Шабаш воронов. Глава 7

[auf-dem]

Для обзоров

<b><a href="http://auf-dem.diary.ru/p205981600.htm" target=_blank>"Шабаш воронов"</a></b>, АМ/ТР, ОБ/ВБ, R, глава 7, автор [L]Schwuchtel und Suchtig[/L], соавтор [L]Lanfir777[/L]

Название: Шабаш воронов
Автор: Anita Suchtig&Lanfir
Бета: Flamelle
Фэндом: Гарри Поттер
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Джен, Слэш, Фэнтези, Драма
Размер: Макси
Статус: в процессе
Саммари: Эта история началась в 1945 году, когда юная Вальбурга Блэк взвалила на свои плечи заботы о Шабаше. Это не понравилось многим, в особенности - победителю Гриндевальда Альбусу Дамблдору, который больше всего на свете желал, чтобы исчезли наконец предрассудки старых семей, а его признали достойным представителем магического общества. Он еще не знал, что через десять лет всего один разговор с мальчиком по имени Том Риддл, превратит разногласия между ним и Шабашем в Первую Магическую войну.

Публикация на других ресурсах: только с разрешения автора

Примечания автора:
1. В данной работе живы(и будут живы) почти все представители старшего поколения, ввиду несогласия авторов с кровожадностью Роулинг. Как по нам, не может такого быть, чтобы Армандо Диппет дожил до трехсот лет по канону без всяких ухищрений, а все Блэки вымерли до 1992 года, большинство в возрасте слегка за пятьдесят.
2. Имеются и слеш, и гет, но существенного влияния на историю они не оказывают и рейтинг имеют совершенно детский.
3. Рейтинг R стоит из-за нескольких не литературных выражений, употребляемых героями, описания подробных сексуальных отношений не предвидится.
4. Дамбигад весьма условный. Альбус Дамблдор, конечно персонаж не из приятных, но и другая сторона не отличается добротой и пониманием. У каждого своя правда.
5. Том Риддл родился в 1945 году.

Глава 7

Глава 7

Остаток лета Том провел в доме на Гриммо. Он не знал, как это восприняла миссис Коул и прочие обитатели приюта, но интересоваться не слишком стремился. Хватало и того, что все эти волшебники, совершенно чужие люди, если подумать, заботились о нем, пусть и не так, как стали бы заботиться о собственном ребенке. Леди Вальбурга была женщиной резкой, мало напоминала примерную мать, о которой мог бы мечтать любой приютский ребенок, но она не считала его монстром, скорее наоборот - хвалила, хоть и делала это сдержанно. Она и Орион пытались помочь ему адаптироваться в этом странном и незнакомом мире, объясняли некоторые традиции и давали книги, в которых интересного было куда больше, чем в школьных учебниках. Правда, в библиотеку, которую он видел только мельком, ему ходить запрещали, объясняя тем, что большая часть книг весьма опасна не для представителя рода Блэк, да и читать многие из них ему попросту рано. Было немного обидно - Том любил читать, книги всегда были его лучшими и единственными друзьями. Второй запрет касался подвала, где располагалась некая лаборатория, но она не вызывала особого интереса, по крайней мере, пока. Нарушать ни одно из этих правил он не собирался, так как был слишком благодарен за все, что для него сделали, и не хотел выставить себя невоспитанным наглецом.

Несмотря на то, что леди Вальбургу вряд ли можно было назвать гостеприимной хозяйкой, в доме постоянно находился кто-то помимо нее, мистера Ориона и эльфов. Чаще всех приходили Поттеры. Как понял Том, Дорея была одной из немногих родственников, которых могла выносить леди Блэк, а с Карлусом ее и Ориона связывали какие-то дела Шабаша. Когда Том поинтересовался, что это такое, ему рассказали, хоть и не вдаваясь в подробности, что это древняя организация, которую можно сравнить с маггловской церковью, только важнее всего для тех, кто в нее входит, сама магия. Нынешней главой Шабаша являлась Вальбурга, к которой мистер Малфой посоветовал обращаться исключительно как к миледи, на что та фыркнула и посоветовала не слушать “белобрысое трепло, у которого в семье все сплошь гордецы, даже двухлетний сын”. Тома смутила эта ее фраза: мистера Малфоя он уважал и считал примером для подражания, хотя в родителях хотел бы видеть кого-то вроде Поттеров. Дорея была доброй, всегда интересовалась его делами и здоровьем, а однажды она и вовсе отправилась с ним в магический Лондон, чтобы купить одежду, подходящую по статусу воспитаннику леди Блэк. Карлус же производил впечатление человека степенного и рассудительного, а еще рассказывал много занимательного о всяких артефактах.
Особенно интересной лично для Тома оказалась история о медальоне, который отдала ему Вальбурга, сказав, что он принадлежал его матери. Медальон был красивый, наверняка жутко дорогой, с выгравированной змеей, и, как он узнал от все того же Карлуса, когда-то доставшийся Гонтам от самого Салазара Слизерина, одного из четырех основателей Хогвартса. Том, так и не избавившийся от приютских привычек, сразу же захотел спрятать его. В процессе поисков подходящего места его заметил пришедший в гости Абраксас и, рассмеявшись, пообещал показать заклинание, которое не позволит кому бы то ни было прикасаться к его вещам. Стало стыдно за свои повадки, но, немного подумав, Том решил, что подобное заклинание действительно пригодится. Кто знает, как его примут в Хогвартсе и что за одноклассники у него будут?

Проводить его на вокзал, откуда отходил поезд до Хогвартса, вызвались миссис Поттер и мистер Малфой. Карлус был занят какой-то очень важной работой, а Вальбурга и Орион не хотели афишировать, что взяли опеку над ним, объяснив, что это может вызвать множество ненужных сейчас вопросов. На Кингс-Кросс они аппарировали, чего Том немного боялся, беря Абраксаса за руку. Ужасно не хотелось, чтобы его увидели в том непотребном состоянии, в каком он был после предыдущего опыта такого перемещения. Однако, на этот раз все прошло намного проще, видимо, сказалось, что он был здоров и успел морально подготовиться. Лишь ненадолго закружилась голова, что быстро прошло, и они втроем направились к выходу на платформу девять и три четверти. Еще дома ему рассказали об особенностях перехода, так что к путешествию через стену, которую волшебники именовали Барьером, Том был готов.
А вот к чему он внезапно оказался не готов, так это к расставанию с людьми, которые за довольно короткое время успели стать ему близки. Словно целую вечность назад Том ждал дня, когда отправится в Хогвартс, окунется в совершенно новую жизнь, в которой не будет серых стен приюта и презрения в глазах окружающих. Но теперь у него была семья, пусть не самая обычная, без классических мамы и папы, и от них очень не хотелось уезжать. Не сейчас, когда он ощутил себя хоть сколько-нибудь нужным. Его состояние не осталось незамеченным. Дорея мягко улыбнулась и погладила его по волосам:

- О, не стоит так переживать, Том, ты же не навсегда уезжаешь в Хогвартс.

- Нет, но… Я не увижу вас, мистера Поттера, мистера и миссис Блэк до самого лета, - Том сам не понял, как эти слова сорвались с его языка, он вообще заметил, что стал куда более эмоциональным. По крайне мере, рядом с этими людьми.

- Почему до лета? - Абраксас вопросительно изогнул бровь. - Вернешься в Лондон на рождественские каникулы. Летом на это не было времени, но представить тебя свету как воспитанника леди Блэк необходимо. Конечно, если ты не пожелаешь провести праздники в компании учителей и директора.

Том не желал. Учителей он пока не знал, но после знакомства и кое-каких слухов о Дамблдоре, интуиция подсказывала, что отношения с ним не сложатся. Он покачал головой и получил еще одну улыбку от Дореи и едва заметную усмешку от мистера Малфоя.

Наконец, получив наказ писать в случае чего, и попрощавшись, Том сел в поезд. Он выбрал одно из пустующих купе - знакомиться с кем-либо желания пока не возникало - и достал из саквояжа “Историю Хогвартса”. Одиночество продлилось недолго, спустя какое-то время дверь купе открылась и Том увидел мальчика, с длинными медными волосами, заплетенными в совершенно девчачью косу.

- Привет, не против соседства? - поинтересовался он. Том покачал головой и тот прошел внутрь, устроил саквояж, похожий на его собственный, на полке и сел напротив. - Рабастан Лестрейндж.

- Том Риддл.

- Не припоминаю, чтобы в справочнике был кто-то с такой фамилией, - мальчик задумался на пару минут, после чего поинтересовался: - Грязнокровка?

- Полукровка, - буркнул Том, окинув нового знакомого презрительным и немного злым взглядом. Кажется, на него снова будут клеить ярлыки. - И родителей своих я не выбирал.

- А, тогда нормально, - пожал плечами Лестрейндж и сел напротив, расслабленно откинувшись на спинку сиденья. - А кто твои родители, кстати?

- Мать - Меропа Гонт, отец... - тут Том запнулся, но все же договорил, - отец маггл.

- Ничего себе, - присвистнул новый знакомый. - Гонт вышла замуж за маггла? Они же высокомернее Малфоев!

Пришла очередь Тома пожимать плечами: ничего хорошего о семье матери он не слышал, а отца и вовсе ненавидел за то, что тот бросил их обоих. Лестрейндж в ответ на это молчание только хмыкнул что-то неопределенное, и, следуя примеру Тома, тоже взялся за книгу. В молчании они просидели недолго: сначала кто-то пытался попроситься к ним в компанию, но Лестрейндж как-то ловко отвадил желающих, потом в их купе заглянула продавщица сладостей, у которой Том купил плитку шоколада, немного нуги, и попросил горячий чай. На исконно волшебные сладости вроде шоколадных лягушек, он смотрел с подозрением, поэтому ничего такого покупать не стал. К его удивлению, Лестрейндж последовал его примеру, а в ответ на вопросительный взгляд пояснил:

- Не люблю все эти фокусы. Развлечение для магглорожденных. Жевать лягушку, которая еще и шевелится… Гадость, - Том представил себе эту картину, содрогнулся и кивнул в знак согласия.

За едой знакомство продолжилось уже проще. Лестрейндж оказался не таким задавакой, каким казался вначале. Он происходил из чистокровной семьи, очень старой и уважаемой, а в бабушках числилась сама Галатея Вилкост, о которой Том был наслышан. По обрывкам разговоров складывалось впечатление, что ее побаивался сам Дамблдор, а это кое-что да значило. Так что причины вести себя несколько высокомерно у Рабастана явно имелись. Лестрейндж был уверен, что поступит на Слизерин, по его словам, там училась половина чистокровных, вторая половина поступала на Рейвенкло, но наука, которую выбирали впоследствии студенты этого факультета, его интересовала мало. Сам Том много читал о школьном разделении на факультеты, и больше всего не хотел оказаться на Хаффлпафе или Гриффиндоре. Факультет с барсуком на гербе представлялся чем-то несерьезным, Гриффиндор же, согласно все той же “Истории Хогвартса”, был обителью смельчаков, а таковым он себя не считал. Рейвенкло, факультет умников, интересовал его куда больше, он подумывал о том, чтобы после окончания поступить в Магическую Академию и заняться наукой. Какой именно - пока не знал, но та же артефакторика была куда интереснее всякой экономики, политики и юриспруденции, куда шли выпускники Слизерина. С другой стороны, если верить словам Рабастана, именно в Змеином Доме было безопаснее всего, да и наиболее яркие представители чистокровного общества учились именно там. Политика или нет, но Том успел уяснить, что имея полезные знакомства, добиться можно намного большего.

За разговором, который поддерживал в основном Рабастан, они не заметили, как подошло к концу путешествие до школы. На перроне их встретил огромный мужчина со спутанной бородой и подозвал первокурсников к себе, остальные же направились к каретам без лошадей. Том с Рабастаном и еще двумя мальчиками, Уолденом Макнейром и Бертраном Яксли, сели в одну из лодок, на которые кивнул великан. На взгляд Риддла, подобное средство передвижения не вызывало доверия, с куда большей охотой он отправился бы с остальными в карете, но, видимо, это была одна из традиций. Впрочем, через несколько минут он понял, почему именно лодки: с реки открывался потрясающий вид на замок, переливающийся огнями, величественный и прекрасный.

Долго любоваться открывшимся видом не вышло - вскоре лодки причалили у подножия длинной лестницы. Некоторые тяжело вздохнули, оценив сколько ступеней придется преодолеть, но никаких других вариантов не предвиделось. Хагрид пересчитал детей, убедился, что никто не отстал и повел всех наверх, ко входу, где их встретила высокая сухопарая женщина в остроконечной шляпе. Том сразу подумал, что ее внешний вид тоже можно отнести к показухе для магглорожденных: он больше месяца жил с настоящими чистокровными волшебницами, но ни одна из них не позволяла себе выглядеть словно ведьма из детской книжки. Женщина не была старой, но выглядела при этом невероятно скучно, и очень сильно напоминала обычную учительницу из тех, которые приходили в приют. Том даже подумал, что она наверняка преподает какой-нибудь неинтересный и нудный предмет. Она представилась Минервой Макгонагалл и сухим, безэмоциональным голосом приказала следовать за ней.

Они прошли по коридору, вдоль стен которого, как и везде, висели факелы. За большой дверью, возле которой все остановились, было слышно множество голосов. Сама профессор Макгонагалл оказалось неразговорчивой: в течение всего пути до зала она не сказала и слова, только сейчас лаконично и сухо рассказала о процедуре распределения и четырех факультетах. Все это Том уже знал, но все же прислушивался, в отличие от того же Лестрейнджа, который смотрел на волшебницу весьма высокомерно и с куда большим интересом рассматривал стены, чем внимал ее словам. Впрочем, подобное поведение было объяснимо: преподавательница вряд ли могла сравниться по статусу с семьей, из которой Рабастан был родом, да и ничего нового ему рассказать не могла. Наконец двери распахнулись, и глазам Тома открылось самое великолепное зрелище из всех, виденных ранее: зал оказался огромным, светлым, под высоким, сводчатым потолком прямо в воздухе висели тысячи свечей, а стены были украшены гобеленами с вышитыми на них гербами факультетов. И хотя он уже привык к разнообразной магии, но это все было самым настоящим волшебством, о котором любой ребенок мог только мечтать. Впечатленным оказался не он один: впереди и за спиной слышались восторженные ахи и шепотки, даже Лестрейндж с любопытством разглядывал представшее перед ними великолепие. Заставив себя оторваться от разглядывания потолка, Том осмотрелся, заметив, что столов в зале было пять. За четырьмя из них сидели студенты в форменных мантиях, пятый же принадлежал преподавательскому составу. Во главе стола, с самым важным видом из всех возможных, восседал Дамблдор, медленно перебирающий бороду и лениво осматривающий удивленных первокурсников. Том только поморщился, посмотрев на него, и краем глаза уловил, что Лестрейндж и мальчики, с которыми они были в лодке, тоже скривились, но никак не прокомментировали. Видимо, правило, что у стен есть уши, действовало не только в маггловском мире. Около стола стоял стул со странной и жутко потрепанной шляпой. Складывалось ощущение, что у нее даже есть рот, настолько измятой она была. Впрочем, уже через минуту Том понял, что ощущение оказалось верным: шляпа словно открыла этот импровизированный рот и запела жуткую, по мнению большинства, песенку. Судя по всему, нравилась она только Дамблдору, который улыбался той самой обманчиво мягкой улыбкой, которую помнил Том. Замолчала она спустя семь куплетов, и началось долгожданное распределение.

Профессор Макгонагалл зачитывала фамилии, будущие первокурсники один за другим подходили к ней, садились на стул и, после того, как шляпа касалась их головы, отправлялись к одному из столов. Большая часть студентов отправлялась на Гриффиндор и Хаффлпафф, при этом первые выглядели донельзя довольными, а вот среди вторых часто были заметны грустные лица. Мало кому хотелось учиться на факультете, который Яксли метко окрестил серой массой. Том даже заскучал, пока шло распределение, уши закладывало от криков Шляпы и шума аплодисментов. Когда очередь дошла до его приятеля по купе, Лестрейндж приблизился к стулу со всем возможным достоинством, поправляя манжеты на рубашке, виднеющейся из-под мантии. Едва полы Шляпы коснулись его головы, как раздалось звонкое:

- Слизерин, - и Рабастан с довольным видом направился к столу факультета. Правда, успел повернуться и даже подмигнуть оживившемуся Тому.

Уолден Макнейр тоже отправился на Слизерин, мальчик по имени Резерфорд Поук поступил на Рейвенкло, а следующим Макгонагалл вызвала уже его.

Выпрямив спину и расправив плечи, Том с достоинством направился к стулу. Ему хотелось продемонстрировать этому выскочке Лестрейнджу, что он ничем не хуже его и в этикете понимает не меньше. В отличие от Рабастана и большинства студентов, Шляпа не торопилась с распределением, она что-то бормотала, половину из ее слов Том так и не расслышал, уловил только что-то о незаурядном уме и жажде власти. Это заставило его удивиться: власти он не желал, хотел лишь доказать, что достоин занимать свое место среди всех этих волшебников. Однако, Шляпа думала иначе, словно увидев что-то в его голове, она выкрикнула громкое: “Слизерин!”, чему Том хоть и удивился, но сумел удержать лицо, с самым независимым видом направившись к факультетскому столу. Лестрейндж чуть подвинулся, освобождая ему место, хлопнул по плечу и совершенно понимающе усмехнулся, словно знал, что так все и будет. Спустя несколько минут к ним присоединился Яксли, в чем была некоторая ирония, если вспомнить, что именно в таком составе они садились в лодку. Дамблдор взял слово, отчего многие студенты Слизерина довольно громко заворчали, игнорируя суровый взгляд Макгонагалл. Это заставило Тома незаметно ухмыльнуться - кажется, он все же попал на нужный факультет.


***

Распределение учеников было, по обыкновению, скучным, и особых сюрпризов не преподнесло. Большая часть особо чистокровных отправилась на Слизерин, отпрыски министерских зануд заняли места среди рейвенкловцев, остальная масса предсказуемо разделилась на Хаффлпафф и Гриффиндор. Вздрогнул и очнулся от полудремы Дамблдор только два раза. Сначала услышав фамилию Лестрейндж - старший отпрыск проклятого Руфуса и внучок незабвенной Галатеи обещал принести немало хлопот. Чего стоил только нахальный взгляд, который он бросил в сторону преподавательского стола, шествуя к стулу со Шляпой. Второй раз его побеспокоил Риддл, чья фамилия после злополучного скандала на Совете попечителей у Альбуса скрипела на зубах. Мальчишка, из-за которого Вальбурга Блэк прошлась по нему, словно по провинившемуся домовику, отправился на Слизерин, чем сильно удивил. Магглорожденные и полукровки на змеином факультете были редкостью, а, значит, с этим Риддлом все могло оказаться не совсем чисто. Если же нет - Дамблдор поймал себя на непедагогичном злорадстве - мальчишку ждут непростые семь лет.

С другой стороны, Альбус вообще был категорически против поступления этого Риддла в Хогвартс, особенно после того, как до него дошли подробности случившегося в приюте. Убийца двух магглов будет учиться вместе с остальными детьми! Неслыханно! В стихийный выброс и несчастный случай верилось с трудом, уж слишком спокойным и расчетливым показался ему мальчишка, а драме, которую устроила Вальбурга Блэк, и вовсе была грош цена. Ее, конечно, можно было понять: Альбус и сам многое бы отдал за то, чтобы поймать Вальбургу на каком-нибудь проступке, чтобы было что припоминать во время очередного “обмена любезностями”. Вот только таких крупных промахов она не совершала, в отличие от него - Дамблдору хватало ума признать, что опростоволосился он знатно. И все из-за какого-то безродного мальчишки! Свою главную ошибку он тоже осознавал, и была она вовсе не в невнимательности к студенту-сироте - мало ли их училось в Хогвартсе после войны. Нужно было настоять на сопровождении в Косой переулок, не столкнулся бы он с очередным Вальбурговым прихвостнем, не заинтересовались бы им Поттеры, которые пользовались неоспоримым уважением магического общества, и Малфой, который мог подкупить кого угодно. А, значит, и не случилось бы этой мерзкой истории в приюте, а если бы и случилась - о ней бы никто не узнал, а куда отправился бы мальчишка, его и вовсе не волновало.

Теперь же проблем было немало. Весь Совет попечителей принялся сочувствовать этому Риддлу, Тафт настояла на регулярных отчетах о жизни и благополучии всех сирот и детей из неблагополучных семей в Хогвартсе. У Альбуса даже не было возможности хорошенько припугнуть мальчишку, чтобы отвести душу. Оснований, помимо самого убийства не было, а именно о нем распространяться было нельзя - действовал Непреложный обет о неразглашении.

Впрочем, вызвать мальчишку на беседу было необходимо, при этом умудриться вести себя так, словно он примернейший ученик и ребенок степенных и благонадежных родителей. Вряд ли кто-либо будет проявлять особый интерес к его учебе и благополучию, шумиха утихнет довольно быстро - в этом Альбус не сомневался. Но узнать, кто взял под опеку этого Риддла, определенно, стоило, хотя бы затем, чтобы избежать проблем в будущем.

Случай предоставился через неделю, когда у первокурсников образовалось окно между уроками из-за отъезда Слахгорна на какую-то конференцию зельеваров. Мальчишка как раз торопился из библиотеки в Большой зал с внушительной книгой в руках, когда Альбус остановил его.

- Здравствуй, Том, - как можно доброжелательнее улыбнулся он резко повернувшемуся к нему мальчишке.

- Добрый день, профессор Дамблдор, - учтиво, но с заметной прохладцей ответил тот, бросив мимолетный взгляд в сторону дверей. - Вы что-то хотели?

- Да, мой мальчик. Как тебе Хогвартс? Ты поступил на Слизерин, как я вижу. Замечательный факультет, многие известные волшебники учились именно там.

Мальчишка тут же недоверчиво склонил голову. Немудрено, ведь змеиный дом тайно, а, порой, и в открытую, презирал его, как директора, вряд ли тот же Лестрейндж удержался от ехидных комментариев в его адрес. В головах этих маленьких, но уже насквозь пропитанных идеями своих семей, снобов, не укладывалась мысль, что директором может быть полукровка. Дамблдора это отношение злило поначалу, но со временем он начал получать особо мрачноватое удовольствие от сего факта. Власть даже над детьми тех, кто считал себя королями магического мира, невероятно грела душу.

- Благодарю за беспокойство, профессор Дамблдор, - наконец ответил Риддл. - Мне очень нравится Хогвартс и мой факультет.

Факультет, на котором испокон веков учились преимущественно чистокровные, на деньги которых таких школ, как Хогвартс, можно отстроить целую дюжину, нравится безвестному и нищему магглорожденному? Какая чушь. Да ему должны были устроить темную еще в первый день, чтобы показать его место. Храбрится и скрытничает? Хотя, признаться, мальчишка не выглядел забитым и запуганным. Неужели слизеринцы в кои-то веки забыли про свою предвзятость, или же с мальчишкой и вправду было не все чисто?

- Слизерин довольно недоверчиво относится к студентам не из чистокровных семей, - забросил пробный камень Альбус, внимательно наблюдая за реакцией мальчишки.

Тот даже не изменился в лице, лишь крепче прижал к себе книгу, и с какой-то снисходительностью в голосе ответил:

- На Слизерине достаточно заметных ребят и без меня, профессор. Не думаю, что я могу представлять какой-то интерес для старших, а первокурсникам хватает занятий.

На мгновение Дамблдор даже восхитился мальчишкой: так ловко и деликатно обойти все задуманные им вопросы об учебе и взаимодействии с однокурсниками! Правда, именно на этой самой холодной и расчетливой вежливости он и попался. Не мог за такой короткий срок так измениться тот диковатый и наглый мальчишка, которого он повстречал в приюте. Без воздействия со стороны уж точно. Том Риддл, первокурсник Слизерина, теперь больше напоминал одного из этих чистокровных поганцев.

- Пожалуй, ты прав, мой мальчик, - Альбус добродушно улыбнулся. - В любом случае помни, что Хогвартс не просто школа, тут всегда окажут помощь тем, кто ее ищет. И ты в любой момент можешь обратиться ко мне, если однокурсники будут с тобой плохо обращаться. Я понимаю, насколько тяжело не иметь опоры в виде родителей, а также насколько часто детям хочется поделиться своими бедами со взрослыми.

Том вскинулся тут же, зло сверкнув на него глазами, но огрызаться не спешил, к неудовольствию Дамблдора. Он ждал, что в ответ на такое откровенное напоминание о сиротстве тот молчать не станет, и выдаст всю информацию о тех, кто приютил его: дети, у которых в жизни мало радостей, любят хвалиться хоть какими-то достижениями. Но этот мальчишка не был похож на других детей, обычно ярко демонстрирующих свои эмоции, он был закрытым и недоверчивым, и, судя по всему, так и не забыл о том визите Альбуса в приют. А ведь он всего лишь хотел продемонстрировать возможности магии и показать, что в Хогвартсе не место детям с дурными наклонностями!
Оставалась только легилименция, которую Альбус считал одним из наиболее полезных разделов магии. Печалило только, что без врожденных способностей, коих у него к сожалению, не имелось, незаметно проникнуть в чужие мысли были довольно сложно. С другой стороны, одиннадцатилетний мальчишка точно не сможет опознать подобное воздействие. Дамблдор, глядя мальчишке в глаза, скользнул в его мысли, аккуратно пробираясь сквозь мешанину всяких глупостей, вроде домашнего задания по трансфигурации, общения с однокурсниками и невкусном тыквенном соке. В них не было ничего стоящего, возможно, стоило заглянуть немного дальше, поискать что-нибудь о визите в Косой переулок или о случившемся в приюте… Альбус уже почти отыскал их, те воспоминания явно занимали значимое место в голове Тома, как вдруг тот резко дернулся, отвел взгляд и тряхнул головой, словно отгонял назойливую муху.

- Прошу прощения профессор, но я не понимаю, какие беды вы имеете ввиду. У меня все не так плохо, как вам бы того хотелось, - резко проговорил Том, так и не сумев сдержаться, но тут же оборвал себя, - извините, как вам кажется. Мне нужно идти к однокурсникам, - и, не дожидаясь хоть какой-то реакции, чуть ли не бегом сорвался прочь.

Дамблдору осталось только ошеломленно смотреть ему вслед, и гадать, как смог какой-то мальчишка почувствовать легилименцию, да еще и так бессовестно, а главное безнаказанно нахамить в лицо директору школы.