Держаться за воздух. Глава 6-8

[auf-dem]

Название: Держаться за воздух
Автор: Schwuchtel und Süchtig
Бета: не бечено, ждем появления свободного времени у Девочки Сонечки))
Пейринг: м/м
Рейтинг: NC-17
Размер: миди-макси
Статус: в процессе
Жанр: Slash, romance, местами drama. Иногда встречается humour. Из флаффа герои выросли.
Саммари:
Держаться за воздух, за острые звезды
Огромного неба коснуться рукой.
Держаться за воздух, за острые звезды
И там над землею дышать им с тобой...

Посвящение: Би-2 за вдохновение, подаренное Швухтелю, а так же за название для нашего ориджа.
Размещение: Вряд ли это кому-нибудь понадобится. Но если вдруг сильно захочется - спросить разрешения и прислать картинку с котом из Шрека, чтобы ускорить процесс.
Примечание: является сиквелом к "Вдохни в меня жизнь"

-6-

-6-
Утром, проснувшемуся с недурственным похмельем Ростиславу, было не до размышлений о произошедшем вечером. Сначала Аленкины дети принялись носиться по всему дому, собираясь с родителями на прогулку в город, отчего голова разболелась еще сильнее, а потом и его Дани принялся подражать кузеном и с дикими воплями носиться вместе с ними. Пришлось подниматься, чтоб хоть как-то утихомирить этот беспокойный ураганчик, на которого, в виду отсутствия, не могла повлиять Маргарита. Почувствовал себя лучше Ростислав только к обеду, когда его ребенок наконец истратил большую часть энергии и теперь тихо играл на ковре, лишь изредка что-то спрашивая.
- Ну просто идиллическая картина, - раздался голос Маргариты, возвращения которой Рос не услышал. Обойдя играющего Дани и потрепав его по темной макушке, женщина села на диван рядом с сыном и кивнула в сторону огромной кружки с крепчайшим чаем: - Лечишься? Не желаешь рассказать, что это вчера было, пьянь моя?
- А что такого было? - буркнул Ростислав. - Ну перебрал малость. Единственный раз за четыре года. Могу я себе позволить расслабиться на родине?
- Можешь, - протянула женщина, похлопывая ладонью по подлокотнику дивана. - А могу я поинтересоваться, что послужило причиной такого...расслабления?
Ростилав поднял глаза на мать, помолчал пару минут, покусывая нижнюю губу, а потом все-таки решился ответить.
- Орловский, - кратко произнес он.
- О, как! - каким-то подозрительно удовлетворенным тоном выдала Маргарита. Откинувшись на спинку дивана, она пальцами поиграла по подлокотнику, при этом рассматривая сына.
- Да, вот так...- отведя взгляд в сторону, отозвался Кин.
- Значит, старая любовь не ржавеет? - с небольшой усмешкой произнесла женщина.
Ростислав, услышав свои слова, обреченно выдохнул:
- Алескандрова уже доложилась?
- Не доложилась, Ростислав, а поделилась секретом под давлением превосходящих сил противника, - лениво выдала Маргарита. Сын вместо ответа фыркнул. - Ну и что собираешься делать? - осторожно добавила женщина.
- Возвращать, - коротко отозвался Ростислав. Теперь уже пришла очередь матери хмыкать с потаенным удовлетворением.
- Ты хорошо подумал? - спросила она. - Или это просто прихоть, причем непродолжительная?
- Хорошо я подумал, - с раздражением отозвался Ростислав. - Если я за почти пять лет от него не вылечился, то уж теперь можно и не пытаться.
- Ну знаешь… Тяжелая, пьянящая атмосфера ночного клуба, алкоголь в конце концов… Не может ли быть такого, что ты под влиянием гормонов просто повелся на эффектную мордашку своего Орловского, который еще и посмел с другим обжиматься в то время как ты о личной жизни забыл?
- Мама, мне, в конце концов, не пятнадцать лет, чтобы все сваливать на гормоны, - все так же раздраженно отозвался Киншев-младший.
- Не рычи, - спокойным тоном отрезала Маргарита. - Лучше скажи, придумал уже что-нибудь? Или это тоже “мне не пятнадцать, я все знаю, умею и обойдусь без советов”?
- Не обойдусь, - с тяжелым вздохом произнес Ростислав.
- Не знаешь с чего начать и как подступиться к своему мальчику, как ты там говорил - с замашками истерички? - поинтересовалась Маргарита, цитируя давние слова своего сына.
- Уже с замашками не истерички, а боксера, - потер челюсть Киншев. - Он теперь не истерит, а сразу в морду, - с коротким смешком поведал он матери.
- В таком случае, передай ему что он молодец, - рассмеялась женщина, представив удивление на лице сына, когда он получил в челюсть от Саши. - И вот еще - советов я тебе давать не буду, все равно не послушаешь. Но знаешь, я бы на твоем месте поговорила с Максимом… Он хороший психолог, умный человек и друг объекта твоей страсти.
- Тогда надо его ловить в отсутствие Беркутова, - хмыкнул Ростислав. - Вот тот сразу без расспросов кинется в драку. И потом, мам, ты думаешь он и правда будет помогать?
- Максим по-прежнему преподает в университете, не думаю, что у Кирилла есть время заезжать туда в середине рабочего дня с другого конца города. Это во-первых. Ну и во-вторых, помогать он тебе может и не будет, но выслушает и даст совет с позиции человека, который все эти годы общался с Сашей.
- И кто поручится, что Топилин мне поможет? - пытливо глядя на мать, произнес Ростислав.
Маргарита тяжело вздохнула, театрально закатив глаза, покачала головой. Ну вот в кого ее сын такой нерешительный? Или это воскресшая из пепла любовь так кружит голову “взрослому, не одолеваемому горомонами мужчине”? Улыбнувшись собственным мыслям, она снова посмотрела на прикусывающего в нетерпении губу сына.
- Если ты сейчас исчезнешь из поля моего зрения, одев верхнюю одежду, я торжественно пообещаю, что посижу с Дани и позвоню Максиму.
- Хм, - Ростислав прищурил глаза и с подозрением глянул на мать. - Ма-ам, я конечно все понимаю... Ну там любимый сыночек и все такое... Но с чего все-таки такой энтузиазм?
- От кислоты твоей рожи у меня даже через скайп зубы сводило, - резко и без намека на иронию высказалась Маргарита. - Ты же любишь его до потери разума. Любишь, хочешь, готов вцепиться мертвой хваткой, лишь бы от тебя и на шаг не отходил. Так ведь вчера было? Одна встреча и ты готов на стену лезть, цемент окровавленными пальцами расцарапывая. У тебя вон даже сын как с вас двоих делан.
- Почему я не в тебя пошел, такую умную, - негромко огрызнулся Ростислав.
- В меня ты пошел, и умом и однолюбием. Вот только кровь горячая видимо от бабушки досталась, - со вздохом заключила Маргарита - со своими родителями она не общалась с того дня, как сбежала с Киншевым на другой конец страны. - И вообще, ты почему еще здесь?
- Уже ушел, мамуля. Спасибо, ты у меня просто... Слов нет, - подскочил со своего места Ростислав и, чмокнув по дороге мать в царственно подставленную щеку и взлохматив мимоходом волосы сына, выскочил из комнаты.
Услышав, как хлопнула входная дверь, Маргарита притянула к себе подошедшего с книгой внука и, пока он усаживался и искал любимую сказку, достала телефон, чтобы набрать Топилина.
- Здравствуй, Максим. Сейчас к тебе мой птенец прилетит, ты уж вправь ему мозги, хорошо? Можно и физически, если заслужит, - улыбнулась она на последней фразе и положила трубку.
- Ба-а, читать, - пальчиком тыкнул в страницу Дани.
- Конечно, конечно, мой хороший. - Маргарита поцеловала в макушку внука и спросила: - Что у нас там? Жила-была девочка…
***
Добравшись до университета, Кин с ноткой ностальгии оглядывался по сторонам. Все здесь было как и прежде, почти ничего не изменилось, лишь стены, кажется, перекрасили в более светлый цвет. Все так же обжимаются парочки по углам, так же смеется стайка девчонок у дверей аудитории, так же спешат по коридорам студенты с озабоченным видом и учебниками в руках. Прикинув, где раньше находилась кафедра Топилина, Ростислав направился на нужнай этаж и затормозил у кабинета, в котором раньше у них чаще всего читалась психология.
- Добрый день, Максим Анатольевич, - поприветсвовал Ростислав Топилина, собиравшего что-то со стола.
Мужчина вскинул голову и улыбнулся:
- День добрый, Киншев, коли не шутишь.
- А чего шутить-то? Солнышко греет, птички щебечут. Чего дню не быть добрым.
- логично, - с улыбкой согласился Топилин и добавил: - Но я думаю, ты не о погоде пришел разговаривать?
- Вы правы... - замялся Ростислав.
- Давай на ты, - правильно понял его заминку Топилин. - Вернемся к старым славным временам. Когда-то мы уже общались без этих выканий. По крайней мере за пределами этих стен. Думаю, было бы смешно возвращаться к политесам спустя столько времени.
- Хорошо, Максим.
Имя без отчества прозвучало как-то ломко, как всегда бывает, когда пытаешься перевоспитать себя. Нет, в прошлом, оказываясь в компании, далекой от университетских правил, им уже приходилось обращаться друг к другу на “ты”, но времени прошло достаточно, да и стены университета даже на бывших студентов продолжали действовать своебразно. Максим усмехнулся, окинул взглядом Киншева, подмечая, что тому удалось таки повзрослеть, хотя те самые чертенята из глаз не исчезли. А может и заново разгорелись, по причинам весьма очевидным и скорее всего носящим фамилию Орловский…
- Предлагаю выпить кофе в “Белой Лилии”. Не очень то прилично, в конце концов, обсуждать амурные дела в стенах альма матер.
В кафе они просидели не меньше часа, во время которого Топилин, включив режим психолога, просеивал мозги Ростислава в поисках истинных намерений и побуждений оного.
Даже спустя три дня после разговоря с Топилиным, направляясь в спорткомплекс, чтобы сбросить пар, он продолжал размышлять над сказанной мужчиной речью. Киншев пытался уложить в голове все те сведения об Орловском, коими так любезно поделился Топилин. Правде, прежде чем поделиться, предложил Ростиславу тщательно обдумать ответы на вопросы: "а нужно ли возобновлять однажды прерванные отношения? Не приведет ли это к очередной катастрофе?" Заодно он же предложил Ростиславу решить для себя раз и навсегда, что толкает того на возобновление отношений с Сашей. И если это только прихоть, посоветовал не ломать уже более-менее сложившуюся новую пару Орловский-Хейнцлих. По его словам, Саша нашел в отношениях с Марком именно того, чего ему хотелось и недоставало с Киншевым. Да, страсть, любовь, секс это хорошо, но чем старше становится человек, тем больше ему хочется спокойствия, тепла, надежности и уверенности в своих партнерских отношениях.
На самом деле Ростислав уже давно и без разбора полетов с Топилиным знал о своем намерении в отношении Орловского. Вернуть того хотелось неимоверно. Чтобы понять это, хватило всего того времени, что он провел вдали от него. Да что там, он на родину-то ехал с подспудным желанием встретиться с тем, узнать все и постараться вернуть. Нет, не былое, а вернуть Орловского и построить отношения заново, оставив прошлое прошлому и выстроить новое светлое будущее. И по его мнению, Хейнцлиху в этом их светлом будущем было одно место - подальше от Орловского. Оставалось решить, как этого добиться и что сделать, чтобы строптивый и упрямый Орловский снизошел до того, чтобы выслушать и согласиться.
За всеми этими размышлениями Ростислав не заметил, как оказался возле искомого спорткомплекса. Уже переодеваясь возле одного из шкафчиков, он услышал шаги позади себя, а через пару минут насмешливый и жутко знакомый голос:
- Ну надо же, какая знакомая задница… Следишь, или зло выместить не на ком?
- Орловский, - тяжело вздохнул Ростислав, поворачиваясь. - Я тебе наверное открою тайну, но в спорткомплекс ходят не только следить и вмещать зло. А иногда просто размяться.
Сашка, который до этого стоял, опершись плечом о косяк, сделал несколько шагов по направлению к нему.
- Разочарую - не открыл. А насчет вымещения - поверь, помогает, - после чего повернулся к одному из шкафчиков, собираясь переодеться.
Ростислав, уже отвернувшись и продолжая переодеваться, услышав слова Сашки, хмыкнул, но промолчал, с трудом удержав рвущиеся наружу слова. Просто потому что надежда на примирение цвела пышным цветом и рвать тонкую нить хоть какого-то общения не хотелось.
Впрочем, пребывать в собственных мечтах долго ему не позволили - на плечо легла чужая рука, а по шее прошлось теплое дыхание и тихий голос все так же смешливо проговорил в самое ухо:
- А я ведь знаю, о чем ты думаешь, Киншев… Было бы неплохо все начать сначала, все в этом роде. Вот только есть одна проблема - сначала не получится.
- Не разбив яйца - яичницы не сделаешь, Саша, - с трудом удержавшись от ответных действий, высказался Ростислав. До одури хотелось развернуться, схватить в охапку и целовать, целовать, целовать до боли в губах, но приходилось держать себя в рамках. Только сердце ускорило свой бег, нагнетая возникшее возбуждение. - Пожалуй, я попробую. А вдруг... и получится? Что-то новое... - и он, повернувшись к Саше вполоборота, склонил голову к плечу и лукаво улыбнулся, а в глазах его запрыгали до боли знакомые Орловскому чертики, вызывая ответную реакцию.
Но то ли выдержка у Сашки и вправду за прошедшие годы стала железной, то ли цинизм окончательно скрыл за собой прежнюю истеричную натуру, но вместо ожидаемого Кином томного выдоха с губ сорвался смешок:
- Мне нравится, как звучит из твоих уст мое имя. У Марка оно получается не так мягко…
- Ну так и Марк не я, согласись? - Киншев на пределе выдержки продолжал улыбаться и поиграл бровями. Хотя до скрипа в зубах хотелось все бросить и придушить эту суку Хейнцлиха за то, что тот посмел прикоснуться к Его Саше.
Орловского же зрелище подобного Кина развлекало - словно они в один момент поменялись местами. И теперь уже не он, а Ростислав выходил из себя от каждой фразы. Этого почти не было заметно внешне, но даже спустя пять лет Сашка умел читать каждую эмоцию на этом лице.
- Ну и ты не Марк. Особенно во время секса. Хотя от этой железной штуки в языке тащитесь одинаково.
Саша был готов к любой реакции Киншева, но все же пропустил момент "взрыва". Вот только что Ростислав стоял и внимал его словам, а в следующее мгновение Орловский уже был прижат к стене одним движением, чуть не выбившим из парня дух. С еле удерживаемой маской спокойствия на лице он смотрел в зло сузившиеся глаза Роса и слушал его шипение.
- А ведь ты специально нарываешься, Орловский. Ты бы был поосторожнее, а то не посмотрю на твоего бойфренда и... - на этом моменте Киншев замолчал, набрал воздуха в легкие и отстранившись от Саши, стукнул кулаком со всей дури рядом с лицом, отчего в тонкой металлической дверце осталась внушительная вмятина.
- А то что? - переспросил тот, даже не отреагировав на удар, пролетевший в сантиметре от уха. - Договаривай, Киншев, договаривай.
И не был готов к тому, что отстранившийся Ростислав снова прижмет его к стене всем пыщущим жаром даже сквозь футболку телом и прошепчет как-то особенно проникновенно и интимно прямо в ухо:
- Выебу, Орловский, резко и без смазки. Понял? - в следующий момент Саша был освобожден от тяжести чужого тела. Киншев отстранился и собирался покинуть помещение, когда его задержал голос Орловского.
- Я впечатлен твоей выдержкой, Рос. Продолжай в том же духе и, кто знает, может что-то и получится, - парень отстранился от шкафчика, и, слегка толкнув Кина плечом, отошел. Обернулся уже у двери: - Вот только один совет - не стоит больше целовать меня в переулке.
Ростислав на удивление быстро отошел от неожиданной схватки и вполне благожелательно, с небольшой долей ехидства в голосе, проговорил вслед Саше:
- Говоришь не целовать в переулке, Орловский? Значит в приличном месте пытаться мне можно. Учту.
Спустя какие-то секунды он остался в раздевалке один, после чего, быстро покинув помещение, отправился в один из залов.
Все остальное время, проведенное в одном зале, они больше не контактировали. Хотя то один, то другой исподволь бросали старавшиеся быть незаметными взгляды друг на друга. Киншев невольно любовался сначала тем, как Сашка заматывает руки матерчатым бинтом, довольно профессионально к слову, делая это явно не в первый раз. Потом не без удовольствия смотрел на то, как перекатываются мускулы под тонкой майкой. И нет, Орловский вовсе не стал этакой горой мышц, скорее стройное тело приобрело гибкость и силу, которая была заметна в каждом ударе. Оторваться от завораживающего зрелища удалось с трудом, как и отвернуться. Чтобы не поддаваться искушению, Ростислав, без особого вдохновения побив грушу и разогрев этим мышцы, ушел на силовые тренажеры.
Сашка спиной ощущал чужой взгляд, заинтересованный и наверняка изучающий, отчего не смог удержаться, чтобы не покрасоваться перед Киншевым. Приятное ощущение между лопаток длилось довольно долго, вызывая усмешку, а потом как-то резко исчезло, что заставило Орловского оглянуться и исподтишка посмотреть в сторону, где должен был находиться Ростислав. Но тот уже отошел в сторону тренажеров и теперь тягал железо. “Хорош, - подумалось Сашке, и настала его очередь зависнуть на пару минут, наблюдая за бывшим парнем.
Ему вдруг стало любопытно до зуда в ногах и паху, что бы сделал Рос, если Саша - представить на минуточку - подошел бы сейчас и сел к нему на... бедра, ну или чуть повыше, совсем немного. Какова была бы реакция? Интересно, штангу бы выронил или еще успел бы поставить ее на место? Так, размышляя и делая вид, что увлечен боксированием груши, и не переставая краем глаза следить за Киншевым, Саша заметил как тот вздрогнул и плавно поставив штангу на место в захваты, сел на своем ложе. Достал из кармана в шортах телефон и видимо, узнав номер, заулыбался и, встав с места и повесив на шею полотенце, направился к двери в душевую. Ему пришлось пройти мимо Орловского, но как ни странно, по Саше мазнул его рассеянный отвлеченный взгляд, а услышанные тем слова говорили о том, что звонил очень близкий Киншеву человек. На миг Орловского вдруг кольнула иррациональное чувство ревности - неужели кто-то смог потеснить его в сердце Ростислава? К чему тогда вся эта продемонстрированная в раздевалке ревность, горячий взгляд?
- Сука ты, Киншев. Каким был, таким и остался, - тряхнув головой, тихо, но зло выплюнул Сашка, а несчастная груша получила резкий и сильный удар.

-7-

На следующий день после столкновения с Киншевым в клубе, Саша был немного не в духе. Но на предложение Марка погулять в парке согласился легко. Хотелось выбросить все из головы и насладиться солнечным днем, таким редким для морозного сибирского марта.
Саша был благодарен Хейнцлиху за то, что вчера тот не стал спрашивать о причинах столько скорого побега из ночного клуба, и сейчас лишь изредка касался выглядывавшего из-под пальто запястья, чтобы хоть как-то поддержать или успокоить явно сердитого парня. Они просто шли по заснеженной аллее, перебрасываясь редкими фразами о работе, погоде, книгах и музыке, и в этот момент Орловский понимал, что за Марка, возможно стоит держаться. И забыть уже наваждение по имени Ростислав Киншев, которого из раза в раз и хватает лишь на то, чтобы играть в ревнивого собственника.
- Ты выглядишь уставшим, - наконец проговорил Марк, которому совсем не нравилось это выражение на лице парня. Сашка должен был улыбаться, радоваться жизни, а не напоминать мрачную тень самого себя.
- Скорее злым. Но если ты желаешь дать мне отпуск, не буду иметь ничего против, - хмыкнул Орловский.
- Только если ты согласишься провести его со мной.
- Я подумаю над этим предложением, - с начальственным видом кивнул Орловский и сам же улыбнулся первым. - Подпись поставлю и печать.
- Заявление писать по всей форме? - рассмеялся в ответ Марк. - Пожалуй так и сделаю. Правда я думал, что в нашей паре, печати и подписи ставлю я.
- Давно пора было развеять твои заблуждения, - на это рассмеялись уже оба.
Дальнейший разговор “ни о чем” продолжился, теперь уже включая планы на гипотетический отпуск, и прогулка стала казаться куда более приятной.
Через какое-то время, ощутив, что они оба стали замерзать, Марк решил купить кофе в ближайшем киоске, торговавшем довольно вкусными пирожками. Раслатившись с продавщицей, он собирался направиться к Саше, который стоял чуть поодаль, когда ощутил толчок в руку, отчего один из стаканчиков (благо, с крышкой), полетел на снег, оставляя на нем кофейные разводы.
- Ох, извините пожалуйста. Давайте я вам новый куплю? - раздался голос неуклюжего прохожего
Марк тяжело вздохнул и ответил:
- Спасибо. Не надо... Дима.
Парень в очках так резко вскинул голову, что тоненькая оправа подпрыгнула на носу, и недоуменно посмотрел на Марка.
- Ой, Марк? Здравствуй...те, - неуклюже добавил он, переводя взгляд за спину мужчине. Хейнцлих прямо кожей ощутил убийственность невысказанной ярости во взгляде парня, оценившего их пару с Сашей. - Извините, - зло произнес Дима и, резко развернувшись, быстро направился по дорожке в другую от них сторону.
- Ммм... И кто это был? - невинным тоном поинтересовался у Марка стоящий сзади него Саша.
- Так... Знакомый парень, - неопределенно высказался Марк, пытаясь удержаться от того, чтобы не проследить глазами весь путь ушедшего.
- Ясно. А этот знакомый, он чей кофе разлил - твой или мой? - не стал нагнетать обстановку Орловский.
- Мой. Держи, я пойду себе другой куплю, - Марк отдал стаканчик с кофе Саше и пошел обратно к киоску.
***
Стрелка на настенных часах давно перевалила за полночь. Стоя на кухне у раскрытого окна, Орловский затянулся и выдохнул в весенний, ночной воздух струю сизого дыма, усмехнувшись. Все это время, что он встречался с Марком, Сашка боялся, что в порыве страсти произнесет выжженное каленым железом в мозгу имя Ростислава. Сжимал зубы, отгонял навязчивое видение знакомого до боли лица, обновившееся после недавней встречи в ночном клубе. Одного поцелуя хватило для того, чтобы воспоминания о прошлом вспыхнули с новой силой. Он и до этого понимал, что когда-нибудь не выдержит и вместо сдержанного “Марк” выдохнет в ухо мужчины чужое имя, признавшись тем самым в том, что уже два месяца обманывает самого себя. Понимал и подсознательно ждал подобного, зная, что это станет началом конца удобных и приятных отношений.
Но чего он точно не ожидал, так это того, что это не Марк, а он услышит чужое имя на выдохе в момент оргазма. Это было... занятно. Оказывается, не только он пытается обмануть самого себя, но и Хейнцлих вполне себе двуличен.
На плите потихоньку закипал чайник, и Сашка скосил глаза в сторону купленной еще полгода назад банки с растворимым кофе - варить что-то приличное посреди ночи было лень.
- Прости, - Марк неслышно оказался сзади и, обняв Сашу, положил ему подбородок на плечо.
- За что? - поинтересовался тот, повернув к нему голову.
- За… Диму. Прости, я знаю, как это выглядело и вообще…
Затушив сигарету в пепельнице, Орловский аккуратно убрал с себя руки любовника и отошел к плите.
- Хочешь кофе? Только растворимый, неохота возиться.
- Ты сердишься... - полувопросительно-полуутвердительно выдохнул Марк, виновато опуская руки.
Сашка вздохнул, отставил в сторону свою чашку и, привалившись спиной к столу, заговорил:
- За что я должен на тебя сердиться? Марк, мы взрослые люди, у каждого из нас есть прошлое, которое так просто не забывается. Ты во время секса назвал меня другим именем, я ношу кольцо, подаренное моим бывшим… Это же для тебя не новость? Так о чем тогда нам сейчас спорить.
Марк устало опустился на кухонный диванчик, уткнулся лбом в сложенные замком пальцы и глухо откликнулся:
- Ну, ты не называл меня в постели Ростиславом.
- Между нами одна разница - ты вслух, а я про себя, - кривая усмешка мелькнула на губах Саши. Приблизившись к Хейнцлиху, он протянул ему чашку с кофе и сел рядом, подогнув под себя ноги. - Расскажешь, что у тебя произошло с этим Димой? Я ведь правильно понял, это тот парень, которого мы встретили сегодня?
- Ну... Что у меня с ним могло бы быть, - мужчина особо выделил последние слова, - я думаю ты догадаешься и сам, - теперь пришла очередь Марка криво улыбаться, делая глоток из кружки.
Саша изогнул бровь в немом изумлении:
- Я правильно расслышал: могло бы быть? - Марк молча кивнул, и Саша продолжил с некоторым любопытством в голосе: - А почему не было?
Марк задумчиво покатал кружку в руках.
- Как ты думаешь, сколько ему лет? Вот навскидку, - огорошил он Сашу вместо ответа. Тот задумался, вспоминая встреченного вечером парня. А потом неуверенно произнес:
- Двадцать, ну или плюс-минус год.
- Я тоже так думал. Только, как оказалось, современные дети взрослеют куда быстрее чем мы с тобой. На момент, когда я имел глупость вообразить себе наши с ним отношения, Диме было шестнадцать. Думаю, не стоит объяснять почему я даже рад, что между нами ничего не было?
- Наверное я тебя сейчас удивлю, - хмыкнул Саша. сделав глоток кофе. - Но знаешь, Марк, люди имеют обыкновение взрослеть. Сколько там твоему Диме осталось? И честно говоря, судя по нынешней молодежи... Чего ты испугался, Хейнцлих, скажи правду? - в лоб спросил мужчину Орловский.
- Правду? - горько усмехнулся Марк, прекрасно понимая, к чему этот разговор идет. - Правда в том, что “мой Дима” младше меня в два раза. И он то будет взрослеть, а вот у меня в паспорте уже немного другая арифметика, - Сашка открыл было рот, чтобы что-то возразить, но мужчина остановил его жестом. - А во-вторых, что я буду делать с его максимализмом? Я не Топилин, у меня нет диплома психолога и опыта в воспитании обуреваемых гормонами подростков.
Вместо ответа Саша только фыркнул, делая очередной глоток и закуривая новую сигарету. Выкурив до половины, Саша резким движением затушил ее в пепельнице и спросил, поднимая глаза на Хейнцлиха:
- Что дальше делать будем, Марк? Судя по всему попытка построить отношения не удалась, - Орловский криво усмехнулся. - Причем ни тебе, ни мне.
Марк задумчиво покусывал губу, молча рассматривая Сашу - свое личное наваждение на протяжении нескольких лет. Протянув руку, он погладил пальцами запястье Орловского, скользнул ими дальше по руке, плечу и остановился на шее. После чего подтянулся ближе и решительно коснулся сомкнутых губ, пахнущих сигаретами и кофе. Поцелуй вышел странным, знакомым, привычным, но вместе с тем совершенно не таким, каким хотелось бы. Не было в нем той страсти и трепета, который испытываешь при поцелуе с любимым человеком, лишь физическое ощущение тепла.
- Черт, - усмехнулся Марк, отстранившись. - Кажется я понял смысл слов “Не все то золото, что блестит”.
- Я мог бы оскорбиться, - заметил Саша, - но тут согласен с тобой. В общем, я так понял, счастья мы не построили, значит, разойдемся как в море корабли без взаимных претензий?
- Видимо, да, - со вздохом ответил Марк, жестом смахнув несуществующую пылинку с плеча Саши. - Но при одном условии, Орловский. Поехали, напьемся где-нибудь.
- Снова в клуб, начальник? - заржал Саша. - Пить, кутить и секс в туалете?
- Пить и кутить - это даже не обсуждается, а вот насчет секса в туалете… Не хочу ранить твою психику повторным произнесением чужого имени.
Саша, уже поднявшийся со своего места, сделал шаг к мужчине и ведя указательным пальцем по его груди, манерно протянул:
- Для тебя, милый, я могу побыть и Димой. - продолжая с придыханием: - А ты будешь моим Ростиславом, - но не выдержал ситуации до конца и засмеялся, глядя на немного ошарашенное лицо Марка. - Блин, Хейнцлих, отомри, я пошутил.
- Кажется, я был под кайфом, когда решил, что хочу с тобой встречаться, - покачал головой Хейнцлих, поднимаясь с дивана. - Язва, циник и социопат.
- Да, - протянул Орловский. - Я такой, а ты надеялся на лучшее? Типа пони, сердечки и радуга на небе?
- Временами надеялся, особенно когда ты спал и был похож на милого, невинного юношу.
- Вот незадача. Похоже я разбил твои розовые очки, - парировал Саша.
Марк, в ответ на эти слова, картинно закатил глаза и застонал:
- Орловский, любовь моя, а может, мы уже прекратим трепаться? Я знаю, в этом ты мастер, но пьянка, кутеж и секс в туалете…
- Ну вот, - притворно оскорбился Сашка. - Даже напоследок покутить не дают.Оставить так сказать о себе незабываемые впечатления.
- Ты не забывай, что расстаться мы может и расстались, но от меня как начальника ты так просто не отделаешься. Так что незабываемые впечатления и мне и тебе гарантированы…
- Ну... Работа это работа. Тут уж ничего поделать нельзя, - со вздохом развел руками Саша, делая невинное выражение лица.
- Все равно на ангела не похож, - скептически отозвался Марк, глядя на его пантомиму.
- Как это не похож? - возмутился Саша. - У меня просто крылья пока сложены и нимб снял. Почистить там и на подзарядку…
- Орловский, ангелы не пытаются раскрутить бывших любовников на пьянку, кутеж и секс в туалете. Я тебе даже больше скажу: у ангелов не бывает бывших любовников.
- Ох, бедные, - фальшиво посочувствовал Саша. - Это же им между сколькими личностями разрываться все время. Неудивительно, что они теперь не появляются на земле. Им бы там в раю у себя разобраться.
- Так, Орловский, ты мне уже заморочил голову. Я тебе конечно благодарен, что ты не разыгрываешь трагедии, но теология - это уже перебор.
- Всё-всё-всё, затыкаюсь, - поднял руки вверх Саша. - Но надеюсь, что мой все еще начальник не зажмет мне обещанное.
- Зажмет, если ты не остановишь этот словесный понос, - строго выговорил Марк и, чтобы прекратить болтовню, накрыл ладонью рот Сашки. - Все, молчим и собираемся, и без разговоров, а не то устрою тебе тут драму со слезами о потерянном невольно принце.
***
Александр Орловский лежал на ковре посреди гостиной, периодически прикладываясь к бутылке виски, когда раздалась трель дверного звонка. Но вместо того, чтобы подойти к двери и впустить гостя (личность которого вовсе не была для него секретом), Саша нашарил рядом с собой телефон и набрал нужный номер.
- Беркутов, я прекрасно помню, что у тебя есть копия моих ключей, поэтому прекращай играть в вежливого вьюношу, вламывайся и спасай меня от мирских бед и бутылки виски заодно.
- Как-то бутылка виски - совсем мелко, - громко проговорил Беркутов, открывая двери и раздеваясь в прихожей.
- Бар полностью в нашем распоряжении, а впереди вся ночь. Да и ты вряд ли с пустыми руками, - дождавшись, пока Кирилл зайдет и скептически приподнимет бровь от представшего зрелища, Сашка кивнул на ковер рядом с собой. - Располагайся, Кира, и рассказывай, что привело тебя в мою обитель на ночь глядя.
Кирилл без раздумий плюхнулся на ковер рядом с Орловским, отобрал у того бутылку и сделав глоток, сказал:
- Представляешь, Джонатан опять звонил, звал в Америку, обещал златые горы...
- Явственно слышу какое-то "но" в твоей речи, друг мой.
- А-а-а, - махнул рукой Кирилл. Снова сделал глоток и жалобно пояснил: - Макс не уговаривается уезжать. Я его понимаю, у него тут дочь, привычный мир, работа, родина, будь она неладна. А там чужая страна с совершенно другим ритмом и образом жизни. И я не могу сказать, что США предел моих мечтаний, но сам понимаешь…
- Свобода, демократия и нормальное отношение к таким как мы?
- И это тоже. Сань, мы семь лет вместе, а все что можем - это прятаться в собственной квартире, чтобы не дай Бог. Не то, чтобы я хотел выставлять свои отношения напоказ и целоваться с мужиком посреди городской площади, но все эти ограничения, дурацкие законы просто убивают. А он уперся рогом с этими глупостями - я уже не мальчик, езжай один, а там посмотрим… Бесит просто. Вот скажи, Орловский, поехал бы ты со мной на другой конец света?
- Пфф, - выразил свою реакцию Саша. - Какие вопросы, мой друг, естественно... Хочешь, прям сейчас поедем?
- Буду иметь ввиду, - хмыкнул Кирилл. - А у тебя в честь чего пьянка, ты же у нас трезвенник, как никак?
- Никто меня не лю-у-у-бит, - такого ответа от друга Кирилл точно не ожидал. Услышав сие, он подавился очередным глотком и закашлялся. Сашка услужливо похлопал его по спине, умильно-пьяно заглядывая в глаза. Прокашлявшись, Кир спросил: - Орловский, с чего такой глубокомысленный вывод?
- Ну а кто? Марк, вдохновенно трахая меня в весьма интересной позе придумал симпатичное прозвище Дима. Согласись, не совсем моё сочетание звуков.
- Эм... Круто, - согласился Кир. - Тьфу-тьфу, такого у меня точно не было.
- А вот у меня теперь было, - плаксивым тоном маленького ребенка высказался Сашка, подумав о том, как хорошо, что есть рядом друг с которым можно капризничать, дурачиться и при этом быть понятым и принятым.
Кирилл молча протянул руку и утешающе погладил Сашу по плечу.
-Не плачь, девчонка, пройдут дожди...
- Вот сейчас меня от убийства останавливает только то, что во-первых, ты единственный кто выносит меня со всеми моими тараканами… - тут же насупился тот.
- М-м-м... А во-вторых?
- А во-вторых, не хочу обижать Максима.
- Обидишь его, как же, - фыркнул Кирилл, проведя рукой по чужому предплечью и обхватив Сашкину ладонь.
Некоторое время они молчали,лёжа на ковре и переплетя пальцы, свободными руками передавая друг другу бутылку с виски. В головах постепенно мутнело, а обычно не пьющий Саша изрядно захмелел и принялся напевать под нос какую-то песенку.
- Что ты там мурлычешь, Орловский?
- Вспомнилось… Breathe your life into me… I can feel you… I'm faaaalliiiing, falling faster… - пропел Сашка громче, не отрываясь от разглядывания потолка.
- Ненавижу, - негромко пробормотал Кирилл.
- М-м-м? - заинтересованно промычал Саша.
- Говорю, что ненавижу...
- Песню? Почему? Отличная же песня.
- Киншева ненавижу, - Кирилл сделал большой глоток. Саша перевернулся на живот и подперев подбородок кулаками, заинтересованно уставился на друга.
- Беркутов, есть что-то, чего я не знаю? Уж очень пылко ты ненавидишь Киншева. В последний раз вы виделись почти пять лет назад. С чего бы тебе вдруг так яростно его, кхм, ненавидеть?
- Просто так, - огрызнулся Кирилл. - Есть причины.
- Озвучишь?
- Нет.
- Ну смотри сам, - пожал плечами Сашка и зацепив бутылку, потряс ею горлышком вниз. - Кончилось, - констатировал он очевидный факт и , вставая, спросил: - Кир, чего дальше пить будем? И будем ли?
- Говорить на трезвую голову о твоем бывшем “джек-поте” я не могу. - буркнул Беркутов. - Найди там чего-нибудь... покрепче.
Сашка кивнул и, не сразу поднявшись, неровным шагом направился в сторону стоявшего в другом конце гостиной к шкафчику, носившему гордое имя “бар”. Поразглядывав содержимое, что было довольно непросто, учитывая полумрак и алкогольное опьянение, он достал две бутылки рома, продемонстрировал их другу и, получив согласный кивок, вернулся на прежнее место.
- Кир, а знаешь… спасибо тебе.
- За что? - удивленно поинтересовался Кирилл, повернувшись лицом к другу.
- За то, что не пустил его тогда ко мне, - спокойно пояснил тот. - Да, я знаю об этом. И о том, что он наговорил, тоже знаю.
- Откуда?
- Лично слышал. Мой номер у него в быстром наборе был, а он же тогда был пьян в стельку. Может сам набрал, а может случайно вышло, но каждый эпитет в свой адрес я вот этими ушами слышал. Скажи он это лично мне, я бы, наверное, в том состоянии вены вскрыл или еще что…
Беркутов невнятно, но очень эмоционально выругался, а потом сощурив глаза, спросил:
- Раз ты все слышал, то почему собираешься... ну не знаю, простить что ли? Ведь у тебя же есть... ах, да... Мы же по этому поводу и пьем, Марка у тебя, я так понимаю, нет?
- Марка у меня теперь нет, - согласно качнул головой Саша. - В смысле как партнера нет, а начальник есть. Занятно, да?
- Занятно, занятно. Ты от темы-то не уходи. Почему мы вдруг вспомнили об этом ублюдке?
- Ну-у-у... потому что я его сегодня видел? - отмазался Орловский.
- О, просто железная логика, - саркастично выдал уже хорошо подвыпивший Кир.
- Не прокатило, да?
- Нет. А теперь к вопросу об отношениях. Я так понимаю, ты решил его простить? Тебе что, делать больше нечего? - начал повышать голос Кирилл.
- Нечего... Я его до сих пор люблю. Знаю, что он сволочь и ублюдок, но люблю... - выдохнул вдруг совершенно искренне Орловский. - Да и он...любит, наверное. Вон даже из Канады приехал, танцы танцевать вокруг меня. А я не железный. И потом, в наших отношениях хорошего было больше. А та ссора... В общем, спустя пять лет я могу сказать честно - мы оба были слишком максималистами. Надеюсь, это прошло.
- И ты его простишь? - неверяще прошипел Беркутов.
- Еще не решил, - был короткий ответ. А потом Саша сунул в руки друга початую бутылку рома, предварительно отхлебнув из нее. - Считай, что это мой любимый вид мазохизма, прощать Киншева из раза в раз, терпеть его убийственную ревность, а потом слушать, как он воркует с кем-то по телефону, - последнее вышло уже зло.
- Тьфу на тебя, придурок, - сплюнул Беркутов и присосался к бутылке. Потом добавил: - Видел я как он приехал. Он, сестра и какой-то мужик, видимо ее муж, и трое детей. - Тут Кирилл запнулся, еще раз прокручивая сцену в аэропорту. - Слушай, Орловский, а один ребенок был до ужаса вылитый Киншев, только что-то глаза резало... Не помню что, - пьяно рассмеялся он.
- Охуенно, он еще и женатым может оказаться, - нервно хмыкнул Сашка. - Из чего мы возвращаемся к исходному вопросу - никто меня не любит… Даже для Киншева я всего лишь интересная игрушка…
- Как это никто? - обиделся порядком набравшийся Беркутов. - Я люблю. Искренне, давно и беззаветно.
- Да? - скептично посмотрел на него, вернее, постарался это сделать, Орловский и потребовал: - Докажи.
- Доказать? - протянул Кирилл. - Да пожалуйста.
Быстро, даже удивившись самому себе, Кирилл приподнялся и навис над Сашкой, вновь переплетя свои пальцы с его, вторую руку запустил в светлые волосы и слегка потянул за отросшие пряди. Взгляд того был пьяным, расфокусированным, а серый цвет глаз казался серебристым из-за ярких фонарей за окном. Кирилл притянул друга к себе еще ближе и накрыл своими губами его губы, вовлекая Сашу в поцелуй. Языком провел по нижней, обвел контур верхней и скользнул внутрь горячего рта. Орловский отозвался с готовностью, судорожно втянул носом воздух, а его язык, в который не так давно вернулся железный шарик, быстро нашел себе занятие во рту Кира. Поцелуй явно не подходил под определение дружеского и целомудренным тоже не был, а руки зашарили по телам друг друга, ощупывая, оглаживая, изучая. Широкая Кирилловская ладонь прошлась по боку и остановилась на бедре, затянутом в джинсу, узкая, но не менее сильная Сашкина проникла под тонкую футболку, длинные пальцы скользнули по кубикам пресса. Ладонь Кирилла соскользнула на Сашины ягодицы и обосновалась там, время от времени сминая то одну то другую, а его язык в это время продолжал хозяйничать в чужом рту, играясь с шариком пирсинга. Раздался чей-то тихий, проникновенный стон, и Беркутов закончил поцелуй, напоследок слегка прикусив нижнюю губу Саши. После чего немного отодвинулся и, не выпуская головы друга из хватки, столкнул обоих лбами и шепнул, глядя Саше в глаза:
- Теперь веришь, что я тебя люблю?
- Верю, - также шепотом отозвался Орловский, прикрывая глаза и ощущая, как очередная буря в душе стирается полным покоем.

-8-

-8-
Утро началось для Орловского с невыносимо яркого для ранней весны солнца, классического звука из-за стены а-ля “сосед с перфоратором” и жуткого похмелья. Кое-как поднявшись, он доплелся до ванной, где тут же засунул свое бренное тело под холодный душ, и вошел в кухню, где с на редкость меланхоличным видом сидел Кирилл, потягивая кофе из большой кружки.
- Беркут, обрадуй меня, скажи, что я не натворил вчера ничего такого, отчего сейчас мне должно быть стыдно?
- Если мы этого не помним, значит этого не было, - с философским спокойствием отозвался Кир, переводя взгляд на Александра. - И вообще, Саша, не мельтеши. Садись кофе пить.
Саша перевел взгляд на дымящуюся и исходящую ароматом свежего кофе кружку, обхватил ее и, с жадностью сделав глоток, снова переключил внимание на друга.
- Кира, я уже говорил, что люблю тебя?
- Угум, - отозвался тот невнятным мычанием. Кир сделал глоток, в это же самое время стараясь вспомнить - звонил он вчера вечером Максу или нет? И кстати, куда делся его телефон, чтобы разрешить сомнения по этому поводу?
Сашка устроился на своем привычном месте на диванчике и, подтянув колени к груди, сосредоточился на кофе. После чего вспомнил невнятное мычание Кира.
- Беркутов, вот твое мычание это знак согласия или ты это меня так изящно послал? - спросил он.
- Саш, я вроде бы вчера вечером тебе это не только сказал, но и неплохо так доказал это... делом, - спокойно ответил Кир. - Или повторять будем? Так сказать, для закрепления на уровне бессознательного?
- О, а хочется повторить? - серые глаза, несмотря на продолжающееся похмелье лукаво блеснули.
Кирилл склонил голову набок, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя, а потом все же ответил:
- Сашуля, друг мой любимый, повторить никогда не поздно. Но точно не сегодня, - последовал не терпящий возражений вывод.
- Хм… Ну вот, а как же совместное сваливание из этой страны? Плюнуть на всех,вдвоем на край света… - после чего оценивающе глянул на Кира.
Беркутов, уже успевший сделать очередной глоток, поперхнулся и закашлялся. Коричневая жидкость выхлюпнулась даже из носа. Прокашлявшись и вытерев выступившие слезы, Беркутов поднял обе руки вверх и сказл:
- Орловский, я тебя, конечно, очень люблю и готов поддержать почти всегда и во всем... Но Топилин это святое. Если будем куда сваливать, то только втроем. В комнате наступила звенящая тишина, вскоре прерванная следующей репликой все того же Беркутова: - Но если бы у меня не было Макса, то сейчас за такие слова ты бы уже лежал на диване причинным местом вверх и стонал.
- Никогда не представлял себе тройничок, - задумчиво высказался Саша.
- И даже не думай представлять. Хрен тебе, а не тройничок. Топилина не отдам, - припечатал Кир в ответ.
- Эх, счастье опять прошло стороной... злой ты друг, Беркут. Уйду я от тебя, - Кирилл громко фыркнул, а Орловский сделав глоток кофе, продолжил свою тираду немного мечтательным голосом: - правда уйду. Знаешь к кому? Вот к Киншеву и уйду. Он меня вон до сих пор...хочет.
От этих слов Кир, до этого пребывавший во вполне благожелательном и меланхоличном расположении духа, резко взвился:
- Блять, да объясни мне уже, на трезвую голову, у твоего Киншева хуй до колен? Срать я хотел, чего он хочет или не хочет. Это я потом, Орловский, не хочу тебя, морально растерзанного и наизнанку вывернутого, снова из-под иглы вытаскивать.
Саша замялся, но ответил:
- Все, Беркут, тишина в зале. Не придется меня ниоткуда вытаскивать. В той ссоре мы с ним оба были виноваты. А потом у меня просто депрессия была. Ты же знаешь, каким идиотом я порой бываю, - снова тишина, в которой было явственно слышно возмущенное сопение Беркутова. А Орловский уныло выдохнул: - Ну убей меня, Беркут, но я его до сих пор люблю. Вот умом все понимаю, но люблю. Знаешь, как домашние питомцы хозяев любят? Не за что-то, а вопреки. Вот примерно так же необъяснима и моя любовь к Киншеву.
- Да хуй с тобой, Орловский, порть себе жизнь сам, - сквозь скрипнувшие зубы проговорил Кирилл. - Но если что, то... - и вместо слов он сжал кулак и стукнул им по столу.
Сашка снова вздохнул, поднялся со своего места и, подойдя к сидящему другу, встал на колени и обхватил его кулаки ладонями.
- Знаю, Кир, - тихо проговорил он, притянул чужие руки к себе и нежно погладил. После чего уткнулся головой в колени Кирилла и глухо проговорил: - Убьешь его, если обидит. И меня тоже, если снова вздумаю вытворить подобное. Знаю.
- Убью, - подтвердил Кирилл и ладонью взъерошил волосы друга. Дальнейших высказываний и действий не последовало. По одной простой причине: где-то в комнате глухо заиграла мелодия мобильного Беркутова, означавшая звонок Топилина. Кирилл встрепенулся, Саша отстранился от друга, и тот тут же вскочил со стула и помчался в комнату, в надежде успеть найти и ответить.
Отыскав телефон где-то под столом, Кир не с первого раза сумел нажать на ответ (ох уж эти сенсоры, работающие когда им вздумается), но все же умудрился сделать это до того, как успела закончиться трель звонка.
- Алло.
- Ну, что, мой юный алкоголик, ты собираешься домой? Или Орловский еще не уверен в твоей искренней и не проходящей любви к нему, и ты остаешься его в ней и дальше уверять?
От подобной фразы Кирилл едва не выронил трубку и моментально покраснел, вспомнив, что вчерашние “доказательства любви” Орловскому можно бы и к измене приравнять.
- Ты о чем это..? - хрипло выдал Кир, на что в ответ услышал ироничный смешок.
- Кирилл, я, если ты не забыл, весьма неплохой психолог. И вспоминая до какого состояния может дойти Саша в периоды своей депрессии, а также твою вчерашнюю обиду на меня, я даже не сильно удивлюсь чему-нибудь вроде “а не уехать бы нам вместе подальше от всех”, сопровождаемое объятьями и прочими нежностями, которые вы, детки, себе частенько позволяете.
- А... Э... - не мог найти слов Кирилл. - Ненавижу тебя, Топилин. Ты меня, блин, насквозь видишь.
- О, это я прекрасно знаю. Так тебя сегодня домой ждать?
- Конечно, ждать, - возмутился Кирилл. - Должен же я получить свою порцию...психолога.
- Получишь, - согласился на другом конце Макс. - И зайди по дороге в магазин, у нас кофе закончился.
- А еще что-нибудь, кроме кофе?
- На твой вкус, мой маленький алкоголик. И да, в тот кофе который вы пьете, лучше добавить немного коньяка. Похмеляйтесь и расходитесь. Кстати, ты там друга-то не убей, когда он тебе будет в любви к Киншеву признаваться. Что-то мне не хочется провожать тебя за решетку.
- Топилин, - протянул Кирилл.
- Целуй друга в щечки и губки, - пропустил его тон мимо ушей Макс. - Можно даже по-французски. Вот только если вздумаешь поделиться подробностями, зайди еще в аптеку за смазкой. Нужно же будет восстановить свой неоспоримый авторитет. В общем, дуй домой, гуляка, - в трубке Кира зазвучали гудки.
- Ненавижу этого психолога, - высказался Кирилл, выключая телефон. Саша фыркнул, а Беркутов решительно шагнул к нему, обнял и похлопал по спине. - Орловский, мне пора. Кое-кто сейчас будет мне надирать задницу за долгое отсутствие дома. Никак не могу опоздать.
Саша в ответ рассмеялся, провожая того в прихожую, не упустил возможности отпустить пару шуточек, наблюдая за тем, как тот одевается и, проигнорировав испепеляющий взгляд Кира, вытолкнул его за дверь.
***
Посвежевший после небольшой прогулки и окончательно избавившийся от похмельного синдрома Кирилл отпер дверь родной квартиры, опустил на пол пакет с покупками и прокричал почти с порога:
- Макс, я дома!
- Я рад, - констатировал появившийся в проеме двери Топилин. Выходить в коридор он не стал, так оставшись стоять на пороге, сложив руки на груди и опершись о косяк. - Кофе купить не забыл надеюсь?
- И не только кофе, - стаскивая куртку и ботинки, кивнул Кир в сторону пакета. - Даже в аптеку зашел, как ты и советовал.
- Отлично, - ухмыльнувшись, ответил Макс. И разводя руки, патетично протянул: - Иди в объятия мои, блудный муж. Припади к груди супруга твоего опечаленного.
Кирилл в ответ хмыкнул, но послушно приблизился и прижался к телу мужчины, сомкнув руки на его талии.
- Официально заявляю, что в следующий раз пить с Орловским будем вместе. И желательно у нас дома. Спать на его диване в одиночку невыносимо хреново.
- Нет-нет-нет, и не уговаривай меня, - дурашливо проговорил Максим. - Я не буду пить с вами. А вдруг он в целях терапии полезет со мной целоваться?
- Можно подумать, я позволю, - фыркнул Кир.
- Я же позволяю, - все так же улыбаясь и не выпуская Кира из объятий, парировал Макс.
Кирилл, успевший уронить голову на плечо партнера, немного отстранился и посмотрел в лицо напротив.
- Ты взрослый, умный и самый лучший, - расплылся он в подхалимской улыбке. - А мы маленькие, потерянные детки. И во-вторых, вдруг тебе понравится? Что я потом делать буду?
- Вот поэтому я и не буду пить с вами, - засмеялся Макс, притягивая Кира ближе и вовлекая того в поцелуй.
Всего несколько часов назад Кирилл целовался с Сашкой и поцелуй тот не был ни дружеским, ни целомудренным уж точно. Он был просто отличным, если быть честным с самим собой - Орловский умел отвечать на ласки и отдавался им настолько самозабвенно, что крышу снесло бы у любого. Например у самого Кира точно снесло на какое-то время. Но все же, вчерашнее не шло ни в какое сравнение с тем, что делал с ним Максим. Лишь он один мог вот так, одним прикосновением заставить таять от удовольствия, отчего сильнее хотелось вцепиться в крепкое мужское тело, прижаться ближе, потому что ноги подкашивались, а перед глазами расплывались цветные пятна. Только от одних этих поцелуев с собственных губ срывались стоны, а в штанах вставало моментально.
- Как же я люблю тебя, - тихо выдохнул Кирилл, когда его ненадолго отстранили и прижали к стене.
- Взаимно. К тому же вижу, что ночь утешения депрессивного Орловского не принесла никаких неожиданностей, - хмыкнул Макс и тут же пресекая все высказывания Кирилла, вновь втянул того в поцелуй, но теперь более жесткий и жаркий.
Кир послушно разомкнул губы, позволяя настойчивому языку скользнуть внутрь. Руки его сами собой потянулись к поясу брюк мужчины, дернули шнурок и погладили уже наполовину вставший член. Им обоим не нужны были долгие прелюдии и всякая романтика, было достаточно вот так притиснуть партнера к стене и трогать, порой даже грубо везде, куда лягут ладони.
Кирилл не мог удержаться от того чтобы не раздвинуть ноги под властным натиском колена Максима. К тому же тот так при этом куснул его за мочку уха и что-то там проделывал своим языком... А еще горячие, давно знакомые ладони с точно выверенной силой стиснули его ягодицы так, что удержаться от стона было невозможно. Так же как и успокоить немедленно разбушевавшееся либидо.
- В комнату? - выдохнул Максим, целуя подставленную шею, хотя ответ для него был не так уж важен. Куда больше его занимало ощущение сильного тела под руками, которые уже тянули вверх футболку.
- Только если с тобой, - получилось немного капризно у заведенного донельзя Кирилла. Он вцепился в Максима как утопающий в круг и отцепляться в самое ближайшее время не собирался. Единственное оставшееся препятствие в виде расстегнутых и не желавших легко сниматься джинс, его разозлило. Макс, поняв эту проблему, спустил его джинсы до колен, а сам парень уже отпихнул их в сторону, с радостью прильнув обнаженным телом к своему мужчине.
- Со мной, конечно, - тот снова поцеловал его, поглаживая по плечам, животу, узким бедрам. С трудом отстранился, чтобы поймать шальное выражение глаз и, перехватив Кира за запястье, потянул в комнату.
В комнате Кирилл от нетерпения опередил Макса и шлепнулся на кровать. Тут же притянул его к себе, и блаженно застонал от тяжести родного человека, заодно вовлекая в очередной жадный поцелуй. За которым последовал следующий, а за ним еще и еще, оставляющие следы на гладкой коже, распаляющие и заставляющие забывать о внешнем мире. И вместе с поцелуями были ласки, горячие, откровенные, привычные и одновременно всякий раз новые. И тихий шепот в самые губы:
- Люблю…
Много позже, когда они уже спокойно лежали на кровати, Макс вдруг со вздохом сказал:
- Мне сегодня Анна звонила.
- Твоя бывшая? - Кирилл поднял голову с подушки и пытливо всмотрелся в лицо мужчины. - Но ты не расстроен...- констатировал он. - Видимо, не ругаться звонила. Что она хотела? Или...опять проблемы с Евой?
- Как сказать… Выяснилось, что мою дочь выделили среди претендентов на учебу по обмену в США, а она отказывается ехать.
- А что Ева говорит?
- Что может говорить подросток? Что мать хочет отослать ее подальше из-за нового мужа, что она любит папу в моем лице и не хочет никуда уезжать. И я даже могу это понять, сам помнишь, как долго ей не позволяли видеться со мной, а Ева с малых лет была папиной дочкой.
- Задача... - Кир вновь увалился обратно на кровать, укладывая голову на плечо Макса и начиная гладить того ладонью по груди.
- А вчера вообще устроила Анне истерику, что хочет жить со мной, - продолжил тот. Чуть помолчав, добавил, сдерживая смех: - И моим мужем Кириллом.
- И что по этому поводу сказала твоя женушка? Ее удар не хватил?
- Ну... Она сказала мне много интересного. Но больше всего хотела, чтобы я уговорил Еву не портить себе будущее.
- А ты что?
- Обещал поговорить, - тяжело выдохнул Максим. - Кстати, Ева собиралась завтра прийти. Не по телефону же об этом разговаривать.
Кирилл в ответ только согласно кивнул и прижался ближе к партнеру. Максим любил дочь и всем сердцем желал ей хорошего будущего. Правда Ева пошла упрямством в отца, порой могла и переплюнуть его кое в чем, и убедить ее так просто уехать подальше от любимого папы будет непросто. Если только… От посетившей его мысли Кир едва не подскочил:
- Макс, а Анна случайно не сказала, куда именно должна поехать Ева?
- Ты не поверишь, Беркутов, но именно туда, куда ты уже долгое время пытаешься утащить меня. Если бы не мое скептическое состояние ума, то я бы мог подумать, что это все твои происки, - ухмыляясь, ответил Максим.
- Топилин, что за гнусные инсинуации в мой адрес? - деланно возмутился Кирилл. - Но согласись, это все неспроста…
- Ты прекрасно знаешь, я не верю во все эти знаки и прочую эзотерику. И не начинай снова песню про США. Это тебе есть что делать в Бостоне, тебя Джонатан уже который год пытается прибрать к рукам на свой канал. И Еве есть - ей тринадцать, впереди вся жизнь, а там лучшие школы и Гарвард. Я только тут доктор психологических наук, да кандидатскую защитил по педагогике. А там кому я нужен? В США своих психологов-психиатров девать некуда. Или предлагаешь мне сидеть на твоей шее, подрабатывая каким-нибудь штатным психологом в центре помощи алкоголиков?
- Знаешь, а ведь я тоже какое-то время сидел на твоей шее, - вдруг вспомнил Кирилл. - Так что будет просто моя очередь посодержать тебя. Мне, кстати, будет очень приятно. А с твоим умением разбираться в любых мозгах, не думаю, что это продлится долго, - Кириллу надоело дискутировать и он сделал самое правильное, что могло заткнуть рот Топилину - поцеловал его.
Максим в ответ тяжело вздохнул, понимая, что переубедить в этом вопросе Кирилла ему пока не удастся и, приняв правила игры, с охотой ответил на столь невоспитанное прерывание его аргументов. Чего не сделаешь ради мира в семье?