едой, представив себе картину подобную той, что наблюдал сегодня днем. Откашлявшись, в чем ему очень помог сам Орловский, похлопав по спине ладонью, он ответил:

- Вот не надо ничего делать, хорошо? Лучше просто попросить, - и шепотом добавил, надеясь, что Саша не услышит. -А не обниматься с другими.

***

Окончания третьей, и последней, пары Беркутов ждал с нетерпением. Поэтому, стоило преподавателю объявить, что все свободны, он направился в заснеженный парк, откуда без помех мог позвонить, не боясь быть услышанным.

Набрав номер, он дождался хриплого "да" и немного игриво произнес:

- Привет. А почему тебя сегодня не было?

- Устал я от вас, - глухо засмеялись на другом конце, после чего послышался кашель. – Вот помру, что делать будешь?

- Откопаю и надругаюсь над твоим бездыханным телом.

- Беркутов, я еще не забыл, как ты надругался над моим мозгом своими умозаключениями, - напомнил мужчина. – Приедешь?

- Так, а чего бы я звонил? Тебе что-нибудь нужно в аптеке купить? Я ведь слышу, что простыл.

- В аптеке… - хмыкнул Максим, в очередной раз закашлявшись. – Список прислать или сам догадаешься?

- Эм, - протянул Кирилл, соображая, что Макс хотел этим сказать. Вдруг в мозгу щелкнуло, парень покраснел и выдал:

- А тебе активные физические нагрузки не противопоказаны разве?

- Конечно противопоказаны, - подтвердил Топилин. – Но чего не сделаешь ради старательных студентов, один из которых приедет ко мне через двадцать минут и не секундой позже.

- Ммм, а что мне будет за опоздание? - игриво протянул Кирилл. - Ты меня накажешь? - негромко добавил он растягивая шипящие в конце предложения. При этом он не забывал поглядывать по сторонам и целеустремленно идти к остановке.

На другом конце послышался смех:

- Я обязательно подумаю над всеми твоими косяками.

- Ай-яй-яй, Максим Анатольевич, как вам не стыдно? А еще преподаватель университета, - со смехом парировал Кирилл.

- С кем поведешься. И вообще, заканчивай треп и пошевеливайся. Жутко скучно, знаешь ли, сидеть в одиночестве перед телевизором.

- Стал бы я просто так трепаться, - делано оскорбился Кирилл. – И не забывай, что мне еще придется ждать автобус, коль уж мой личный шофер загулял.

- Ммм, отношения по расчету? Нехорошо…

- Ну, так и я о чем. Накажешь..?

Ответа он так и не услышал, отвлекшись на неожиданно резкий визг тормозов, ударивший по нервам.

- Погоди минуту… - проговорил Кирилл в трубку, огляделся в поисках источника и увидел быстро собирающуюся толпу возле выхода из парка.

Увиденное заставило его сначала замереть, а затем сорваться с места, забыв нажать на отбой.

***

Весь день Орловский буквально засыпал на ходу, то и дело зевая и пытаясь заставить себя прислушиваться к словам преподавателей. Несколько часов парень потратил на перевод текста Савицкого, а оставшиеся полночи таки ушло на личную жизнь, которая зевала не меньше его самого. Проснуться его заставили медвежьи объятия вышеупомянутого Антона и до противного бодрый и радостный голос, прозвучавший над ухом:

- Сашка, ты просто умничка!!!

- Знаю, знаю, - пробурчал тот в ответ, стараясь отмахнуться от чересчур активного однокурсника. – Да отцепись ты от меня, клещ!

Даже и не подумав отцепляться, Антон продолжил восхищаться:

- Да если бы не ты, то я точно завалил семинар! Отбить тебя, что ли, у Кина?

- Ну, попробуй, - хмыкнул Орловский. - Только учти, мой рыцарь очень ревнив и сам кому хочешь, отобьет все что угодно, начиная от желаний и заканчивая почками.

- Ну, я тоже рыцарь хоть куда, - игриво повел бровью Савицкий и пожал плечами, словно демонстрируя себя.

Сашка ухмыльнулся в ответ на эти действия и, склонившись к уху явно флиртующего Антона, проговорил:

- Уж прости, но ростом не вышел…

Услышать, что ответит Савицкий Орловскому помешал подошедший вышеупомянутый Ростислав, который без особого напряга оттащил Сашу подальше от Антона и с некоторой ленцой и скрытой угрозой в голосе, протянул:

- Савицкий, еще раз увижу возле моего парня - сделаю так, чтобы ты даже на лекарства не тратился.

Наверное, в другой ситуации, а точнее обстановке, Сашка бы криво усмехнулся и похвалил своего парня за подобную фразу – у самого ревность зашкаливала, стоило увидеть Кина в двусмысленном положении. А в том, насколько неоднозначно выглядели эти объятия Савицкого, парень не сомневался. Вот только фраза Ростислава, несмотря на пониженный тон, оказалась чересчур громкой и явно привлекла внимание проходящих мимо студентов.

- Киншев, ты что творишь? – зашипел на него Саша.

- Я не творю, я предупреждаю, - лаконично отозвался тот.

Подобный спокойный тон вызвал в Сашке еще большую волну негодования, и от больших криков его удерживала только собравшаяся поглазеть на «голубую парочку» толпа. Парня вообще раздражало излишнее внимание к их персонам – ощущения такие, словно кто-то пытается залезть в твою душу, одновременно тайком перерывая грязное белье, спрятанное в самый дальний угол кладовой.

- Можно было предупреждать не на виду у посторонних, - только и смог бросить он, когда прошел первоначальный ступор. Развернувшись, Орловский быстрым шагом направился в сторону лестницы.

Ростислав нагнал Сашу уже в парке. Тот медленно брел по заснеженной, но уже утоптанной дорожке, о чем-то раздумывая. Кин, подойдя поближе, ухватил его за предплечье:

- Саш?

- Что, Ростислав? – нервно дернув плечом, огрызнулся Сашка.

- Чего ты раскипятился-то?

Парень развернулся к нему лицом и слегка прищурился, прежде чем сказать:

- А не из-за чего? Ты прекрасно знаешь, как я не люблю эти выяснения отношений на людях. Зачем нужно было это прилюдное демонстрирование нашей связи?

Кин закатил глаза, выказывая этим свое отношение к Сашиным словам:

- А то о ней никто не знает...

- Да мало ли кто и что знает! Я не хочу быть предметом для обсуждения больше, чем являюсь! С меня вполне хватает Ткач с той грязью, которую она на меня периодически выливает! Но нет, тебе ведь нужно было показать всем, что я твоя собственность!

- Конечно, нужно, - легкомысленно пожал плечами Киншев, не восприняв серьезного тона своего бойфренда. - Чтобы не тянули ручки к чужому парню.

- То есть я, по твоему, не способен сам сказать «нет»? – тут же вскинулся Орловский. –

- Ну, судя по этим двум дням, даже если ты и говоришь "нет", то его не воспринимают всерьез.

А вот это уже задевало гордость и, как бы пафосно не звучало – чувство собственного достоинства.

- Так, погоди, ты на что намекаешь? Что я запросто могу лечь под кого попало? Адресом не ошибся, Киншев?

- Эй, вот не надо передергивать мои слова. Я всего лишь сказал, что твое "нет" звучит слишком неубедительно для тех, кто хочет быть на моем месте, - огрызнулся Кин, этот разговор уже начинал выводить его из себя. - А желающих я смотрю с каждым днем все прибавляется. Не скажешь почему, если ты говоришь, что отказываешь? Или ты не всем отказываешь, а через одного?

Кин начинал распаляться, вся эта ситуация действовала ему на нервы. Он действительно любил Орловского и больше всего на свете боялся его потерять. Но, как говорится, кого мы любим - тем и причиняем боль. Он понимал, что его уже понесло куда-то не туда, но остановиться не мог.

- Может именно поэтому Андрей и предпочел умереть, а не оставаться рядом и терпеть твой флирт?

- Какая же ты дрянь… - на грани слышимости прошипел Орловский, выплескивая ненависть, перемешанную с покатившимися по щекам солеными каплями. Всего несколько слов, от которых боль внутри стала невыносимой, потому что именно это Сашка и боялся услышать однажды. Слова, от которых разрывается всё внутри на окровавленные куски еще живой плоти.

Хотелось бежать, как можно дальше, вернуться в старую раковину, в которой была только пустота, не способная нанести еще больше повреждений. Нужно было оставаться в ней, а не искать поддержки у других, не влюбляться до безумия в Кина, ради которого всего несколько минут назад готов был продать душу дьяволу. Развернуться и бежать как можно дальше, не желая больше слушать, слышать, видеть. Исчезнуть, среди покрытых инеем деревьев и полуметровых сугробов.

Ростислав, еще не успев договорить, понял, ЧТО он сморозил и тут же мысленно проклял свой язык, попытался схватить Сашу и покаяться. Но тот уже бежал от него к выходу из парка, Ростислав бросился за ним, крича:

- Саша, прости, я не хотел этого говорить. Саша!

С небольшим интервалом они выскочили на проезжую часть. И никто из двоих даже не обратил на это внимания - было не до того. Один убегал, униженный и оскорблённый до самой глубины души, другой - понявший, что натворил сказанными в запале словами.

В данный момент для них не существовало ничего вокруг, поэтому вырулившая из-за угла машина стала неожиданностью для обоих. Визг тормозов ударил по нервам, но дорога была слишком скользкой, а расстояние небольшим... Раздался глухой звук удара, после которого на асфальт изломанной куклой рухнуло безжизненное тело, такое щемяще-трогательное в своей хрупкости.

- Человека сбили! Вызовите кто-нибудь скорую! - послышались истерические крики из быстрорастущей на месте катастрофы толпы.

И лишь снег продолжал сыпать с неба, холодный и равнодушный, скрывающий черные полосы от шин не успевшей вовремя остановиться машины.

Глава 22

Глава 22.

Ростислав любил, когда шел снег – чистый, еще не посеревший от дорожный пыли, он оседал на и без того немаленьких сугробах, ветках старых деревьев, превращая морозный январь в холодную рождественскую сказку. Но еще больше он любил парня, который сейчас пытался убежать от него, от тех убийственно жестоких слов, которые Кин умудрился выпалить, не задумавшись о последствиях.

Перед глазами – только снег и скользкая, наезженная дорога, на которую выбежал Сашка, а внутри лишь желание догнать, остановить и прижать к себе, и никогда не отпускать, лишь шепча на ухо извинения, потому что иначе можно сойти с ума.

- Саша, постой, пожалуйста! – закричал Кин, выскакивая вслед за парнем на дорогу, и лишь после этого поворачивая голову.

Все, что произошло дальше, Ростислав видел, словно в замедленной съемке. Как из-за угла вылетает темная машина, и в этот момент Сашка что-то кричит ему, прежде чем повернуть голову в ту же сторону. И последним, разрывающим сердце штрихом – потерянный взгляд серебристых глаз, перед тем, как слышится визг тормозов, оглушающий и стирающий из окружающего мира остальные звуки.

Еще долгое время Кину предстояло просыпаться среди ночи в холодном поту, раз за разом просматривая как кинопленку один и тот же кошмар - ту самую аварию, в которой он, как ни крути, был виноват не меньше, а то и больше, чем шофер злополучной машины. Нет ничего страшнее собственного шока, когда не можешь даже пошевелиться… Остается только беспомощно наблюдать за тем, как за несколько страшных секунд Саша опрокидывается на лобовое стекло и перелетает через весь автомобиль, перевернувшись несколько раз.

Но это все потом, позже. А сейчас...сейчас весь мир , рассыпавшись на мелкие осколки, исчез, оставив только сосредоточие себя - хрупкую бесчувственную фигуру человека, которого Ростислав любил больше, чем кого-либо за всю свою жизнь.

Застыв на доли секунды, Кин отмер и рванул вперед к лежащему на асфальте парню, надеясь, что все...обойдется? Ну, или, по крайней мере, не закончится трагичным финалом. Подбежав и грохнувшись на колени перед сбитым Сашей, Кин склонился и осторожно попытался нащупать пульс на шее. И шумно выдохнул, поняв, что под пальцами ощущается слабое биение. Он судорожно вытащил телефон и попытался набрать номер дрожащими пальцами, но тот выпал из его рук. Так и продолжая сидеть на коленях, он закрыл лицо руками, но плакать не смог. Внутри него начинала стремительно разрастаться пустота. Кин отнял руки от лица, как только кто-то начал трясти его за плечи и звать по имени. Его пустой взгляд враз осиротевшего человека зацепился за знакомое лицо, словно сквозь вату пробился голос Кирилла:

- Кин, вставай. Я уже вызвал скорую.

На что тот безжизненно отозвался:

- Да... да... Я... сейчас, да.

Ростислав не слышал звука сирены, будучи в шоковом состоянии, лишь наблюдал за тем, как люди в белых халатах четко и уверенно укладывают тело Саши на носилки и грузят в машину.

Беркутов, понимая, что в данный момент от Киншева добиться чего-либо невозможно, мягко подтолкнул его к машине скорой и, о чем-то поговорив с врачами, посадил его и сел рядом. Всю дорогу Кин держал в руках ладонь Саши, словно она была для него спасательным кругом, маяком в той пустоте, что осталась от его мира.

- Парень, двадцать один год, сбила машина. Черепно-мозговая травма, предположительно перелом трех ребер, перелом левой руки. Возможно внутреннее кровотечение, - четко говорила фельдшер принимавшему их доктору, когда скорая подъехала к областной больнице.

- На рентген и подготовьте операционную, - в тон ей отозвался врач, прежде чем исчезнуть вместе с каталкой и лежащим на ней Сашкой за стеклянными дверями.

Кин на автомате попытался пройти следом, но его остановил все тот же доктор.

- Подождите в коридоре, как только все прояснится, вам обязательно скажут.

Оформлявшая медицинскую карту медсестра попросила документы Саши. Кин никак не отреагировал, не отрываясь, смотрел на дверь, пока Беркутов, встав прямо перед ним, не взял в ладони его лицо и, четко выговаривая слова, спросил:

- Кин, Сашины документы где? - отвлекаясь на медсестру, он шепотом переспросил у нее: - Вам паспорт и что еще?

- Медицинский полис или страховка, - ответила девушка в белом халате.

Кирилл снова повернул голову к Ростиславу и произнес:

- Сашин паспорт и мед.страховка. Где?

На что тот уже более с осмысленным взглядом ответил:

- Дома у, - тут он на мгновение запнулся, но потом тверже продолжил: - У нас. В шкафу есть выдвижной ящик. Там все документы.

- Давай ключи, я съезжу и привезу.

Тут в приемную ворвалась всклокоченная Ленка, которой Беркутов позвонил почти одновременно с вызовом скорой, и бросилась к ним. Поговорив с Кириллом, они решили, что за документами и впрямь поедет Беркутов, а Ленка останется с Ростиславом. Убежавший в мгновение ока Кирилл не видел, как побледнел Кин, судорожно глотая воздух. Будто ему в одно мгновение перекрыли кислород при виде человека вышедшего из операционной. Врач, подошел и остановился перед ними. Переждав, пока девушка сунет в рот Ростиславу переданную ей медсестрой таблетку валидола и усадит его на стоящий тут же стул, он спросил:

- Вы родственник?

Лена на какое-то мгновение замялась, но глядя врачу в глаза, твердо проговорила:

- Да. Они живут вместе, и кроме нас у Саши никого здесь нет.

- Я понимаю ваше состояние, но будет лучше, если вы поедете домой, примете успокоительное и ляжете спать. До утра мы не сможем точно оценить масштабы последствий, - все так же спокойно проговорил врач.

- Но он… - сдавленно прошептал Кин, боясь продолжать собственную фразу.

Врач собирался ответить на вопрос парня, когда его позвал выглянувший из операционной ассистент, отчего доктор скомкано извинился и исчез за дверями.

Ростислав почувствовал себя очень странно: где-то глубоко внутри он затрепыхался и сжался в комочек от ужаса и заплакал, нет, зарыдал; в материальном же мире парень чувствовал себя насекомым, которого накрыли толстым прозрачно-стеклянным куполом, отрезав от внешних проявлений эмоций.

- Все будет хорошо, слышишь… Все будет хорошо, - тихо шептала Ленка, невесомо скользя ладонью по волосам опустившего голову парня.

Кин обнял девушку за талию, притянул ближе к себе, уткнулся лицом в ее живот и тихо пробубнил:

- Я боюсь, что он... - он на миг поднял голову вверх и, встретившись с ней взглядом, тихо признался: - Это я виноват.

- Не смей даже думать, ясно? – строго проговорила она. - Никто не виноват в случившемся, даже водитель, а уж тем более ты. Думаешь, Сашка обрадуется, когда увидит тебя в таком состоянии?

- Если вообще захочет видеть, - потерянно прошептал Кин в ответ.

***

Из реанимации в отдельную (по настоянию Киншева и Ленки) палату Орловского перевели только через двое суток, когда стало понятно, что жизни того ничего не угрожает. Как объяснила впоследствии Света, жена двоюродного брата Александровой, а по совместительству, анестезиолог областной больницы, парню повезло. После подобных аварий человека приходится буквально собирать по частям, если он остается жив. Сашка же отделался лишь переломом ребер и левой руки, избежав серьезного повреждения внутренних органов и масштабного внутреннего кровотечения. Удалось избежать и перелома бедренной кости, которое грозило бы парню несколькими месяцами больницы – вместо него была трещина. Опасность представляла лишь травма головы, о последствиях которой врачи не могли судить до тех пор, пока Орловский не придет в себя.

Все дни Киншев не отходил от постели Сашки, засыпая в соседнем кресле и поддерживая жизнедеятельность лишь благодаря автомату с кофе. Именно в таком, полулежачем положении его и застал Беркутов, пришедший навестить обоих однокурсников.

- Киншев, ты дома вообще был? – потряс его за плечо Кирилл.

- Зачем? - поднял на того удивленный взгляд Ростислав.

- В зеркало бы посмотрелся, прежде чем спрашивать, - сердито фыркнул Кир. – Хорошо, дома ты не был… Но хотя бы ел?

- Эээ, да... вроде, - неуверенно произнес Ростислав. - Кофе точно пил.

Кирилл склонил голову и неодобрительно хмыкнул, после чего бесцеремонно дернул Киншева, придав вертикальное положение, отряхнул, расправляя складки на его одежде и толкнул в сторону двери.

- Без возражений, - буркнул он, не давая Ростиславу открыть рот. – Чтобы ближайшие полчаса и духу твоего здесь не было. И без пирожков даже не возвращайся.

- Кофе принести?- уже в дверях обернулся Кин к Беркутову.

- Угу, а теперь марш отсюда, - с этими словами он вытолкнул парня за дверь и прикрыл ее за собой.

Присев на кровать рядом с находящимся без сознания Сашкой, Беркутов легонько погладил его по руке, опутанной пластиковыми трубками

- А ты, приходи уже в себя, слышишь… Твой рыцарь места себе не находит, на тень стал похож. Никогда у него таких кругов под глазами не видел… Уж не знаю, что у вас там произошло, но, блин, я хочу, чтобы меня так любили. Да и вообще, мы все тут скучаем. Даже посоветоваться не с кем, зараза ты блондинистая…

Внезапно рука под его ладонью пошевелилась, а дыхание из размеренного, еле слышного, превратилось в более шумное.

Сашка приходил в себя медленно – сложно было открыть словно налитые свинцом веки, продраться сквозь темноту бессознательного состояния навстречу тонкой полоске света. Он слышал лишь голос, почти незнакомый из-за шума в ушах, пытался податься навстречу ему. Силуэт перед глазами был расплывчатым, как будто он смотрел сквозь пелену тумана и различить в этом тумане знакомые очертания, казалось, невозможно. Наконец, еле сфокусировавшись, он увидел сидящего на краю кровати Кирилла.

- Кин… - голос вышел хриплым, еле слышным и каким-то надломленным, словно в горло насыпали тонну песка. – Где Кин..? Он в порядке?

Кирилл, едва услышав тихий шепот, дернулся и широко открытыми глазами посмотрел на Орловского, чувствуя, как из груди вылетает облегченный вздох.

- Как же ты нас напугал! – радостно проговорил он, понимая, что теперь все будет хорошо. Не будет волнений за ставшего другом парня, которому итак досталось в жизни, не будет апатичного состояния Киншева, к которому Беркутов хоть и не питал особой любви, но видеть его таким было страшно.

- Кин… жив..? – повторил Сашка, не обращая внимания на радостные реплики Кирилла. Ему было плевать на все – на то, что почти не чувствовал собственного тела, на боль в ребрах, от которой безумно сложно дышать, на постепенно возвращающуюся память с сопутствующими картинками, напоминающими о ссоре. Было важно только одно – чтобы с Кином все было хорошо.

- Да что ему сделается, - хмыкнул Кирилл в ответ.

- Пусть он придет… пожалуйста… Я хочу…его видеть… Хочу знать…

Беркутов лишь кивнул в ответ, понимая, что сейчас лучше выполнить просьбу Сашки, и метнулся в сторону двери. Как он и думал, Кин стоял, застыв каменным изваянием у окна рядом с палатой. Лицо было отрешенным, а взгляд, направленный в небо за стеклом, пустым. Словно в ярком, оптимистичном фонтане по имени Киншев Ростислав закончилась вся жизненная сила.От этого зрелища Беркутов поежился и окликнул парня:

- Киншев!

Ростислав медленно повернулся к окликнувшему его Беркутову и удивился радостному виду однокурсника. От заворочавшейся теплым комком надежды сердце забилось сильнее, но, приказывая себе не быть слишком оптимистичным, Кин со вздохом спросил:

- Чего?

- Хрен через плечо… Сюда иди!

Ростислав внимательно посмотрел на него, словно пытаясь что-то прочесть по лицу Кирилла и неверяще выдохнул, инстинктивно подавшись вперед:

- Он... очнулся?

- А ты думаешь, в каком-то другом случае я бы позвал сначала тебя, а не врачей? – удивился парень бестолковости Киншева.

Тот оказался рядом с ним уже через секунду , но вдруг затормозил прямо возле двери, не решаясь ее открыть.

- А он захочет меня видеть?

- Да бля… - едва удержался от «покерфейса» Беркутов и уже второй раз подтолкнул однокурсника, на этот раз внутрь.

Кин мягкими неуверенными шагами приблизился к постели Орловского и застыл, встретившись со взглядом слегка прищуренных серых глаз.

- Рос… - Киншеву могло показаться, но он был почти уверен, что парень облегченно выдохнул. Саша пошевелил ладонью, словно пытался жестом подозвать того к себе.

Ростислав опустился на колени и уткнулся лбом в плечо Сашки, шепча:

- Прости меня, прости. Я...- продолжить дальше ему не дал образовавшийся в горле комок рвущихся наружу слез.

В ответ Орловский лишь взял парня за руку и переплел свои пальцы с его. Плевать на гордость, на рану, которую задел Киншев неосторожными словами. По крайней мере, сейчас, когда он рядом, такой теплый, родной и нужный – плевать.

Почувствовав, как Сашка сжал его ладонь, Ростислав неслышно облегченно выдохнул. До этого момента их ссора и последовавшая за ней авария тисками сдавливали сердце, не давая дышать. Сейчас тиски немного разжались, давая доступ воздуху. И хоть вина все равно тяжким грузом ворочалась в груди, главное, что Саша был жив, а все остальное можно исправить.

***

В относительно стабильное и не вызывающее опасений состояние Орловский пришел лишь к концу недели. Из-за сильного сотрясения и нещадно болевших ребер, говорить получалось с трудом, на что врачи хоть и хмурились, но в один голос твердили, что через пару недель все пройдет. Киншев не отходил от него, довольно часто засыпая в неизменном кресле, за что подвергался казни со стороны поочередно наведывавшихся Беркутова и Ленки.

Сашка никогда не любил больницы за царящее уныние, белые стены и бесконечно тянувшиеся дни. Принести в палату ноутбук Кин категорически отказался, встав на сторону врачей, и упорно твердил о том, что ему нужно как можно больше отдыхать и как можно меньше напрягаться. На помощь пришел Беркутов, притащив из дома стопку фантастических романов, по его же словам «не сильно обременяющих неокрепший мозг».

Чтению одной из книг и помешал тихий стук в дверь, чему удивился Орловский – ни Ростислав, ни ребята особо не церемонились, вваливаясь в палату чуть ли не с утра.

- Войдите, - еле слышно просипел Саша. Видимо, человек за дверью обладал хорошим слухом, потому что вошел сразу после разрешения.

В палату вошел не слишком высокий, чуть выше Киновского плеча, парень с типично арийской внешностью. То бишь крепко сбитый блондин с чуть вьющимися волосами, доходящими до лопаток и собранными для удобства в хвост, и небесного цвета глазами. Подбородок на Сашин взгляд был немного тяжеловат, но бог с ним. На губах была чуть виноватая улыбка.

- Здравствуйте, Александр, - негромко поздоровался он с Орловским.

- Здравствуйте, - запинаясь и недоумевая по поводу визита незнакомца, ответил Саша. – Эмм, с кем имею честь…

- Марк Хейнцлих, - молодой мужчина подошел поближе и положил на тумбочку внушительный букет из белых роз и пакет с неизменным набором для тех, кто навещает больных. - Это я сбил Вас. Простите, мне так жаль, что не успел затормозить. И вот что... У меня есть деньги и связи. Так что, если вам что-то вдруг нужно - я достану лекарство или вот лечение оплачу.

Саша внимательно посмотрел на нового знакомого и приветливо улыбнулся:

- Марк, я не считаю вас виноватым. В конце концов, это мне нужно было думать головой, прежде чем выбегать на проезжую часть. Вы пострадали не меньше меня.

- Да, я виноват куда больше. Отвлекся и не успел затормозить... Из-за меня вы здесь, в таком состоянии... - все с той же виноватой улыбкой на губах проговорил Марк. - Я могу присесть?

- Конечно! – тут же кивнул Сашка, и, положив на небольшую тумбу наполовину прочитанную книгу, повернулся к севшему на стул мужчине. – Я вас не виню и не собираюсь. С лечением помощь не нужна, и я и… эмм… мой друг в состоянии оплатить счета.

- Но если что, вы обращайтесь, - проговорил мужчина, глядя прямо в глаза Орловскому. - Не стесняйтесь, это меньшее, что я мог бы сделать для вас.

- Ну, только если вы уговорите врачей разрешить мне пользоваться благами цивилизации в виде ноутбука, - тихо и все еще хрипло рассмеялся тот.

- Я постараюсь, - вставая и глядя на Сашу с каким-то странным выражением в глазах, ответил Марк. - Ну, я пойду?

- Спасибо, что зашли, был рад познакомиться, - улыбнулся Орловский.

Мужчина, вежливо улыбаясь, кивнул и пошел к выходу из палаты. Уже у самой двери он обернулся и еще раз посмотрел на парня с неясным промелькнувшим выражением в глазах, но ничего не сказал, кроме:

- До свидания, Александр. Желаю вам выздороветь побыстрее.

Парень в ответ дружелюбно кивнул и, дождавшись, пока Марк скроется за дверью, вернулся к чтению. Но недолго ему пришлось наслаждаться одиночеством – дверь широко распахнулась и в палату ввалился разрумянившийся с мороза Кирилл, как ни странно, пришедший даже раньше Ростислава – видимо Ленка таки заставила того привести себя в порядок.

- Привет немощным! – проговорил он и, переведя взгляд на столик, присвистнул и кивнул на букет. – Оу, Кин притащил?

- Ты удивишься, но нет, - пожал Сашка плечами. – Некто Марк Хейнцлих, он же водитель автомобиля из-за которого я торчу здесь.

- Ммм, - протянул понимающе Кирилл. - Слушай, а менты к тебе еще не приходили?

- Нет, Киншев, Ленка и Олейничев в один голос пообещали, что уладят все сами и избавят меня от лишнего беспокойства.

- Понятно. Может они заявление написали, вот он к тебе и пришел?

- Никаких заявлений, - возразил Саша. – Все виноваты в равной степени, и я, и Кин в том числе. Просто просил прощения, предлагал помощь и, как видишь, цветочки с апельсинами принес. Кстати, забери их себе, а? Я эти цитрусовые видеть не могу…

- Эмм, - Кир почесал в затылке, а потом весело хмыкнул: - Я их Максу отнесу. Он сейчас тоже болящий, - и засмеялся.

- Я смотрю, у вас все отлично, - улыбнулся Орловский.

Кирилл состроил смущенную мордаху:

- Ну как бы да. А как у вас с Кином? Все еще не простил его?

- Кир, все очень сложно… - тут же помрачнел парень и с усилием подтянулся, принимая более удобное положение. – Мне больно, невообразимо больно, стоит только вспомнить те слова. Это как… ножом по сердцу без анестезии. Кин единственный, кому я смог довериться, первый, кому я рассказал о том, что произошло ТАМ. И он пообещал, что все будет хорошо, что мое прошлое никак не отразится на наших отношениях… Но самое страшное, что я его простил. Сразу же, как только открыл глаза и не увидел рядом, понял, что прощу за все что угодно, лишь бы с ним ничего не случилось, - Саша хмыкнул. – Это за какой-то гранью, когда больно тебе, но больше всего на свете желаешь, чтобы с ним все было хорошо… Я люблю его, Беркутов, так, как никогда и никого не любил. Сродни наркотической зависимости, когда не в силах отказаться и даже лечение не поможет. Вопрос лишь в том, любит ли он меня.

Кир вздохнул, и в тишине палаты этот звук получился чересчур громким.

- Думаю... Нет, я уверен, - он выделил последнее слово, - что любит. Ты бы его видел: и там, на дороге, и уже тут в больнице. Мы думали, что если, не дай бог, ты не выживешь, то и он не жилец. К счастью, все обошлось.

- Но при этом, он ни разу не сказал этих слов… - опустив голову, произнес Саша. – Я не отношу себя к романтичным натурам, не требую лепестков роз и ванну с шампанским. Но хотя бы однажды я хочу услышать эти слова от человека, единственного человека, дороже которого у меня нет.

Беркутов не успел ничего сказать в ответ, открылась дверь, и в палату ввалился полностью приведенный в порядок Кин.

- Ага. Секретничаете, небось, тут без меня? - ухмыляясь, жизнерадостно выдал он.

Саша подозрительно прищурил глаза, пытаясь понять, слышал ли Кин разговор с Кириллом или нет. Но по невозмутимому лицу Ростислава ничего нельзя было понять, и Орловский мысленно махнул рукой, правда, при этом чуть огорченно выдохнул и показательно повернулся к тумбочке, беря в руки забытую книгу.

Кин буквально в то же самое мгновение оказался рядом с Сашей, обхватил его лицо ладонями, развернул к себе и чмокнул в нос.

- Как поживаем сегодня с утра?- и тут же поворачиваясь к Кириллу: - Беркутов, ты еще тут? Сгинь, нечистая - я уже на месте. Короче, пост сдал - пост принял. Кругом, шагом марш.

Беркутов в ответ лишь хмыкнул, подхватил пакет с апельсинами благодушно передаренный Сашкой, несколько уже прочитанных больным книг, и вышел из палаты, пообещав зайти на днях с новой порцией «лекарства от больничной скуки.

запись создана: 13.09.2012 в 14:26

@музыка: Poets of the Fall – Sleep, sugar

@темы: Ориджиналы, 18+, Совместное творчество, "Вдохни в меня жизнь", Schwuchtel und Suchtig, Не нервничайте - слэш, О мальчиках и отношениях